Пришло время одному из лучших экспертов по древнемарсианской археографии, антиквариату и архитектуре в масштабах Солнечной системы заняться любимым делом. Ш-ш-ш! Не мешайте ему. Общая тишина! И вы, дама в третьем ряду, пожалуйста, перестаньте дышать столь глубоко, от вас прямо горячий ураган исходит…
Что у нас тут?
Статуэтка из… из… ну, разумеется, из стеатита, он же мыльный камень, высотой примерно пятнадцать-семнадцать сантиметров… длина-ширина в основании почти квадрат… где-то десять на десять. Так? Запомнить, потом измерим точнее. Цвет… с нашлемным фонарем не особенно разберешься… Пурпурный или вишневый. Или бордовый? Скорее пурпурный. Нужно естественное освещение… В любом случае довольно редкая разновидность стеатита – он чаще белый или беловатый с желтинкой, с прозеленью, с буроватинкой.
Мыльный камень страшно любили шумеры, из него получались гладкие, приятные на ощупь статуэтки, известно их немало… и то, что сохранил для пытливого исследователя бункер «Берроуз», очень похоже на их работу.
Могли забрать с собой из Эшнунны, когда кто-то забирал их самих из Эшнунны на Марс…
На первый взгляд – копия давно введенных в научный оборот статуэток правителя Гудеа из Лагаша, известно их штук под сорок. Гудеа там сидел в кресле, выпучив глаза, босой, руки молитвенно сложены на груди. На голове – красивый головной убор в виде плоского цилиндра с округлым верхом – то ли шлем, то ли некая шумерская корона, специалисты спорят. Из одежды – один передник с густо нанесенными на нем значками клинописи.
Однако… внимание, господа, туш! Всякий хороший профессионал, а сейчас перед вами профессионал просто блистательный, скажет не задумываясь: Гудеа из Лагаша – XXII век до н. э. А Эшнунна эвакуировалась в самом начале XXX века до н. э. То есть, хе-хе, у меня тут в руках одна из статуэток, с которых лагашские шумеры копировали своего молящегося Гудеа. Каков поворот! Элегантненько.
Но работа всё же именно шумерская, только на много веков древнее правления Гудеа. Вот и на переднике у сидящей фигуры – знаки раннешумерской письменности, которая, строго говоря, еще не клинопись, а своего рода пиктография, начинающая долгий путь к превращению в клинопись. Тут, на Марсе, она в конечном итоге обернется вообще принципиально иным способом письма… Но здесь шумерская письменность конкурировала с алларуадской, а та, скорее всего, разработана ариями… Впрочем, стоит ли отвлекаться.
Додумать.
Доопределить.
Интереснейшая вещица!
Ита-ак, напрягая скудные знания раннешумерского, обязательные для ксеноархеолога, работающего с марсианскими бункерами… «Нун-пириг-думу». Хм. «Принц-лев-ребенок»… А! Принц-Львенок. Незаконнорожденный сын царя Бал-Гаммаста из города Урука, государя – Льва полуденной части Междуречья, более известного как Гильгамеш. Впрочем, у царей той эпохи незаконнорожденных детей в принципе быть не могло: царская кровь выше закона.
Львенок.
Вот, следовательно, как звали его шумеры: Пириг-Думу. «Нун» перечеркнуто, вместо него выше: «Лу-галь». «Лу» – большой. «Галь» – человек. Вместе – «правитель», «царь», «великий человек», «вождь», но скорее всего, именно царь. Принц, который превратился в царя Эшнунны, великого города на притоке реки Тигр, города, имеющего гораздо более древние корни, чем полагали раньше… Те, кто эвакуировался, считали Пириг-Думу своим царем. Те, кто остался, видели в нем «нун’а», то есть принца. И долго помнили его, даже город свой стали именовать «святилищем принца» – Эшнунной. При самом Пириг-Думу он как-то иначе именовался, а вот как именно, спросите у Локи, бога обмана…
Рядом с шумерскими знаками – один-единственный, но совершенно отчетливый знак «Мав» с титлом сокращения. Красивый, как и всё, что относится к изысканному письму Сакра-3, родившемуся среди умников эпохи Дон. Неполное имя пророка Маворса, который начинал биографию под именем Львенка из Эшнунны.
Поза – почти та же, что и у Гудеа, кресло похожее, передник с надписями, босые ноги… в остальном сходство заканчивается, и начинаются различия.
На голове шлем, тоже круглый, но именно шлем, а не царский венец. Никаких сомнений. Притом шлем явно отлитый из металла, с изображением завитков, говорящих: это львиная грива! Только ушей львиных нет, вместо них человеческие. Забавненько: резьба по камню, передающая тонкое литье металла (как бы не золотое литье!), в свою очередь, передающее львиные космы…
Руки вовсе не сложены молитвенно: они прижаты к груди, и в правой – топорик, а в левой – заостренная тростниковая палочка для письма. Царь как воин и мудрец в одном флаконе. Любопытно… Прежде мне такого видеть не приходилось.
На одном из пальцев правой руки – очень большой перстень, даже видна какая-то осмысленная гравировка на щитке… но столь маленькая… при нынешнем освещении не разглядишь. Лев? Барс?
Потом.
Усатый, бородатый, а Гудеа – безусый и безбородый.
