Я сомневалась, что до этого дойдет. Поиски жар-птицы зашли в тупик. Если тарелки Давида не заработают, когда Дарклинг наконец придет в Равку, у нас не останется иного выбора, кроме как эвакуироваться. Бежать сломя голову.
Использование силы больше не приносило мне утешения. Каждый раз, когда я призывала свет в мастерской субстанциалов или на берегу озера, то чувствовала пустоту на правом запястье, словно клеймо. При всем том, что я знала об усилителях и разрухе, которую они могут устроить, а также то, как они навеки могут меня изменить, голод по жар-птице оставался неутолимым.
Мал был прав. Я стала одержимой. По ночам я лежала в кровати, представляя, что Дарклинг уже нашел последний кусочек головоломки Морозова. Может, он пленил жар-птицу и запер ее в золотой клети. Будет ли она ему петь? Я даже не знала, певчая ли она птица. В некоторых легендах говорилось, что да. В одной утверждалось, что песнь жар-птицы могла усыпить целую армию. Когда солдаты слышали ее, то прекращали огонь, отбрасывали оружие и мирно сдавались во вражеские руки.
К этому времени я знала все мифы. Жар-птица плакала бриллиантовыми слезами, ее перья исцеляли смертельные раны, во взмахе ее крыльев можно увидеть будущее. Я прошерстила все книги с фольклором, эпосами и коллекциями крестьянских сказок в поисках хотя бы намека на подсказку. Легенды о морском хлысте сосредотачивались на ледяных водах Костяной тропы, но сказки о жар-птице поступали со всех уголков Равки, и ни одна из них не связывала существо со святым.
Что еще хуже, видения становились все четче и появлялись чаще. Дарклинг представал передо мной почти каждый день, как правило, в своих покоях или между рядов библиотеки, а иногда даже в командном пункте во время собраний или когда я возвращалась на закате из Большого дворца.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – прошептала я однажды ночью, когда он появился у меня за спиной, в то время как я пыталась работать за столом.
Прошли долгие минуты. Я уже думала, что он не ответит. Даже понадеялась, что он исчез, пока не почувствовала его руку у себя на плече.
– Тогда я тоже останусь один, – ответил Дарклинг и задержался на всю ночь, пока не догорела последняя лампа.
Я уже привыкла видеть его в конце коридоров или сидящим на краю моей кровати, пока я пыталась заснуть. Когда он не появлялся, я ловила себя на том, что ищу его взглядом и гадаю, почему он не пришел. И это пугало меня больше всего.
Единственной хорошей новостью было решение Василия уехать из Ос Альты на аукцион в Карьев, где выставлялись жеребята. Я чуть не взвыла от восторга, когда Николай рассказал об этом во время одной из наших прогулок.
– Уехал прямо посреди ночи, – поведал принц. – Сказал, что вернется к моему дню рождения, но я не удивлюсь, если Вася найдет повод задержаться.
– Ты бы хоть попытался не выглядеть таким довольным. Это так не по-царски!
– Могу я хоть немного позлорадствовать? – усмехнулся он. Пока мы шли, Николай начал фальшиво насвистывать мелодию, которую я знала со времени, проведенного на борту «Волка волн». Затем прочистил горло. – Алина, не то чтобы ты не выглядишь как само очарование, но… ты хоть спишь?
– Не особо, – призналась я.
– Ночные кошмары?
Мне все еще снился разрушенный скиф, люди, бегущие от тьмы Каньона, но не это мешало мне спать по ночам.
– Не совсем.
– Ах… – Николай завел руки за спину. – Я заметил, что в последнее время твой дружок с головой окунулся в работу. Он очень востребован.
– Ну, – попыталась я придать голосу легкости, – это же Мал.
– Где он научился выслеживать дичь? Мы никак не решим, дело в простой удаче или в необычайном мастерстве?
– Он не учился. У него врожденный талант.
– Как ему повезло, – сказал Николай. – У меня вот нет врожденных талантов.
– Ты потрясающий актер, – сухо пробурчала я.
– Ты так считаешь? – парень наклонился и прошептал: – Сейчас я изображаю скромность.
Я раздраженно покачала головой, но обрадовалась благодушной болтовне Николая и даже почувствовала признательность, когда он позволил теме замяться.
У Давида ушло почти две недели, чтобы довести тарелки до ума, но когда они наконец были готовы, я собрала гришей на крыше Малого дворца для демонстрации. Толя и Тамара были, как всегда, настороже и осматривали толпу. Мала нигде не было видно. Прошлой ночью я осталась в гостиной, надеясь поймать его и лично попросить прийти. На дворе было далеко за полночь, когда я сдалась и пошла спать.
Две огромные тарелки установили на противоположных сторонах крыши – на плоском выступе, тянущемся между куполами восточного и западного крыла. Они вращались с помощью системы шкивов и управлялись субстанциалом и шквальным в очках, защищавших от ослепительного света. Я увидела, что Зоя встала в пару с Пажей, а у второй тарелки работали Надя и прочник Эраст.
«Даже если это обернется полным провалом, – взволнованно подумала я, – по крайней мере, они начали работать вместе. Ничто так не сближает, как огненный взрыв».
Я заняла свое место по центру крыши, прямо между тарелок.
