– Оттуда меньше мили до границы анклава, Призрак.
Без марсоходов, стало быть, сможем добраться, налегке. Особенно если технику побросать.
– Не думай, Улле, что ты до хрена понимаешь. Для тебя же лучше не думать вот так… да и вообще не особенно размышлять. Делай, что я говорю, тогда будешь жив и с хабаром.
– Да, Призрак.
Вдруг Крис от меня отворачивается и резко включает общую связь. Ну и я, Су, включаю. Слышу стоны-охи, вижу, что и другие то же самое слышат, поворачиваются, глядят друг на друга – кто заохал-то в голос? И по какой причине?
И тут Маг указывает на коридор, куда этот резкий парень ушел девчонку свою вызволять. Оттуда – свет фонаря, только не ровно покачивающийся, как всегда бывает, Су, когда человек просто идет и идет себе без проблем, нет, Су, другой: дергающийся вверх-вниз и даже уходящий рывками куда-то вбок.
А потом парень вываливается из коридора в зал и на колени падает. Сопит, хрипит, стонет. Вот же! Да неужели?!
– Крис, – говорю, – лучше к нему пока не подходить. От греха!
И рукой машу ему, мол, дело непростое. А Призрак всем остальным командует:
– Не приближаться! Один Улле.
Подхожу, но не вплотную.
А парень бормочет:
– Упал там… совсем недалеко… Чуть-чуть скафандр порвал, самую малость… Дырочка ерундовая… Но… Я наложил ленту… быстро… Но… Что ж мне так тяжело? Дышать трудно… Зрение… Почти не вижу… И… ослаб. Помогите.
– Сынок, голову подними.
– А?
Поднял он голову и тут же опустил. Шлем трет вакуумными перчатками, больно глазам его от света моего фонаря. Но мне секунды хватило, Су, одной секунды хватило…
Лицо ему раздуло, веки страшные, как у боксера, когда ему на ринге оба глаза подобьют. Не глаза – щели. Всё в поту. Говорит со свистами, с хрипами.
– Со мной… какой-то… несчастный случай….
– Сынок… Это для группы твоя беда – несчастный случай. А для тебя самого это катастрофа.
– Почему? Скафандр я подлатал. Какая-то мелкая хворь… лихорадка…
Тут он надолго закашлялся, в глотке у него забулькала мокредь, от муки бедняга аж на четвереньки встал.
– Потому что ты не жилец, сынок. Прости, вот так оно вышло.
Прости и ты, Су, нефритовая кошка моя, искра жизни в темноте судьбы моей, Су, прости меня, что я о таком тебе рассказываю. Твои глаза не должны такого видеть. Никогда. Даже мысли твои не должны такого касаться. Потому что ты луг цветущий, а рядом со мной смерть стоит, и как я смерть пущу на твой луг?
И вдруг парень заговорил:
– Я хотел… как… отец…
И опять в кашель ударился.
– Отец твой, говорят, дельный был человек. Алекс Бубер… о нем когда-то много говорили, хвалили, мол, башковитый… Ты хотел быть похожим на него?
– Август…
– Ты о чем это, сынок?
– Его звали Август Бубер… Август… а не Алекс. Я его любил… он… первым вошел… в бункер «Маяк»… он… великий человек…
– Улле, м-мать, что там у тебя за болтовня? Время!
– Синдром манускрипта, Призрак.
– Что? Я не ослышался?
– Синдром манускрипта. Парень заразу схватил.
– Клайд… Клайд… моя маленькая… Я до нее даже не дошел…
Фрост подскакивает в один миг, вот он там стоял, а сейчас уже здесь, в шаге. До чего быстрый! Ствол в руке у него.
Крис, не делай этого, ты же человек, а не свинья какая-нибудь…
И я говорю:
– Крис, не делай…
Но Призрак меня не слушает, он от меня отмахивается, как от назойливой мухи.
– Мозгляк, – он говорит, – урод! Зачем ты вернулся? Ты же теперь зачумленный.
– Мой скафандр… цел, и я…
– …и ты затыкаешься, парень, не мешая старшим говорить. Ты и был-то не особенно полезным довеском к нашей группе, а теперь ты опасная обуза. И ты с того момента, как ушел, – сам за себя.
– Но я… мне нужна помощь…
– Ты дерьмо. А дерьму помощи не положено. Так устроен мир.
– И что же мне делать, Призрак?
– Пошел вон!
– Куда?
– Откуда пришел. Считаю до трех, потом размажу тебя. Раз.
Бубер, постанывая и поперхивая, с натугой поднялся. Постоял недолго, видно, надеясь услышать другие слова.
– Два.
Парень повернулся и пошел, шатаясь, во тьму.
– Улле, сморчок, я задницей чую – у тебя там возражения? А? А? Правильно делаешь, что молчишь. Группе нужен проводник. А проводнику, какой бы он там ни был семи пядей во лбу драгоценный умник, надо вернуться домой. Ты понял?
– Да, Призрак.
– Принято. Веди! Маг, труба света теперь на тебе. В остальном порядок движения тот же.
