Мне хотелось отвернуться, отвести взгляд от бездонных черных колодцев ее пустых глазниц. Вместо этого я закатала рукав и схватила Багру за руку. Она попыталась вырваться, но я усилила хватку и прижала ее пальцы к окове на моем запястье. Багра замерла.
– Нет. Не может быть.
Она пощупала края чешуек морского хлыста и прошептала:
– Русалье… Что ты натворила, девчонка?
Ее слова подарили мне надежду.
– Вы знаете о других усилителях.
Я скривилась, когда ее пальцы впились мне в кожу.
– Это правда? – резко спросила она. – Что теперь он может оживлять тени?
– Да, – призналась я.
Ее сутулые плечи поникли еще больше. Она оттолкнула мою руку, как нечто грязное.
– Убирайся.
– Багра, мне нужна ваша помощь.
– Я сказала, убирайся!
– Пожалуйста. Мне нужно знать, где искать жар-птицу.
Ее впалые губы слегка задрожали.
– Однажды я уже предала сына, маленькая святая. С чего ты взяла, что я сделаю это снова?
– Вы хотели остановить его, – неуверенно начала я. – Вы…
Багра заколотила тростью по полу.
– Я хотела, чтобы он не стал чудовищем! Но теперь уже слишком поздно, не так ли? Благодаря тебе в нем осталось меньше от человека, чем когда-либо раньше. Ни о каком искуплении и речи быть не может.
– Скорее всего, – не отрицала я. – Но Равку еще можно спасти.
– Какая мне разница, что случится с этой жалкой страной? Неужели мир так прекрасен, что заслуживает спасения?
– Да. И вы тоже так считаете.
– Ты ничего не знаешь, девочка.
– Ладно! – отчаяние перебороло во мне чувство вины. – Я идиотка. Безнадежная дура. Именно поэтому мне и нужна ваша помощь.
– Тебе уже не помочь. Твоей единственной надеждой было пуститься в бега.
– Расскажите, что вам известно о Морозове, – взмолилась я. – Помогите мне найти третий усилитель.
– Я понятия не имею, где искать жар-птицу, а даже если бы знала, все равно бы не сказала. Все, чего я хочу, это теплый угол, и чтобы меня оставили спокойно умирать в одиночестве.
– Я могу отобрать у вас эту хижину, – сердито прорычала я. – Ваш огонь, послушного слугу. Может, тогда вы заговорите.
Как только эти слова слетели с моих уст, я тут же о них пожалела. Меня накрыла волна стыда. Неужели я только что угрожала слепой старухе?
Багра издала свой злобный хриплый смешок.
– Вижу, ты быстро привыкаешь к власти. Чем больше она растет, тем голоднее становится. Подобное притягивает подобное, девочка.
От ее слов меня пронзил страх.
– Я говорила не всерьез, – слабо выдавила я.
– Нельзя нарушить правила этого мира и не заплатить за это. Этих усилителей не должно было существовать. Ни один гриш не может управлять такой силой. Ты уже меняешься. Найди третий, используй его, и потеряешь себя навсегда – капля за каплей. Хочешь моей помощи? Хочешь знать, что делать? Забудь о жар-птице. Забудь о Морозове и его безумствах.
Я покачала головой.
– Не могу. И не стану.
Багра повернулась обратно к огню.
– Тогда делай, что хочешь. Мне надоела эта жизнь и надоела ты.
Чего я ожидала? Что она поприветствует меня как дочь? Как друга? Багра потеряла любовь сына и пожертвовала своим зрением, а я ее подвела. Мне хотелось затопать ногами и потребовать ее помощи. Хотелось угрожать, уговаривать, рухнуть на колени и молить о прощении за все, что она потеряла, за каждую мою ошибку. Но в итоге я сделала то, чего Багра от меня хотела. Развернулась и убежала.
Вылетев из хижины, я чуть не скатилась по ступенькам, но внизу ждал юный слуга. Он подхватил меня, прежде чем я успела упасть.
Я благодарно хватала воздух, чувствуя, как пот высыхает на коже.
– Это правда? – спросил мальчишка. – Вы действительно заклинательница Солнца?
Я взглянула на его полное надежды лицо, и горло обжег комок слез. Кивнула и попыталась выдавить улыбку.
– Мама говорит, что вы – святая.
«В какие еще сказки она верит?» – горько подумалось мне.
Чтобы не опозорить себя, разразившись слезами на его тощем плече, я поспешила мимо слуги и быстро зашагала по узкой тропинке.
Дойдя до берега озера, я свернула к одному из белых каменных павильонов заклинателей. Их трудно было назвать зданиями – просто купольные оболочки, в которых юные заклинатели могли практиковаться в своих способностях, не боясь сорвать крышу школы или поджечь Малый дворец. Я села в тени лестницы павильона и зарылась лицом в ладони, пытаясь проглотить слезы и перевести дыхание. Я была так уверена, что Багре известно о жар-птице и что она захочет мне помочь… Я не осознавала, сколько надежд я на нее возлагала, пока они не рухнули.
Я расправила мерцающие складки кафтана на коленях и подавила всхлип. Я думала, что Багра посмеется надо мной, начнет издеваться над маленькой святой, разодетой в свой лучший наряд. С чего я взяла, что Дарклинг проявит милосердие к своей матери?
