Вы в курсе, сколько это стоит?!
Впрочем, для личности с элегантным умом всё это прежде всего не… стоит… а вызывает сложные эстетические переживания. Инстинкт обладания смешивается со страстью к познанию и восторгом от тонкой работы древних писцов. У нас, на старушке Земле, в ту пору орды немытых крестоносцев устремились грабить утонченный Восток. Прелестненько.
Но… чтоб вы знали, господа: из-за сравнимого по ценности хабара (приношу извинения за неприятные запахи современной речи) дюжина штурмовиков устроила когда-то лютое побоище в бункере «Хо». Вышел только один, и я уважаю этого человека, он знал ради чего шел на битву.
Кстати, я побывал и в бункере «Хо». Что? Да… почти ничего. Там чисто. Выгребли до меня. А в одиночку очень трудно добраться до каких-либо серьезных комплексов. Вы понимаете, команда в двадцать человек штурмовала бункер «Хоуп», куда официальная наука в принципе пробиться не могла. Вынесли, по рассказам участников, столько всего, что хватит на двадцать монографий и сорок докторских диссертаций. В бункер «Шляпа Индианы» ворвалось семь отчаянных головорезов – им было наплевать, что там копает официальная экспедиция Августа Бубера, они положили троих охранников и какую-то нервную ба… то есть даму, разумеется, забрали всё, до чего дотянулись, и ушли безнаказанно. Но это были поистине великие штурмы бункеров! Золотой век черных ксеноархеологов! А что мог ваш покорный слуга, один? Кое-какая керамика, плюс жалкое частное письмо эпохи Мирного Увядания. Почерк Экватор-4, ничто… Я даже хотел продать его на сетевом аукционе – потянул бы на двенадцать-пятнадцать тысяч евродолларов, – но вовремя одумался. Публикация источника. Статья. Подарок влиятельному человеку. Но не деньги. Аукционы просвечиваются безопасностью во всех направлениях. Упаси, Локи, бог обмана.
Бубер… Бубер… не его ли сыночек Макс сегодня с нами? Милый дурачок, решил обновить славу отца… Забавненько. В таких делах раньше надо начинать.
Простите господа, я отвлекся от самых интересных хроник – хроник судьбы профессора Браннера, в будущем – академика Браннера.
Я попробовал искать не в бункерах. Честно покупал free hunting license у женевцев, шуровал безо всякой лицензии у нас – ведь таких лицензий российские власти почему-то в принципе не дают, вскрывал малые подземные полости, один раз, другой, третий, четвертый… Да, выгреб, простите за лексическое амбре, кое-какую мелочевку. По-настоящему повезло мне один-единственный раз: я нашел базу географов эпохи Горт. Очень скудный быт, но… два итинерария, завещание умирающего путешественника, список подотчетного имущества, выданного – вы только подумайте! – «Братством философов-энергистов, открывателей нового». Всё – драгоценный, редчайший полуустав Горт и одно письмецо, написанное в Экваторе-1, умником для простака, сынком для папы.
Пришла пора объяснить, почему мне так нравится эстетика эпохи Горт. Это ведь время открытых пространств, это ведь краткий период, когда безбожные вольные путешественники увлекли за собой умы всего имперского социума – насколько мы можем судить! Эпоха отчаянных одиночек, индивидуалистов до мозга костей! Господа, если вам еще никто не объяснил, Древнемарсианская цивилизация – цивилизация мистическая. На Марсе кислорода почти нет, воду найти очень трудно (да и та – живая соль), морозы страшные, губительные. Тут нет растений и животных, если вы не позаботились о том, чтобы вывезти их с Земли и обеспечить им условия курорта для нагула и размножения. А ведь при всей современной технике на Марсе не то что животным, людям живется туговато: тепло, воздух, хорошая пища по-прежнему в дефиците. Как тут жили пять тысячелетий назад? А вот жили. Заключали договор со сверхъестественными сущностями, и те давали воздух, помогали с водой, позволяли выжить людям и дать приплод немногочисленным животным, даже научили, как обрабатывать металл при чудовищном недостатке кислорода. Но ничего не дается бесплатно. Древние марсиане имели выбор: либо обращаться за услугами к темным шумерским божествам, а у тех недешевый сервис, либо идти на поклон к старому бородатому Богу алларуадцев – тот ничего не просит, кроме веры и любви, но тебе придется ломать самого себя, чтобы жить по вере и любви. Второе они и называли маворсизмом. Сюда когда-то прибыло четырнадцать тысяч алларуадцев, две тысячи шумеров, пара сотен семитов и восемь каких-то совсем уж непонятных гутиев. Из них-то и разрослась вся Древнемарсианская цивилизация, а стало быть, заключать договор со сверхъестественным ты мог только по-шумерски или по-алларуадски, прочее – версии названного, жалкие общинки «инаких толкователей». Если ты что-то из двух вариантов выбрал, если ты вступил в relations, ты выживешь. Хороший шанс! Если нет… то ты не обязательно умрешь. Когда вокруг верует море людей, ты можешь… схорониться на окраине социума. Осторожненько. Побыть вольным философом, который вообще не верит в сверхъестественное, придумал для себя энергии стихий, придумал разум, побеждающий примитивность жизни, придумал отстраненность от простецов, погрязших в быте, да еще возвел познание и игры ума в ранг цели существования. Вот уже вас несколько… десять, сто… а сто интеллектуалов – целая эпоха, пусть недолгая. Ты принимаешь на себя роль странствующего географа: выходишь на поверхность Марса, передвигаешься пешком или на самодельной песчаной лодке с парусом, когда пылевые бури помогают тебе стремительно нестись по равнине, ты добываешь сведения о том, как устроен мир за пределами обжитой области у экватора, ты ищешь новые пещеры для устройства бункеров, ты пишешь итинерарии, рисуешь карты, но живешь не ради итинерариев и карт, а ради вольности. Ты странствуешь один или вас двое-трое, вы свободны ото всех. У вас очень мало воды, пищи, и совсем уж трудно угадать с тем, как сберечь для путешествия сколько-нибудь значительный запас воздуха… Вы часто гибнете, вот уже нет ни тебя, ни твоих друзей… Но ваших слов жадно ждут и в Империи, и во владениях ринхитов, поскольку все вы – умные люди, желающие странного и мало дорожащие собственной жизнью. Вы вечно на окраинах ойкумены и на окраинах общества, но на краткое время вы становитесь умственным центром. Вы возбуждаете интерес, вы… вы в какой-то степени губительны. Вы новый вирус в клетках древней Империи. Я люблю вас как родных, сумасшедшие мои, благородные авантюристы.
