Вылетая из здания, Егор лихорадочно крутанул головой. Татьянина куртка винного оттенка внезапно бросилась в глаза, когда Егор мазнул взглядом по преподавательской парковке. Почему Татьяна решила затеять встречу с Лазарем на парковке? Да еще и рядом с машиной самого Васнецова. И какого хрена он поставил машину так далеко?!
Черт его знает, что было до, но сейчас Лазарев уже сжимал в руках отбрыкивающуюся Татьяну и пытался разложить ее на капоте машины. Машины Егора. Женщину Егора — на его же машине!
Да раздери ж тебя нетрадиционным способом во время оргии! С конем!!
На охранника парковки нужно написать служебку. Вот прям сегодня, как только Егор разберется со всей этой херней. Пусть уволят этого сонного урода нахрен. Если бы он работал, Егору бы сейчас не пришлось бежать к парковке, пытаясь обогнать необгонимое, надеясь лишь, что он успеет до того, как Таня пострадает.
Татьяна отбивалась, колотила Лазарева по плечам кулаками, но, черт возьми, не орала. Казалось бы, заори — привлеки внимание, спугни. Нет, дура, молчала, она же ненавидит просить о помощи, да? Или может, не хотела, чтобы Лазарев схлопотал на свою морду неприятностей, надеялась помириться?
О, исхитрилась — со всей силы лягнула Лазаря в грудь, соскочила с машины. Кажется, нет, мириться не рассчитывала. Но нет, не побежала… О боже, идиотка, ведь попыталась дать сдачи — да, может, не так неумело, как большинство девиц, да, кулаком и в солнечное сплетение противника, но это проканало бы, если бы Лазарь был мешком с соломой, а он был спортсменом. Поймал кулак девчонки, выкрутил ей запястье.
Татьяна снова лягнула его ногой — молодец, попала в голень, кажется, ударила довольно сильно — сумела высвободиться из захвата, обернулась к разъяренному ее вторым болевым приемом Лазарю и… получила хороший такой удар кулаком в височную область головы. Вот такого хрупкая девчонка выдержать на ногах уже не смогла. Отлетела назад, ударилась спиной об тачку ректора и осела на асфальт.
Ты не успел, Егор Васильевич.
Ну, лучше позже, чем вообще не…
Лазарь успел обернуться, и это было очень хорошо. Егор испытал практически экстаз, впечатывая собственный кулак прямо в нос ублюдка. Да, и хруст сломанного хряща этого мудака прозвучал прекрасной симфонией. Никакого Верди было не надо.
— Таня! — воспользовавшись тем, что Лазарь, взвыв, отшатнулся и на некоторое время выбыл из драки, Егор обернулся к девушке, пытаясь понять, как она.
Татьяна слабо — слишком слабо — шевелилась, тщетно пытаясь подняться с асфальта — при падении она задела головой бампер машины, рассекла себе скулу. Лицо было белое, по щеке бежала кровь.
Егор спохватился было, что отвлекся от Лазаря, но повернувшись в его сторону, понял, что поздно. Лазарев уже дал деру, и сейчас отвлечься на него — означало оставить Таню без присмотра. В машине был установлен видеорегистратор, устроить Лазарю неприятности Егор сможет и так. Правда, надо будет добиться, чтобы Татьяна написала заявление, а это… не факт, что удастся. Хотя Егор будет убеждать, да. Не хуже, чем ту упертую из Юнион Экспо.
Но вот же трусливая тварь, бить девчонку — это мы запросто, никаких церемоний, а стоило рядом оказаться кому-то, кто мог дать сдачи — и Лазарь тут же свалил.
— Солнышко… — Егор присел рядом с Татьяной. Она попыталась посмотреть на него — но с фокусировкой зрения у нее складывалось очень хреново. Сознание не теряла… Ну, это, наверное, было неплохо.
Сначала Егор вызвал скорую, выслушал требовательный вопль из трубки «ни в коем случае не двигайте пострадавшую с места — может быть повреждение позвоночника», потом вызвонил секретаршу из деканата, потребовал притащить аптечку и привести медсестру из медкабинета. Впрочем, на явление последней надежды было не много, она редко когда оставалась в университете позже третьей пары. Конечно, она редко когда была нужна позже — но все равно выговор ей следует выбить. Потому что вот такие вот исключительные случаи все-таки происходили, а рабочий день у медички был вполне нормированный.
— Держись, солнышко, — вот же дерьмовая была ситуация, даже обнять ее было страшно, во избежание усугубления травмы. Взял за руку, чтобы хоть как-то подбодрить — и Таня вцепилась в его пальцы как клещ, будто в якорь. Судя по тому, как она судорожно сжимала руку Егора, — приложилась она сильно, больно ей было охренеть как, и она явно не хотела, чтобы он уходил. Дуреха. Как будто он собирался уходить. Как будто мог ее тут бросить… Вот в таком вот состоянии, когда она вот-вот могла потерять сознание.
Танька, ну вот… Ну, говорил же — не встречаться! Ну, вот что за извечное желание все сделать наперекор?
В режиме ожидания
— Ты будто знал, — уверенно заметила Оксана, а Егор устало пожал плечами, выдыхая из себя сигаретный дым. Они стояли у больницы. С Оксаной Егор столкнулся в коридоре — она уже выходила от Тани, сообщила, что та еще спит и под капельницей.
