Отправлено.
Теперь другая… женщина. Что лучше заставляет женщину работать? Страсть или деньги? Должно быть, страсть… Но… это смотря про какую женщину…
О-о-ох… Улле, спасибо… Мне нельзя отключаться…
Дамы и господа, я все еще на арене…
7
– Ольга Валерьевна! Срочно! Это полковник Сизарев!
– Соединяй, Пташкина.
Где-е-е подозрительное движение, Сергей Афанасьевич? У меня за спиной? Чуть в сторону? Топопривязку бы! Получено. Нет, ни в коем случае не стрелять. Патрули отозвать. Имперская служба безопасности проводит операцию!
Дождались.
– А ну-ка, обе птички подъем! Подъем! Зверь в поле! Преследовать!
Как же они прорвались? Откуда? Все-таки на обратный пробой пошли, но где?
Итак, что мы видим? Да мы не разбери-пойми что видим! Взрывы, клубы песка пополам с пылью до небес, стрельба какая-то… между собой разбираются? Да сколько их?!
О, шесть штук первоклассных марсоходов с боевыми башенками и еще один-два в пылевом облаке, не различить. Да тут целая войсковая операция, не знала бы, что бандиты, так приняла бы за вторжение…
Ближе! На полной скорости! Уходят, тут до границы анклава ехать – на полушку!
Один из бандитских марсоходов принялся вращать башенкой… Все вращают башенками! Ба, вспышки! Да они всерьез хотят имперские антигравы пощупать? Вот уж, господа, не выйдет. Защита у нас… защита у нас…
Ерунда какая-то. Защита на чужую пальбу не отвечает, будто и нет ее. Это еще что? У ребят нервы не выдержали…
– Птичка-2, отставить стрельбу! Отставить, я сказала! Всем: поставить режим антиголо!
Как только режим антиголо установился, она увидела: нет никаких боевых марсоходов. Ничего, кроме голо-фантомов, обманок. Пылит одна-единственная высокоскоростная спортивная машина. Из нее время от времени выстреливается взрывпакет, падает и срабатывает, поднимая очередной столб песка.
И этому марсоходу-скоростнику осталось до спасения всего-ничего… Хорошо идет, собака.
Она отправляет гонщику сигнал: «Стой, стрелять буду!».
Ноль внимания.
– Госпожа майор, разрешите…
– Нет. Я сама.
И она опять взялась за управление огнем. Аккуратно. Спокойно. Не насмерть. Втопить кнопку!
Нажав, она сейчас же почувствовала, вернее, предугадала чувство поражения. Да, она все сделала, как надо. Да, чужой марсоход развернулся и зарылся в песок, его левый задний каток еще долго несся по прямой, а когда инерция кончилась, крутнулся на месте и упал. Но одновременно с ее выстрелом в пилотской камере марсохода открылся люк, и оттуда вылетел водитель с реактивным ранцем за плечами.
Взлетел грязно, под углом сорок пять градусов, ушел в штопор, выписал пару сумасшедших петель, будто воздушный шарик, который надули, но забыли завязать, и он носится по комнате сбрендившим истребителем. Наконец, рухнул. Километрах в трех.
– Ольга Валерьевна, разрешите!
– Отставить. Это уже триста метров за границей анклава…
Богатырева посадила антиграв вплотную к линии разграничения – невысокой гряде камней, пребывающей под наблюдением в любое время сола. Навела оптику, навела электронику…
Из-за песчаного холма вылезла высокая женщина в черном скафандре, надетом в облипку, хоть на конкурс красоты. Откуда же она такую невидаль достала? Кто сейчас такие производит? Что за больной модельер? И зачем? Впрочем, известно зачем…
«Груди нет совсем, а бедра хорошие, крепкие…»
Кто? Таня Клайд или Марго Новакова? Суда по телосложению, Марго. Рост у нее подходящий. Надо же, вот кто всех переиграл и с хабаром вышел… неожиданно.
Гляди-ка, захромала к ближайшему поселку.
Тут Ольга Валерьевна все-таки выругалась.
8
Дамы и господа! Когда сверху по ступенькам каменной лестницы начало стекать облачко пыли – почти прозрачное, – ваш фаворит улыбнулся. У него нашлись силы для улыбки, хотя лечь и умереть было бы легче, нежели растянуть губы. Никто моей улыбки, спрятанной под шлемом, не видел, но ее видите вы, мои поклонники и ценители.
О! О! Несколько резких уколов – там, где под кожей пробудился чип экстренной связи.
Виват мне!
– Можешь бросить пробойные заряды, Улле. Нам… они не понадобятся…
Хорошо составленные планы – конек вашего покорного слуги. Я не хвастаюсь, я сообщаю вам драгоценные сведения о моей личности.
Триумф!
Там, наверху, взрывы, сумбур, кутерьма, боевые машины с ревом взлетают, бедное сердечко доброй, пусть и бестолковой красавицы Виктории-Августы бьется учащенно. А тут я вижу лишь light haze. Но эта тень фальшивой баталии сообщает мне о многом.
Надо поторопиться.
Так… резервная связь. Быстрее.
– Милая А, прием.
– Милый Б, если это ты, дай контрольную последовательность.
Очень хорошо. Победненько. Она откликнулась в один миг, значит, готова. Или, как обожают говорить в легионах и когортах нашей доблестной Империи, боеготова. В голосе уверенность, энергия, подъем!
Мне бы сейчас… всего этого и побольше.
– Даю последовательность: Виски-Чарли-Чарли-Альфа.
– Последовательность принята. Какой у нас вариант?