С тревогой подметила, что Николай пригласил на демонстрацию капитана дворцовой стражи, а также двух генералов и нескольких королевских советников. Оставалось надеяться, что они не ждали ничего из ряда вон выходящего. Моя сила проявляла себя лучше всего в темноте, а длинные белые ночи ставили на ней крест. Я попросила Давида перенести демонстрацию на поздний вечер, но он просто покачал головой.
– Если они сработают, то всем хватит зрелищности. А если нет, что ж, взрыв – сам по себе зрелище.
– Давид, по-моему, ты только что пошутил.
Парень недоуменно нахмурился.
– Разве?
По совету Николая Давид применил его метод с «Волка волн» и использовал в качестве сигнала свисток. Он выдал звонкую трель, и зрители попятились к куполам, освобождая нам пространство. Я подняла руки. Когда Давид снова свистнул, призвала свет.
Он вошел в меня золотым потоком и вспыхнул из ладоней двумя яркими лучами. Те попали в тарелки, отражаясь ослепительным блеском. Красиво, но не эффектно.
Затем Давид опять подул в свисток, и тарелки слегка повернулись. Свет отскочил от зеркальных поверхностей, умножившись во много раз и собравшись в два горящих белых столба, пронзивших сумеречное небо.
Из толпы раздались «ахи» и «охи», и люди прищурили глаза. Надеюсь, это зрелище их впечатлило.
Лучи рассекли воздух, источая волны каскадного сияния и мерцающего жара, словно прожигали сам небесный купол. Давид в очередной раз издал короткий свист, и лучи слились в один сплавленный клинок света. На него было невозможно смотреть. Если разрез можно сравнить с ножом в моей руке, то это – меч.
Тарелки наклонились, и луч опустился ниже. Толпа вскрикнула в изумлении, когда свет полоснул по опушке леса, выравнивая верхушки деревьев.
Тарелки накренились сильнее. Луч прошелся по берегу озера и остановился на воде. В воздух с громким шипением поднялось облако пара, и на секунду вся поверхность озера закипела.
Давид испуганно подул в свисток. Я поспешно опустила руки, и свет исчез.
Мы подбежали к краю крыши и уставились на представшую перед нами картину.
Казалось, будто кто-то взял бритву и срезал верхнюю часть леса ровно по диагонали – от верхушек деревьев к берегу. Там, где луч коснулся земли, осталась зияющая траншея, идущая к самой линии воды.
– Сработало, – ошеломленно произнес Давид. – Это действительно сработало.
Последовала пауза, а затем Зоя разразилась смехом. К ней присоединился Сергей, а потом и Мария с Надей. Внезапно все начали хохотать и радостно кричать – даже угрюмый Толя, который закинул ошарашенного Давида на свои широкие плечи. Солдаты обнимали гришей, королевские советники – генералов, а Николай закружил Пажу по крыше, в то время как капитан стражи кинулся радостно обнимать меня.
Мы вопили, свистели и прыгали на месте, отчего казалось, что весь дворец ходил ходуном. Когда Дарклинг решит напасть, ничегой будет ждать большой сюрприз.
– Побежали смотреть! – крикнул кто-то, и мы слетели вниз по ступенькам, как дети при звуке звонка на перемену, хихикая и врезаясь в стены.
Мы промчались по купольному залу и распахнули двери, вываливаясь всей гурьбой на улицу. Когда все побежали к озеру, я резко остановилась.
По тропинке из лесного туннеля шел Мал.
– Иди, – сказала я Николаю. – Я догоню.
Мал наблюдал за нашим приближением, но избегал моего взгляда. Я заметила, что его глаза налиты кровью, а на скуле выступил отвратительный синяк.
– Что произошло? – спросила я, поднимая руку к его лицу. Парень отшатнулся, быстро кидая взгляд на слуг, стоящих у дверей Малого дворца.
– Споткнулся о бутылку кваса. Ты что-то хотела?
– Ты пропустил демонстрацию.
– Сегодня не моя смена.
Я проигнорировала болезненный укол в груди и продолжила:
– Мы идем к озеру. Хочешь с нами?
На секунду он будто замешкал, но потом покачал головой.
– Я ненадолго, только деньги заберу. В Большом дворце начинается карточная игра.
Осколок над моим сердцем вошел глубже.
– Тебе не помешало бы переодеться. Такое впечатление, будто ты спал в этой одежде. – Я тут же пожалела об этих словах, но Мала они, похоже, не задели.
– Наверное, потому что так и есть. Что-нибудь еще?
– Нет.
– Моя правительница. – Он резко поклонился и одним прыжком преодолел ступеньки, словно желал побыстрее от меня убраться.
Я не спеша двинулась к озеру, надеясь, что боль в сердце ослабнет. Радость от успешной демонстрации испарилась, оставив вместо себя пустоту, будто я стала колодцем, в который можно кричать и услышать в ответ только эхо.
Гриши обходили траншею вдоль берега, выкрикивая измерения с растущими триумфом и восторгом. Она была чуть больше полуметра в ширину и столько же в глубину – борозда обугленной почвы, тянувшаяся до края воды. Срубленные верхушки деревьев лежали в лесу кучкой веток и коры. Я провела рукой по одному из упавших стволов. Дерево было гладким, ровно срезанным и все еще теплым на ощупь. Вспыхнуло два небольших пожара, но проливные быстро все погасили.