— Ты сорвался, значит, знал, — Оксана нахмурилась, твердо глядя на Егора. Кажется, слезать она с Егора не намерена, пока он не ответит ей на вопросы.
— Знал, — скупо отозвался он, — ходили слухи, что из двух клубов его уже выгоняли. Сначала спал с клиентками, потом они его бросали, узнав про женатость, потом он их сталкерил, потом избивал. Почему не загребли его еще тогда — хрен знает. То ли бабы его жалели и забирали заявления, то ли отмазывал его кто — хрен же его знает. Факт в том, что говорили про два случая точно, но он при этом не сидел, ни разу.
— Тане ты об этом не сказал?
— Пугать не хотел, — тихо ответил Егор. И потом… вот если бы он мог предостеречь Таню до того, как она с Лазарем крутила свой роман — вот тогда был бы смысл. Постфактум — смысла не было. Лазарь уже был в ее жизни. И она его все равно должна была бросить. Это уж задача Егора была Таню от мудака оберегать. И он с этой задачей не справился.
— Лучше б напугал, — сурово заметила Оксана, и она была права.
Вечер был отвратительный. Сначала Егор вместе со скорой доехал до больницы, потому что Таня, даже засыпая, не выпустила из пальцев его руки. Потом ездил за вещами Тани в общежитие — потому что, блин, некому кроме него это было делать, полюбовался на охреневшую Алиеву, которая охренела еще больше, когда Егор собственноручно собрал Татьяне вещи для больницы в сумку. Можно, конечно, было пощадить психику Асмар, попросить ее собрать вещи для соседки по комнате, но у Егора совершенно не было настроения делать реверансы перед кем бы то ни было. Таниной матери звонил, чтобы «обрадовать», еще в пути, и даже это превратилось в хренов квест. Вспомни он об этом в больнице — посмотрел бы нужный номер в Танином же телефоне, но вспомнил же в общежитии, пришлось дозваниваться до учебной части и поднимать данные из Татьяниных документов. Еще повезло — застал-таки секретаршу. А мог бы и не застать, с учетом времени звонка.
Татьяне «повезло». Удар был охренительно опасный, и сотрясение мозга было в возможных последствиях самым безобидным. Фельдшер из скорой столько раз повторила слова «возможный летальный исход», что даже хладнокровие Егора начало мелко подергиваться. Только бы не… леталка. Еще раз это переживать с близким человеком… Нет, только бы не леталка!
— Ты уже третью берешь, — едко заметила Ардова, когда Егор снова вытащил из кармана пачку сигарет, — ты говорил, что у тебя курево под контролем, разве нет?
— Это — последняя, — Егор поморщился, — врач поставил вторую степень сотрясения, Ксюш. Этот урод мог проломить ей голову. Она сама могла проломить голову, упади она чуть-чуть неудачнее. А все почему? Потому что я, хренов мудак, не сказал.
— Ты не виноват, — тихо заметила Оксана, сжимая пальцами локоть Егора, — это же она с ним встречалась.
— Ну да, конечно, — Егор затянулся так глубоко, что в пепел рассыпалась аж половина сигареты сразу, — еще скажи, что она сама виновата. Будто у этого урода на лбу было написано, что он хренов сталкер. Будто она могла это телепатировать и с ним не трахаться.
— Я так не говорила, — тем не менее тон у Оксаны был оправдывающимся, — я так не думаю, правда, Егор.
— Проехали, — окурок отправился в урну. Курить хотелось нещадно, но… Но Егор сегодня и так исчерпал все обозначенные себе лимиты на сигареты, и все только сейчас — за четверть часа у больницы.
— Что будешь делать? — осторожно спросила Оксана.
— С чем?
— Ну… с ней. Кажется, она хотела встретиться с бывшим…
— С ней я сам разберусь, Ксюш, — Егор поймал себя на том, что уже с минуту пялится на то, как бредет по больничной аллейке старик с двумя тростями.
Разборки все равно стоило отложить. Сотрясение второй степени… Из больницы Татьяне не грозило выйти в ближайшие несколько недель. И оставлять ее там одну, не навещая, Егору не хотелось. Она была его женщиной, и уступать ее, отпускать ее вот так вот просто Егор не собирался. Ей нужно время отойти? У них сейчас будет дохрена времени, когда даже потрахаться будет нельзя, не то что провести сессию. Достаточно времени, чтобы понять, что ей нужно, как ее удержать при себе подольше. Осадок, конечно, от произошедшего был охренительный, но… Но если бы Егор был намерен сдаваться так легко, то какова вообще была цена его слову? Пусть даже и данному самому себе.
— Пойдешь к ней сейчас? — тихо спросила Оксана. Егор покосился на часы.
— Поздно. И бесполезно. Пускай отсыпается, заеду завтра. Поехали, отвезу тебя домой, Ксюш.
Дорогу домой провели практически в тишине, не было никакого настроения ни обсуждать что-то, ни даже улыбаться. Отчасти Егор Оксане был за эту молчаливую компанию даже благодарен, сейчас одному ему было бы не по себе.
— Спасибо, что навестила Татьяну, — заметил он на прощание, — не ожидал.
— Ну, так не твоя же личная отличница, — Оксана усмехнулась, хоть и слегка смущенно, — Татьяну весь педсостав любит, погоди, станет известно, что она в больнице, — всем деканатом будем скидываться ей на мандарины.