– Действуем по главному… варианту… плюс…
И тут меня одолела слабость. В голове – вальс, стены подземелья сдвинулись со своих мест…
– Милый, что – плюс? Прошу разъяснить. Милый, ты там о’кей?
Улле хорошенько встряхивает меня. Унизительно, однако, без этого нельзя было обойтись… наверное…
Я вовсе не о’кей, милая. Я до такой степени не о’кей… что сообщать тебе не стану. Может, и хорошо, что с нами Улле. С ним мне безопаснее… от тебя, милая…
– Все нормально… Милая, плюс один гость. И нам надо поторо… поторопиться…
Молчит.
– Совершенно безобидный тип… Ты меня знаешь, я не рискую.
Сопит.
– И я не пустой.
– О, я уже спешу к тебе, милый!
На эту женщину страсть не оказывает никакого воздействия. Зато деньги…
– Очень спеши! – не выдерживаю я.
– Очень-очень-очень спешу! У меня для тебя пара особенных поцелуев. Мы их еще не опробовали!
И сегодня точно не опробуем…
Улле молча помогает мне подниматься по лестнице. Проклятие! Самая длинная лестница в моей жизни…
А вы, дамы и господа, смотрите на меня! Ваш истинный герой никогда не сдается! Я карабкаюсь наверх… я… карабкаюсь… глупо было бы сдохнуть в шаге от победы… Дамы и господа, я… я… я… великолепен… я… все преодолею, я со всем справлюсь… я…
…я очнулся уже в марсоходе.
Улле, отвечая на мой невысказанный вопрос, сообщил:
– Браннер, ты малость того, отключился. Я содрал с тебя скафандр, вколол еще одну порцию беззаразы, вколол порцию бодряшки и глянул, как там у тебя и что. Ну, залатать тебя не вопрос, брат-поисковик, лишь бы ты вовремя лег на стол надежному доктору. По дороге я чуть-чуть с тобой поработаю, чтобы ты по второму разу коньки отбрасывать не начал… Я умею, не бойся.
– Я… не боюсь.
Значит, ваш покорный слуга уже отходить собирался в счастливые чертоги бога Локи, в филиальчик Вальгаллы для особо одаренных… И даже сделал пару шагов в направлении… ох.
Брат-поисковик… хм… как он меня. Но по факту прав. Хоть и не ровня мы с ним…
– Спасибо, Улле.
– Нормально, брат.
Судя по тому, что за иллюминаторами, марсоход мчится на полной скорости. Куда?
О, Локи, дай мне сил говорить…
– Ку… да? Милая… мы…
– В Титов, пригород Королева. Сам знаешь зачем.
Напряженненько она отвечает. Боится. За кого? За что? За меня? За свои деньги? За себя – имперская безопасность-то рядом?
За себя и за деньги – понятно. Но тут еще какой-то нюанс… сил нет разгадывать его.
Ее рука добирается до моего колена. Не оборачиваясь, Аглая торопливо делает несколько поглаживательных движений.
– Я очень волнуюсь, милый. Но ты должен знать: ты мой сеньор, а я твое маленькое послушное лунное дитя.
Рука отодвигается. Аха… Дамы и господа, девочка осознала свою дерзость и решила загла…
Какое еще «лунное дитя»? Вот оно что… У нее, оказывается, имелось два варианта… и сейчас девочка лихорадочно решает, какой из них выжил: получше или похуже… Милая, я, пожалуй, получше. Поплатежеспособнее… А не любишь ты всё равно никого. Просто Вышибалу тебе ой как легче было бы обвести вокруг пальца.
Ладно, оставим пока. Мне даже мысли тяжело… ворочать. Они нынче словно камни…
А в Титове нас ждет тот самый надежный доктор. Ему на всякий случай заплачено вперед… чтобы ждал… и много обещано, чтобы помог, если понадобится… Еще Улле надо переправить за границу анклава. Доктор может… доктор много чего… может… и я, пожалуй, ему заплачу как следует… пусть Улле побудет в шаге… пока я беспомощный. Завтра… уйдет. Или послезавтра. Я и переход ему оплачу! Безопасность… дороже.
Смотрю на Улле: он так сосредоточенно возится со своим инфобраслетом, будто у него там все тайны мироздания. Хоть бы улыбнулся… брат-поисковик.
О, улыбается, глядит на меня, как на главную радость в своей жизни… и орет мне прямо в лицо:
– Она меня любит! Она пойдет за меня…
Аглая вздрагивает.
– Кто?
– Да неважно кто. У меня всё хорошо, Браннер! Ты даже не представляешь себе, насколько хорошо.
– У меня, видишь, Улле, тоже… неплохо.
И ваш покорный слуга находит в себе достаточно сил, чтобы поднять руку и похлопать свою девочку по бедру.
– Какой же ты осел, Ари! Доктор наук, а все равно – осел! – вдруг взвивается она. – Всего лишь неплохо?!
И так зло она это говорит! Ведь не шутит…
– Да просто великолепно, ма шери, великолепно… – едва ворочаю я языком.
– То-то же, Ари.
И в словах ее звучит небрежность. В духе: да, почти пошутила, почти простила, но мы с тобой разбираться не закончили, драгоценный сеньор. А мне… мне так худо, господа. Я все еще на сцене и, может быть, вас заинтересуют не только песни триумфа, но и вопли страданий вашего героя. Страдания… всегда интересуют публику, если они яркие, скоро закончатся и никак ее не затрагивают: мучается тот-кто-на-сцене… сочувствовать ему можно, помогать было бы нелепо.