Мне уже доводилось пару раз видеть Василия Ланцова в Ос Альте. Он был довольно красив, хоть принцу и не повезло унаследовать отцовский подбородок, а его веки так опускались на глаза, что появлялось впечатление, будто ему очень скучно или же он пьян. Но сейчас, похоже, Василий вышел из своего вечного ступора. Он сидел в седле с прямой спиной и буквально излучал надменность и величие. На его фоне Николай выглядел невероятно юным.
Я почувствовала легкий приступ страха. Николай всегда напускал на себя вид человека, который владеет ситуацией. Очень быстро забывалось, что он всего на пару лет старше нас с Малом – юный капитан, мечтающий стать юным королем.
Последний раз он был во дворце семь лет назад, и вряд ли они с Василием виделись после этого. Но встреча обошлась без слез и шумных приветствий. Принцы просто спешились, пожали друг другу руки и коротко обнялись. Василий окинул взглядом нашу свиту и многозначительно посмотрел на меня.
– Так эта девчонка, по твоим заверениям, и есть заклинательница Солнца?
Николай поднял брови. Лучшего вступления для разговора и не придумаешь.
– Это легко доказать.
Он кивнул мне. «Сдержанность переоценивают». Я подняла руки и призвала пылающую волну света, хлынувшую на собравшихся солдат каскадом нарастающего жара. Они вскинули руки и отпрянули, а лошади испуганно заржали. Я потушила свет. Василий присвистнул.
– А ты без дела не сидел, братец.
– Ты себе даже не представляешь насколько, Вася, – любезно ответил Николай. Услышав уменьшительное от своего имени, Василий чопорно поджал губы. – Не ожидал встретить тебя в Ос Альте, – продолжил Николай. – Думал, ты будешь на скачках в Карьеве.
– Я и был. Моя чалая отлично себя показала. Но, услышав о твоем возвращении, я поспешил назад – не мог тебя не встретить.
– Как мило, что ты приехал, несмотря на все хлопоты.
– Возвращение принца – большое событие, – ответил Василий. – Даже младшенького.
Намек был ясен, и мой страх только возрос. Может, Николай недооценил интерес Василия к тому, чтобы сохранить свое право на трон. Даже думать не хотелось, что для нас могут значить другие его возможные ошибки и просчеты.
Но Николай просто улыбнулся. Мне вспомнился его совет: отвечай на оскорбления смехом.
– Мы, младшенькие, научены довольствоваться тем, что имеем, – ответил он. Затем окликнул солдата, стоящего по стойке смирно в одном из рядов. – Сержант Печкин, я помню вас по халмхендской кампании. Я так понимаю, ваша нога уже в порядке, раз вы стоите тут, как каменная глыба.
На лице сержанта проступило удивление, но он почтительно ответил:
– Так точно, мой царевич.
– Достаточно просто «ваше превосходительство», сержант. В этой форме я офицер, а не принц. – Губы Василия снова дрогнули. Как и большинство детей из дворянских семей, он формально получил почетное звание и прошел военную службу в уютной офицерской палатке, далеко от линии фронта. Но Николай служил в пехоте. Он заслужил свои медали и звание.
– Так точно, ваше превосходительство, – ответил сержант. – Дает о себе знать только в дождливую погоду.
– Тогда, надо полагать, фьерданцы ежедневно молятся о бурях. Насколько я помню, вы положили конец страданиям многих из них.
– Помнится, вы были заняты тем же, ваше превосходительство. – Солдат улыбнулся.
Я чуть не хмыкнула. Всего парой фраз Николаю удалось отобрать бразды правления у брата. Сегодня, когда солдаты соберутся в тавернах Ос Альты или усядутся за карты в казармах, они будут говорить именно об этом: о принце, запомнившем имя рядового солдата, о принце, сражавшемся с ними плечом к плечу, позабыв о своем богатстве и родословной.
– Брат, – обратился Николай к Василию. – Предлагаю поехать во дворец, чтобы поскорее поприветствовать народ. У меня есть керчийское виски, которое давно пора бы выпить, и я хотел посоветоваться с тобой насчет жеребца, которого приметил в Кеттердаме. Мне сказали, что он – отпрыск Дагреннера, но я в сомнениях.
Василий попытался скрыть свое любопытство, но тщетно.
– Дагреннера? А у них были подтверждающие документы?
– Поехали, и посмотришь.
Все еще с выражением недоверия на лице, Василий обменялся парой слов с одним из командиров и отточенным движением запрыгнул в седло. Братья заняли свои места в начале колонны, и наша процессия снова двинулась в путь.
– Ловко он его, – пробормотал Мал, пока мы проезжали между рядами солдат. – Николай не такой уж и дурак.
– Надеюсь, что нет, – ответила я. – Ради нас обоих.
Когда мы приблизились к столице, я наконец увидела, о чем говорили гости графа Минкова. Вокруг стен вырос палаточный городок, а перед воротами ждала длинная очередь людей. Некоторые спорили со стражниками, наверняка требуя пропустить их. На старых зубчатых стенах стояли вооруженные дозорные – хорошая мера предосторожности для воюющей страны и грозное напоминание людям внизу сохранять порядок.