Знаешь, Су, по сути, он ведет себя оптимально. Парня можно было спасти, если бы врач появился рядом с ним в течение часа-полутора после заражения. Сейчас мы по любому не успеем. Ну, или выйти наверх, врубить сигнал помощи на полную катушку, а потом ждать, когда явится врач и ребята с наручниками. И то – на грани, то есть пятьдесят на пятьдесят, Су, что парня вытащат. Крис по-своему прав, не желая примерять стальные браслеты из-за полутрупа. Но девчонку спасти еще можно. И… я, пожалуй, так и сделаю. Не ради нее – ради тебя. Ради души твоей чистой, Су.
5
«Майору императорской гвардии начальнику Отдела поиска и подавления особо опасной международной преступности Богатыревой О.В. Господин Горелов Андрей Евграфович по Вашему представлению ознакомлен с ситуацией, по добровольному согласию транспортирован в офис Управления территориальной безопасности, ожидает фиксации объяснений. Госпожа Горелова Джессика-Элеонора по Вашему представлению находится в камере предварительного заключения при офисе Управления территориальной безопасности. Находится в процессе дачи объяснений. О привлечении супруга к процессу расследования извещена. В свидании обоим временно отказано. Губернатор проинформирован о ходе расследования.
Заместитель губернатора по безопасности генерал-лейтенант Ф.К. Марычев»
Хорошо, ясно. На подлете: поставить режим радиоэлектронной защиты. Дополнительно: включить режим активной защиты от оружия наземного и атмосферного базирования.
Такие вещи она научилась делать на автомате. Видела, как лейтенант Проценко в новенькой боевой амфибии разбился вдребезги с пилотом и тремя бойцами перехвата на острове Беринга. Молодой офицер просто забыл поставить радиоэлектронную защиту, а хэдхантеры оказались неплохо оснащены в плане тяжелого оружия… Хорошо упакованная группа работала по корпоративному заказу: вывозили имперское светило микробиологии профессора Крымова. Ей тогда пришлось доделывать чужую работу в почти безнадежной ситуации, и Богатырева ее все-таки доделала.
Она была совершенно уверена, что в банде Белого Призрака начались разборки. Как видно, ребята с мощными подбородками нацелились на серьезный хабар, только вот никак не могут договориться, кто из них отнесет его домой. Следовательно, где-то у точки пробоя стоят машины – сколько их там: одна? две? три? – второй силы. А второй силой, если она, майор императорской гвардии, хоть что-то понимает в этом сгустке человеческого мусора, мог быть либо Браннер, и это скорее всего, либо Густавссон – темная лошадка. Магин – псих, анархист, Трак не самостоятелен, остальные – шестерки. Могут быть, конечно, неожиданности, но…
Она умела поставить себя на место тех, кого обязана разыскивать и подавлять, могла понять их, могла по-человечески даже проникнуться их мотивами, однако всегда испытывала к ним брезгливость – легкую, но устойчивую. Профессия обязывает.
А как еще? Сейчас неподалеку от бункера «Берроуз» кто-то стоит и ждет правильный момент, чтобы перебить лишних, оставив в живых одного заказчика. Или подумывает в духе: не стоит ли самого заказчика отправить к праотцам? Чай, хабар слаще делить, когда интересантов минимум. Мразь она и есть мразь, никакой романтики.
– Пташкина! Запиши и передай прямо сейчас: «Генерал-лейтенанту Федору Константиновичу Марычеву. Срочно. Ожидаю обнаружить в районе бункера “Берроуз” одну или несколько единиц транспортной техники криминального происхождения. Прошу выдать разрешение применить спецтехнологию по обрушению режима невидимости 2-й степени». От моего имени.
– Ольга Валерьевна, записала, передаю… Только… разрешите… там внизу… активность… и я…
Антиграв ощутимо тряхнуло. Пилот заложил сумасшедший вираж, Богатыреву качнуло в сторону, как на горках. Однако она успела заметить расплывающееся облачко – внизу справа, по курсу антиграва.
Оп-па! Активная защита сработала.
Распознавание цели: малый арт-автомат наземного базирования. Сколько у него еще там зарядов, один Бог ведает. Наведение! Огонь!
Она услышала шорох, с которым НУРС сошел с подвески. Внизу беззвучно расползлось светлое пятно пыли.
«Цель поражена».
– Э-э… Ольга Валерьевна… вы целы? У вас все в порядке? Я… э… разрешите…
– Вперед, Пташкина! Быстрее и не мямлить!
– Есть не мямлить! На поверхности замечена радиоэлектронная активность! Предположительно ваш антиграв обстрелян устройством с дистанционным управлением. Вектор импульса на выстрел определен! Скидываю! Ориентировочную дистанцию скидываю!
«Я ее недооцениваю…»
– Молодец, Пташкина, вот так бы и дальше…
Впрочем, какая там «ориентировочная дистанция», какой там «вектор импульса»! Целая галерея из клубов пыли вздымается над пустыней. Невидимый марсоход на полной скорости рвется к границе анклава, оставляя за собой роскошный пылевой шлейф метров на двести.
– Птички два и четыре! Преследовать, не открывая огня.
А потом она обратилась к пилоту, отключив общую связь:
– Распаковать протокол на обрушение режима невидимости.
– Госпожа майор! Но мы не получили…
– Это приказ. Под мою ответственность.
– И все же…
– Под мою ответственность!
– Принято. Степень?
– Вторая. Цель на экране. Следовать за целью.
– Принято. Распаковка инициирована.
«В крайнем случае, просто срубим наглеца. С такими нарушениями – имеем полное право».
– Протокол готов к функционированию.
– Приказываю: навести и врубить режим обрушения!