– Даже не один выбор, Призрак. Нам оставили несколько путей. Старая механика движущихся камней и песка, который пересыпается, надавливая на тайные рычаги, сдохла. Частично сдохла…
– Трак, отойти на четыре шага!
– Принято.
– Продолжай, Улле.
– Тут все устроено так, чтобы всякий, кто вошел, не имел бы выхода. Если он не жрец и не князь Ринха, понятно. За нами должна была закрыться плита, но не закрылась. Коридор открыт, Призрак. Если хотим, мы можем просто уйти.
– Не за тем пришли. Дальше!
– Впереди лабиринт, Призрак, и он включен…
– Что за бред, Улле!
Су, не знаю, встречала ли ты таких людей, которые в разговоре хотят не в деле до конца разобраться, нет, им нужно унизить собеседника. А если есть такая возможность – ударить его, изувечить, убить. Им это нравится. Они любят кормить свою ярость, как в старых сказках драконов девицами кормили. Крис – он такой вот и есть. Он устал. Он ничего не нашел. Ему помотали нервы. И сейчас ему хочется, до жути, Су, хочется найти предлог, чтобы унизить, ударить, убить. Лучше – все сразу. Как ему, такому, объяснишь?!
– Э-э… я мог бы внести ясность…
– Внеси, Браннер, только покороче, меня утомила болтовня.
– Э-э… да, конечно же. Насколько я знаю, у ринхитов было два типа лабиринтов: простой и движущийся. О первом все знают, кто хоть раз совался в бункер и получал инструкции по технике безо…
– Живее, Браннер, без лишних подробностей.
– Э-э… да, разумеется. Скоренько. Да. Движущийся лабиринт можно включить. Тогда тот, кто идет по нему, испытает неожиданности: каменные плиты начнут двигаться перед ним и за его спиной. Никакая карта не поможет. Если очень сильно не повезет, лабиринт его вообще не выпустит. Удивительно тонкая техника! И в философском смысле интересно: своего рода рэндом-жертвоприношение, которое может произойти, а может и не произойти в зависимости от того, на что наступит ногой…
– Ясно. Всё. Тихо. Вопрос к обоим: мы что, не можем туда соваться? Браннер, отвечай первым.
– Босс! Есть два пути…
– И этот завел шарманку про пути! Браннер, для ясности: как пройти прямо к цели? Как сломать лабиринт?
– Уважаемый Призрак. Это может быть не вполне оптимально…
– Как ты меня достал, яйцеголовый! Я сам решу, что оптимально. Ну!
– Отличненько. Перед нами две слегка вогнутые плиты. Если нужно, чтобы вместо лабиринта выстроился прямой коридор до полости с важным объектом…
– …с локальным архивом ринхитов…
– Заткнись, Улле, твоя очередь вторая. Браннер.
– В общем, можно отключить лабиринт и включить коридор. Просто на левую плиту надо положить нечто тяжелое, на шестьдесят или сто двадцать мин веса, что составляет один или два таланта…
– А в человеческих единицах, Браннер? В фунтах? В килограммах, на худой конец!
– Да-да… Либо тридцать, либо шестьдесят, скорее шестьдесят. В оригинале на левую плиту клали человеческое тело. Такой, знаете ли, ритуал: убив человека, открываешь прямую дорогу к цели, а не убив – идешь по извилистой опасной дороге. Очень в духе древнего Ринха.
Фрост молчит. Обдумывает. Крис, я понял, что ты там прикидываешь. Я тебя знаю как облупленного, ты хуже Трака, Крис. Су, как хорошо, мой свет негаснущий, что тебя тут нет… Крис, ты ведь уже додумался до того, как именно тебе совместить полезное с приятным, верно?
– Правая, Браннер.
– На правую плиту следовало положить еще одно тело. Тогда коридор на выход открывается, и это опять-таки в духе культуры ринхитов: убил и уходишь без забот, не убил – ищи, где и на что нажать, чтобы плита ушла в сторону. Но нам ведь сейчас не надо…
– Всё! Тихо.
– Что? Шеф, есть иной, совершенно незатратный способ дойти до…
– Цыц, я сказал, Браннер! Молчать.
Ну да, Крис, сейчас ты и слушать ничего не станешь. Я-то думал, ты, от дел отойдя, переменишься. Зря думал – ты всё тот же псих. Ты говоришь о себе: «Я для вас закон!». А на самом деле законом не может быть тот, чья душа – беззаконие.
Расскажу тебе одну историю, Су, из моего детства. Прости, моя чистая роса, история так себе. Тогда еще я жил на Земле. Был совсем мелким, чистый наперсток, Су. Любил кидаться камнями в голубей, но никогда не попадал. Обидно… Однажды я подобрался близко-близко к тому месту, где их были десятки, целая толпа голубей. Представь себе, Су, очень хорошая мишень… Нет, пожалуй, в подробностях представлять себе не нужно. Я размахнулся, выскочил и кинул в ближайшую птицу. Я попал. Я отчетливо услышал, как мой камень ударил голубю в плоть со смачным звуком, будто боксер со всего маха провел хук своему противнику, и боксерская перчатка как раз врезалась в скулу: хряск! Может быть, я ему ребра переломал… Голубя снесло в сторону. Он отчаянно забил крыльями, я бросился к нему, желая поймать, но он вдруг взлетел. Голубь не дался мне в руки, я только видел, как он летит вместе со всей стаей на ближайшую крышу. Тогда я досадовал и никак не мог забыть своей неудачи. Случай застрял у меня в голове. Потом, когда я стал взрослее, я жалел голубя: вот же, думаю, какой дурак я был! Зачем мне понадобилось птицу калечить? Какой прибыток? Какая цель? А просто – попасть и поймать, безо всякой цели. Хотелось. Но голубь-то избежал моих лап. Сейчас я думаю, Су, что вся наша жизнь такая: не захочет Бог уберечь, и обязательно явится злой мальчишка, вомнет тебе камнем ребра, а ты, если хочешь жизни и свободы, вытерпи, подними крылья и, наплевав на боль, взлетай. Вся наша жизнь такая.
