Честно говоря подобранная Танькой портупея ее самой казалась простенькой, но… Но судя по пальцам Егора заскользившим по лопаткам вдоль ремней, по участившемуся горячему дыханию обжигавшему Танькины плечи — ему понравилось. И конечно, и портупея, и ремни на бедра были белые. Ну а кому нужны были все эти кружевные подвязки?
— Ну что, Васнецова, за подготовку вам «отлично», — шепнул Егор и Танька тихонько улыбнулась. Васнецова… Вообще, мама предлагала фамилию не менять, но Танька не очень-то хотела узнавать, как на это посмотрит Егор. Да и вообще, сам тот факт, что фамилию Таньке предстояло менять не на чью-нибудь, а на фамилию Егора — он был удивительным, и ужасно доставлял. Танька до сих пор с трудом верила в происходящее. Кто же знал, что все закрутится именно так, что Танька втянется в Тему, что Егор будет ее любить и даже позовет замуж — дважды. Скажи кто-нибудь Таньке, что в это выльется та выходка с вибропулей, она бы не поверила. Впрочем, она бы не поверила и в маньяка Лазарева (ну, мальчик-то казался таким безобидным, ну подумаешь — потрахаться был не дурак), и в съехавшую кукушку Ардовой — по этой-то вообще было ничего не ясно. Впрочем, суд все-равно не счел их настоящими сумасшедшими, поэтому огребли и Ардова, и Лазарев — после того как выписались из больнички, по-полной. Хотя, Танька сейчас о них не думала, ее куда больше занимали ладони Егора блуждающие по ее телу. На краткий миг они задержались на Танькином животике — уже слегка заметном ну, в конце концов, второй месяц пошел. УЗИ не ошиблось. И Танька по-прежнему слегка не представляла, как будет защищать диплом спустя всего несколько месяцев после родов, догадывалась, что с Егором ей предстоит воевать, потому что он наверняка будет по-максимуму пытаться решать Танькины проблемы, и как бы не написал ее диплом за нее — с него могло статься. А Танька хотела сама. Обязательно.
— Может мы, наконец, перейдем к практической части экзамена? — дерзко поинтересовалась Танька и Егор прихватил зубами ее ухо, «наказывая» за потерянного «господина». Ну, на то Танька и рассчитывала.
— Перейдем, — его тон был многообещающим. И опасным. Танька аж в струнку вытянулась от этого тона.
Вопреки этим словам, Егор «переходить» не спешил. Танька и так уже готова была лезть на стену, а он продолжал неторопливо нежничать с ее телом, с грудью, которая из-за беременности стала ужасно чувствительной, и Танька скулила даже от легких прикосновений к соскам, не то что когда Егор легонько прищипывал ее кожу. Он давал слишком мало, ее голодное существо желало куда большего.
Так Егор расправлялся с Танькой, надевавшей ошейник в эти полтора месяца. Никаких стеков, нет, он просто мог по нескольку часов к ряду изводить Танькино тело прелюдиями, целовать, выглаживать, ласкать и при этом — не то что, не засаживая, даже не позволяя кончать. Ему нравилось, как Танька хныкала, извивалась в его руках — вот как сейчас, например, телом умоляя о том, чтобы Егор уже перешел к главному. И Таньке нравилось ощущать себя в его власти, что уж там. Нравилось даже кончать — по его команде, это добавляло всякому оргазму остроты, ведь теперь их надо заслужить, до них нужно было дотерпеть, изнемогая от этих сладких мягких пыток.
— Ну, что, сжалиться над тобой? — шепнул Егор, отрывая пальцы от Танькиного клитора.
— Сжалься, мой господин, — простонала Танька.
У нее уже шумело в ушах. Что там? Какие лепестки прилипшие к заднице?
Все что сейчас Таньку волновало — это Егор, вставший с кровати, медленно расстегивавший запонки на рубашке, «распаковывавший» Танькин свадебный подарок.
Раздевающийся, не отпускающий взгляда Таньки, и сам не отводящий от нее своих, с ума сводящих, синих как море, ярких и таких живых глаз.
Ее безумная мечта, вдруг претворившаяся в жизнь.
— Как же я тебя люблю, Васнецов. — Эти слова срывались с ее губ слишком часто, но удержать их в себе Танька не могла, даже зная, что мужиков частые признания в любви обычно утомляют.
— Спорим, я люблю тебя сильнее, а, Васнецова? — лукаво улыбнулся Егор.
Конец