И почему я так отвратительно себя вела? Как можно было грозить лишить ее уюта? От безобразности моего поступка меня затошнило. Можно винить во всем свое отчаяние, но это не облегчало чувство стыда. И не отменяло того, что мне хотелось вернуться в хижину и привести свою угрозу в исполнение – вытащить Багру на солнечный свет и вырвать ответы из ее ворчливого, впалого рта. Что со мной не так?
Я достала «Историю святых» из кармана и провела руками по потрепанной красной кожаной обложке. Я так часто ее просматривала, что книга открылась прямо на иллюстрации с Санкт-Ильей, правда, страницы набухли после крушения «Колибри».
Святой гриш? Или очередной алчный глупец, который не устоял перед искушением власти? Алчный глупец, как я. «Забудь о Морозове и его безумствах». Я провела пальцем по изгибу арки. Возможно, она ничего не значит. Просто некая отсылка к прошлому Ильи, которая никак не относится к усилителям, или же домысел художника. Даже если мы правы и это какой-то указатель, она может находиться где угодно. Николай объездил почти всю Равку и никогда не видел эту арку. Вполне вероятно, что она превратилась в щебень сотни лет назад.
В школе через озеро прозвенел звонок, и из дверей донесся гогот маленьких гришей – кричащих, смеющихся, спешащих оказаться на улице под летним солнцем. Школа продолжала работать, несмотря на катастрофы последних месяцев. Но если Дарклинг нападет, ее придется эвакуировать. Мне не хотелось, чтобы дети оказались на пути у ничегой.
«Вол чувствует груз ярма на шее, но чувствует ли птица вес своих крыльев?»
Действительно ли Багра сказала мне эти слова? Или я услышала их во сне?
Я встала и стряхнула пыль с кафтана. Не знала, что потрясло меня больше – отказ Багры помочь или ее сломленный вид. Она не просто старуха. Это женщина, которая потеряла надежду, и я помогла ее отобрать.
ГЛАВА 15
Я любила комнату военного совета, несмотря на ее мрачное название. Картограф во мне не мог устоять перед старыми картами, нарисованными на шкурах животных и украшенными причудливыми деталями: позолоченным маяком в Ос Керво, горными храмами Шухана, русалками, плавающими в водах морей.
Я взглянула в сторону стола и рассмотрела собравшихся за ним гришей – некоторые лица были мне знакомы, другие нет. Любой из них мог оказаться шпионом Дарклинга, короля или Апрата. Любой из них мог искать возможности, чтобы убрать меня с дороги и захватить власть.
Толя и Тамара стояли за дверью на случай беды, но именно присутствие Мала успокаивало мои нервы. Он сидел справа от меня в своей крестьянской одежде и с солнечной брошью, приколотой повыше сердца. Мне претила мысль о том, что скоро он уедет на охоту, но стоило признать, что подобная попытка отвлечься могла пойти ему на пользу. Мал гордился тем, что он солдат. И хоть он пытался этого не показывать, я знала, что указ короля сильно его задел. То, что он догадывался, что я что-то скрываю, тоже не облегчало положение.
Сергей занял место справа от Мала, с выражением недовольства скрестив руки на груди. Его не радовало соседство стража-отказника, а еще больше раздражало то, что слева от себя я посадила фабрикаторшу, – это место считалось почетным, – сулийку по имени Пажа, которую видела в первый раз. У нее были темные волосы и черные глаза, а красная вышивка на рукавах фиолетового кафтана означала, что она одна из алкемов-гришей, которые специализировались на таких химических веществах, как взрывной порошок и яды.
Давид сидел чуть дальше, его рукава были вышиты серым. Он работал со стеклом, сталью, деревом, камнем – всеми твердыми материями. Давид – прочник, и один из лучших, раз Дарклинг выбрал его, чтобы закрепить мой ошейник. Дальше сидел Федор и за ним Зоя – как всегда прекрасная в синем цвете эфиреалов.
Напротив Зои расположился Павел – темнокожий инферн, который так гневно выступал против меня. У него были тонкие черты лица и сколотый зуб, из-за которого его речь сопровождалась тихим присвистом.
Первую часть собрания мы потратили на то, что обсуждали количество гришей на разных аванпостах вокруг Равки и тех, кто может скрываться. Зоя предложила отправить послов, чтобы распространить новость о моем возвращении и предложить помилование тем, кто присягнет на верность заклинательнице Солнца. Битый час мы спорили об условиях и формулировке помилования. Я знала, что мне понадобится помощь Николая, чтобы получить одобрение короля, так что отнеслась к тексту с особым вниманием. Наконец мы сошлись на «преданности равкианскому престолу и Второй армии». Все остались недовольны, так что, полагаю, формулировка вышла правильной.
Потом Федор поднял вопрос об Апрате.
– Плохо, что его так долго не удается поймать.
– Он не пытался с тобой связаться? – спросил меня Павел.
– Нет, – ответила я и увидела недоверие на его лице.
– Его видели в Керске и Раевости, – сказал Федор. – Он появляется из ниоткуда, проповедует и исчезает раньше, чем солдаты короля успевают приблизиться к нему.
– Нужно подумать о заказном убийстве, – отозвался Сергей. – Он становится слишком могущественным и, возможно, до сих пор сотрудничает с Дарклингом.