Глаза другие. У шумеров – на рисунках, рельефных изображениях, статуэтках, включая большую часть статуэток Гудеа, – глаза огромные, распахнутые, слегка очумелые. У Львенка они миндалевидного разреза, притом на треть, едва ли не на половину, прикрыты веками. Он не очумелый, он спокойный. На кого похоже? Эламит? Не исключено, однако…
Оставить на потом.
Всё?
Нет, милостивые государи и государыни! Еще одна мелочь, которая, быть может, совсем не мелочь: на боковых панелях кресла вырезаны винторогие козлы. И не только винто-, но еще и длиннорогие, очень длиннорогие, скажу я вам. А это… это совершенно неприличная древность – даже не Убейдская археологическая культура, а Самаррская. У Гудеа – никаких козлов. При нем шумеры уже, очевидно, забыли, что значили эти самые козлы, да и вообще что они существовали когда-то.
В сухом остатке: кто-то учил шумеров, а шумеры потом учили выученному весь мир.
Всё!
Дамы и господа, давайте честно признаем: я дивно хорош.
Вот ради чего брал с собой Фрост очень дорогого консультанта, но ему, простаку, знания корифея не пригодились. Оно, думается, и хорошо.
Вещь, кстати, непонятной стоимости. Подобного рода артефакты… они постоянного спроса не имеют. То их продают на аукционах за фантастические деньги, то за никакие. Для меня лично – умеренно интересно. Статья. Доклад на международной конференции. Два доклада. Но, в сущности, не моё. Артефакты, по большому счету, – не моё. Моё – тексты. Ринх, Горт… А это Империя, перелицевавшая шумеров, которые сами кого-то перелицовывали. Для строгой науки – очень любопытно. Для людей, которые интересуются темными колодцами ранних цивилизаций, земных и марсианской, то есть для тех, кому я адресую свои книги, – так себе сюжет. Сложновато. Для выхода к высотам академического менеджмента… хм, недостаточно.
Но всё же вещица нерядовая, недюжинная.
Это я вам как специалист говорю, с полной ответственностью.
9
Он думал, что справится со мной с помощью своей киберигрушки!
Мужчина, что с него взять…
Вся культура мира говорит: мужчины побеждены, раздавлены, унижены, они служат женщинам и обязаны служить женщинам во веки веков, выплачивая свой долг за многие тысячелетия унижений, доставленных ими, мужчинами, высшим существам мира – женщинам. Но в жизни они все время не соглашаются с этой истиной. В жизни они норовят задрать тебя. В жизни они все равно хотят господствовать – со своим жалким умишком и со своей испорченной натурой.
Надо учить.
У них осталось последнее. Они вроде бы физически сильнее. Но это правильно лишь в одном случае: когда женщина недостаточно тренирована. И женщине стоит позаботиться о том, чтобы ее мускулы и ее навыки позволяли ей уложить любого самца на обе лопатки.
Я выходила против мужчин в клетку для боев без правил восемь раз. Четыре победы, четыре поражения. Кто скажет, что я, женщина, слабее сильных бойцов, украшенных лишней плотью? Мне больше нравилось бороться, чтобы взять на болевой или удушающий, чтобы услышать, как стонет самец, не желая сдаваться и все-таки сдаваясь. Ударные техники не дают столь полного удовлетворения. Особенно здесь, на Марсе, с его дурацкой гравитацией…
Стонущий, сдающийся самец, самец, над которым моя власть безгранична: хочу – отпущу, а хочу – сломаю, – вот истинный восторг. Лучше секса, признаюсь в этом честно!
Мне хорошо. Мне приятно. Темнота. Никакого закона над нами, никакого закона меж нами. Всё как в жизни, только цивилизации кругом нет, а потому нет и фальшивых фиговых листков, прячущих простой факт: между женщиной и мужчиной нет любви, а есть только война, война и война.
Можно в этой войне победить и проиграть. И сейчас в этой войне всё честнее, чем когда бы то ни было: нет правил, а ставка – выживание. Плюс один-единственный жалкий зритель как бонус к твоей победе.
…Он выпрыгивает из моего захвата. Скафандр – дурацкая вещь. Неудобная вещь! На матах, в трусиках и топе, я бы тебе показала, ублюдок! Ты бы сам передо мной трусики спустил. О, добыча твоя отлетела куда-то… Выпустил статуэтку, самчишко? Трудно сопротивляться девочке? Нужны целых две руки? Выскочил, но без потерь не обошлось. То ли еще будет!
Он стоит в боксерской стойке напротив меня. Кулаки против кулаков. Прости, милый, я владею и другими техниками. Хай-кик в голову – как тебе? Блокируешь? А вот еще один. И еще. И еще. Ты – мягкий, как дерьмо. Твои блоки не успевают за моими ногами, и я со всей дури попадаю тебе по гермошлему. Как и планировалось.
Сила марсианской гравитации разворачивает меня на сто восемьдесят градусов и даже пытается выбить каменный пол из-под меня. Но я дерусь часто. Я давно приспособилась к таким вещам. А вот мужчинка пролетает десять метров, бьется о стену и падает. Пытаешься подняться? Вот тебе «футбольный удар». Лежи, милый, лежи, зайчик, твое время истекло. Воин-защитник-кормилец… А я, пожалуй, пристроюсь на твоей спине, крепко сжав тебя бедрами. Тебе нравится?
Локтем по затылку… Как тебе? Тут правила не действуют, тут просто сильная женщина рвет слабого мужчину, и мужчина терпит, потому что он проиграл бой. Уже проиграл.