Естественно, ворота распахнулись перед принцами Равки, и процессия без заминок продолжила движение через толпу.
Многие палатки и фургоны были помечены грубо нарисованными солнцами, и когда мы проезжали через временный лагерь, я услышала уже знакомые крики: «Санкта-Алина!»
Чувствовала я себя невыносимо глупо, но все же взяла себя в руки и помахала людям, решив приложить хоть какие-то усилия. Паломники радостно завопили и замахали в ответ, а многие из них побежали вслед за нами. Но некоторые беженцы молча стояли вдоль дороги, скрестив руки и всем своим видом выражая недоверие или даже враждебность.
«Кого они видят? – гадала я. – Очередного привилегированного гриша, направляющегося в безопасный роскошный дворец на холме, пока они стряпают еду на кострах и спят в тени города, отказывающего им в убежище? Или кого-то похуже? Врунью? Самозванку? Девчонку, которая осмелилась назвать себя живой святой?»
Я почувствовала благодарность, когда мы оказались под защитой городских стен.
Оказавшись внутри, наша процессия поползла еще медленнее. Нижний город был набит до отказа, тротуары полнились людьми, стекающимися на улицу, что сильно мешало нашему продвижению. В витринах магазинов вывесили плакаты с перечнем доступных товаров, и перед каждой дверью выстраивалась длинная очередь. Смрад испражнений и гнилого мусора перебивал все остальные запахи. Мне хотелось прикрыть нос рукавом, но пришлось воздержаться и дышать через рот.
Люди пялились и кричали, но вели себя гораздо спокойнее, чем толпа за воротами.
– Здесь нет пилигримов, – заметила я.
– Их не пускают за городские стены, – пояснила Тамара. – Король объявил Апрата вероотступником и изгнал его последователей из Ос Альты.
Апрат был в сговоре с Дарклингом против королевской власти. Даже если с тех пор их союз успел распасться, у короля были причины не доверять священнику и созданному им культу. «Или тебе, раз уж на то пошло, – напомнила я себе. – Просто тебе хватает глупости являться непрошеной в Большой дворец и надеяться на милосердие».
Мы пересекли широкий канал и оставили шум и суматоху нижнего города позади. Я отметила про себя, что караульное помещение над мостом значительно укрепили, но когда мы достигли противоположного берега, оказалось, что в верхнем городе ничего не поменялось. Широкие бульвары были безмятежны и безупречны, роскошные дома – в идеальном состоянии. Мы миновали парк, где помпезно разодетые мужчины и женщины прогуливались по ухоженным тропинкам или дышали воздухом в открытых каретах. Дети играли в ко́зны под присмотром нянь, один мальчик в соломенной шляпе катался на пони со вплетенными в гриву ленточками, которого вел за поводья слуга в форме.
Все оглянулись, чтобы посмотреть на нас, и начали приветливо поднимать шляпы, перешептываться, прикрывая рты ладонями, кланяться и приседать в реверансе при виде Василия и Николая. Неужели эти люди действительно чувствовали себя так спокойно и беззаботно, как казалось? Было трудно представить, что они оставались безучастными к опасностям, грозящим Равке, или к сумятице по другую сторону моста, но еще труднее было поверить, что они полагали, что их король сумеет защитить их.
До золотых ворот Большого дворца мы добрались быстрее, чем хотелось бы. При звуке, с которым они закрылись позади нас, мое тело пронзил страх. Когда я в прошлый раз проходила через эти ворота, я пряталась между декорациями в актерской тележке, в одиночку пытаясь сбежать от Дарклинга.
«Что, если это ловушка?» – вдруг подумалось мне. Что, если меня не пощадят? Может, Николай никогда и не планировал вверять мне Вторую армию? Что, если они закуют нас с Малом в кандалы и бросят в какой-нибудь сырой застенок?
«Прекрати, – отчитала я себя. – Ты больше не напуганная девчонка, дрожащая в армейских ботинках. Ты – гриш, заклинательница Солнца. Они нуждаются в тебе. И если ты захочешь, ты сможешь обрушить весь дворец на их головы». Я выпрямилась и попыталась успокоить свое сердцебиение.
Когда мы доехали до фонтана с двуглавым орлом, Толя помог мне слезть с лошади. Я прищурилась, глядя на Большой дворец, на его сверкающие белые террасы, украшенные многорядным золотым орнаментом и скульптурами. Все такой же уродливый и отталкивающий, каким я его помнила.
Василий передал поводья своего жеребца подбежавшему слуге и, не оглядываясь, начал подниматься по мраморным ступенькам.
Николай расправил плечи.
– Молчите и постарайтесь выглядеть раскаявшимися, – пробормотал он нам, после чего поспешил к лестнице вслед за братом.
Мал побледнел. Я вытерла вспотевшие ладони о кафтан, и мы двинулись за принцами, оставив нашу свиту позади.
В коридорах дворца не раздавалось ни звука, пока мы переходили из одной сверкающей роскошью комнаты в другую. У дверей в тронный зал Николай сделал глубокий вдох. Мундир сидел на нем безукоризненно, красивое лицо приобрело черты сказочного принца. Внезапно я заскучала по сломанному носу Штурмхонда и его болотного оттенка глазам.