Всё. Кто понял – прекрасненько. Остальных прошу не беспокоить, господа.
…А в чем-то мне тогда не повезло: чувствую, начала приглядываться ко мне безопасность. Проверки. Осторожная слежка. Мне даже щекочет самолюбие это повышенное внимание со стороны людей в погонах. С ними порой так интересно поиграть…
Лишь бы не заиграться. Острог – не моё, дамы и господа.
Я понял: в одиночку добывать марсианские манускрипты – несерьезно. Доморощенная самодеятельность… Нужна организация. Никто, кроме криминала, этим не занимается. Но если ты немного сотрудничаешь с криминалом как эксперт, криминал начинает тебе доверять. Вот ты уже любимый эксперт синдиката. А вот тебя уже берут в скромный рейд, и ты в третий раз за свою жизнь нелегально штурмуешь бункер – с четверкой серьезных парней. Это опять «Хо», и ты немного разочарован… до того момента, пока не убеждаешься в том, что с этого вроде бы битого места организация способна собрать в десять раз больше артефактов и рукописей, чем ты один, ты, интеллектуал высшей пробы!
Тебе платят. Да. Это часть игры, если вы неправильно поняли, господа… Но главное: ты понимаешь, как всё устроено. И ты начинаешь думать, есть ли способы попасть в серьезный рейд. Всё кругом измельчало. Даже криминал уже не тот. Редко собираются по-настоящему сильные команды, редко ставятся задачи, по-настоящему пропитанные высокой амбицией. Но ты определил себе цель: раз в жизни побыть пиратом, который нашел свой сундук с золотом, избавился от остальных пиратов и обладает небывалым сокровищем. Ты хочешь взять много. Ты хочешь насладиться обладанием. Ты хочешь получить такие рукописи, которых нет ни у кого, ты продвинешь науку вперед на тысячу шагов. Ты хочешь стать великим пиратом. Ты – выдающаяся личность.
И вот нас восемь человек. Со шпагами, пистолями, тесаками, лопатами, веслами, треуголками, плазменными резаками и сканерами подземных пустот.
Дамы и господа, мы заходим в великий бункер «Берроуз». С черного хода. По-новому.
Ощущения сказочные!
11
…Эта маленькая девчушка – как она только не переломится в талии – шла в середине нашего конвоя и несла тяжелый цилиндр с двумя раструбами на концах. Как это устройство назвал босс? Труба света. Мощный сноп света вырывался из ее недр спереди, столь же мощный, если надо, – сзади. Плюс личные фонари на шлемах, плюс личные фонари в руках. Минус непроглядная тьма вокруг. Помножить на наше тяжкое дыхание: каждый слышит по связи за восьмерых.
Мне совсем не страшно. Мне тут хорошо. Любопытство разбирает.
Мы спускаемся на шесть по шесть ступенек, всего тридцать шесть. Квадратный зал с ровным, чуть щербатым полом. И тут та же цифирь: примерно шесть шагов на шесть, прямые углы и… кажется, до потолка тоже шагов шесть… Они тут, кажется, были помешаны на шестерках!
Три узких коридора уходят в толщу горы по разным направлениям.
В самом низу у входа в зал из стен торчат какие-то крючья или петли, вроде, тут была дверь. Точно, вот и Браннер поясняет: «Приговоренный к жертвоприношению выходил за дверь, ее захлопывали и накрепко запирали, плюс моментально закрывали все щели… чем?.. идут дискуссии… а он поднимался, дышал, сколько хватало ему разреженного воздуха, и выходил в безвоздушное пространство, чтобы умереть во имя могучего Энмешарры. Один из неприятных элементов договора: Энмешарра ничего не давал, он просто обещал не убивать какое-то время. Это Ринх. Тут всегда так…» Призрак обрывает его. «Всё. Живо. Ставим свет. Вышибала, грунтовый свет!»
И эта женщина-атлет кладет на каменный пол нечто напоминающее таз или очень, очень большую японскую чайную кружку без ручки – тяван. Щелчок. Весь зал заливает свет. Правильной формы конус света, расширяющийся к потолку. Прикидываю формулу освещенности… выходит очень прилично.