И сейчас мне надо приготовить крылья, потому что Фрост очень хочет прибить меня. Он ведь не за хабаром, как я вижу, полез. Ему хочется, Су, как встарь, командовать людьми, а если они сопротивляются, то ломать их, словно карандаши, – калечить и убивать. Так-то, Су.
Я поднял левую руку с открытой ладонью, не дожидаясь слов, которые должны прозвучать.
– Улле, а ну-ка отстегни контейнер, потом я гляну, нет ли у тебя там чего. Ты уже понял про себя, я вижу… И я тебе слова не даю, хоть бы ты десять рук вздрал.
Когда же? Задерживается…
– Ты можешь умереть быстро и почти без боли, Улле, если спокойно снимешь контейнер и ляжешь на место жертвы сам. Не станем нарушать традиции, подкормим местных хозяев, а они шепнут словечко каменному деду… Да что ты руку тянешь?! Цирк решил мне устроить!
– Босс, но можно обойтись и без…
– Сам на его место захотел, Браннер? А? Только еще вякни мне тут!
Либо бежать, либо драться. И сбежать на этот раз я не успею. Значит… Гашу нашлемник. Правой рукой нащупываю молоток за поясом. Когда-то я неплохо его метал…
– Я вижу, ты меня не понял, Улле. Что ж, петухам рано или поздно откручивают головы, так устроен мир, Улле. Можно было помягче, но ты сам напросился… Трак, убить проводника сжатием черепа. Положить тело убитого вот сюда!
– Принято!
Трак успел сделать в мою сторону два шага. Неведомо откуда вылетел кот – именно вылетел: сделал немыслимый, не кошачий, сверхдлинный прыжок, вертанулся штопором в воздухе – одни лапы туда, другие сюда – и упал на голову Траку. Медлил кот, видно, потому, что выбирал идеальную точку для прыжка.
Трак попытался было поймать защитника моего, потянул руки к голове, но ничего не вышло. Движения железной куклы вдруг замедлились, руки застыли на уровне груди. Молодец, котик, так его!
Фрост орет:
– Трак! Ломай кота!
– При-ня-а-а-а-то-о-о-о-о-о!
Ясное дело, Траку приказами не поможешь.
А кот уже приник к его уху, выпустил из пасти разъем и, надо думать, вливает Траку в башку всё, что велено влить.
Тогда Фрост рвет пушку из кобуры, неловко как-то – отяжелел, не столько он уже тот самый Призрак, сколько Кабан. Вытащил, взводит, и тут настает мое время.
Молоток пролетел дюжину шагов и ударил Фросту по пальцам. Кабан взвыл, резак выронил, ищет у себя под ногами.
– Трак, прикончи проклятую тварь и проклятого проводника!
А котик мой уже разъем вытащил и спрыгивает.
Ну, что теперь с Траком? Головой мотает. Покачивается.
Ладно, пора самому о себе позаботиться.
Бросаюсь к Фросту, хочу ногой вышибить резак у него из-под носа… и нарываюсь на крепкий хук. Кабан, он зверь мощный… приложил так, что полетел я с копыт.
Но дух не вышиб.
Опускается на корточки, ищет свой резак. Кот бросается ему на руку, зубы вонзает, но Фрост отшвыривает его. Кот живо вскакивает на свои четыре и опять несется к врагу.
А я ползу на карачках, щупаю пол рукой: где резак? Есть, нащупал! Хватаю и вскакиваю… а! в ноге боль смертная, всё, отошел обезбол, устала нога работать нормально, как же ты, зараза, невовремя…
Не могу удержать равновесие и хряпаюсь задницей на камень.
Прямо надо мной проносится слепящий поток огня… не упал бы, так жарился бы сейчас. Но у меня-то в руке что? Я же нашел резак! Смотрю – свой же молоток с пола поднял.
Фрост ругается по связи последними словами. О! Кот у него на руке повис, прицел сбивает. Спаситель мой!
Опять его отшвырнули…
Ладно, испробуем последний шанс: а ну-ка еще раз молотком гаду по пальцам, может, опять резак выбью. Размахиваюсь, пока Фрост меня в темноте выцеливает…
Вдруг Фрост вздрагивает, а резак вылетает у него из руки с такой скоростью, будто по нему шарахнули бейсбольной битой. Слышу, хрипит Фрост. За грудь схватился, шатается, словно пьяный.
В этот момент голос Трака холодно сообщил всем нам:
– Я свободен!
А потом Трак застыл и онемел.
Фрост постоял еще секунду-другую, колени у него подогнулись, и он рухнул. Гляжу, в грудь ему три стальных стержня засажены. Глубоко. Еще два в руке, а шестой, видно, резак-то ему как раз продырявил и из руки вырвал. Готов.
Убил его стрелами Трак, только понять не могу: почему? Я же команду «убей!» Траку не передавал…
Кончено… кончено… Ох, надо дух перевести.
Я жив, Су. Твое лицо стоит у меня перед глазами. Ты моя древняя царица, Су, а я твой рыцарь, я воин под твоим стягом. Тьма вокруг меня, тьма в душе моей, но светят мне глаза моей возлюбленной, глаза-маяки!