В тот день противник потерял на участке 2-й гвардейской армии двадцать «юнкерсов». Наибольший успех выпал на долю истребителей, которыми командовал генерал-майор авиации Е. Я. Савицкий. Они смело атаковали сильного противника. На этот раз превосходство в воздухе было на нашей стороне.
19 августа наступающие части и соединения отвоевали у врага еще километр сильно укрепленной полосы. Один километр! Мало? Да. Но ведь каждый метр этого пространства брался с бою. Густая сеть ходов сообщения, пересекавшая в глубину многочисленные траншеи, давала возможность гитлеровцам скрытно и очень быстро накапливать свежие подкрепления и контратаковать наступающих. Наша артиллерия не всегда успевала оказать поддержку. Бойцам приходилось отражать контратаки только своими силами. Помогали им, когда это было возможно, лишь полковые орудия.
По мере продвижения войск перемещался и наш штаб. Однажды, направляясь на новый наблюдательный пункт, мы въехали в широкий овраг, где совсем недавно отсиживались гитлеровцы в добротных землянках. Шофер, смеясь, показал на позолоченную вывеску, прикрепленную над входом в блиндаж. На квадратном листе железа красовался мифический бог вина Бахус верхом на бочке, с пивной кружкой в руках. Здесь же стояла группа пленных, которых допрашивал наш офицер. Остановив машину, я спросил пленного немецкого обер-лейтенанта:
— К чему сей балаган на войне? Вытянув руки по швам, он ответил:
— Выдумка полковника фон Бюлова и генерала Кунтце[7], господин генерал. Они устроили «Берлин на Миусе». Один ряд блиндажей, как видите, имеет табличку: «Унтер-ден-Линден». Здесь было два кабачка и один публичный дом. Другой ряд назывался «Фридрих-штрассе», где размещались кафе с девицами.
— Совершенно верно, — подтвердил другой пленный, командир 1-й роты 687-го пехотного полка. — Мы были убеждены, что «Миус-фронт-колоссаль» неприступен. Недаром он объявлен «зимней линией обороны рейха». К тому же и попытки ваши прорваться зимой и летом, извините, не удались…
Давал показания сухопарый, с бесцветными серыми глазами командир роты 294-й пехотной дивизии. С этой дивизией мы познакомились на Миусе еще в феврале 1943 года. Она почти сплошь состояла из нацистов. Офицер угрюмо сообщал:
— Солдаты наши могут побеждать, а вот генералы, возможно, проиграют войну. Нет в войсках доверия ко многим из них. Поэтому нам и трудно выдержать серьезное испытание. Во Франции и Голландии мы легко побеждали, а у вас в России наткнулись на крепкий кулак.
Прямота командира роты дала повод разоткровенничаться плотному унтер-офицеру с выразительным, красивым лицом.
— Наш командир дивизии генерал-майор фон Блок, подражая фюреру, произносил истерические речи, а солдат совсем не жалел! — резко выкрикивал унтер-офицер. — Сколько у нас ничем не оправданных потерь! И все это видят и знают. А сколько Блок вынес смертных приговоров! Насаждал прусскую дисциплину. А что толку? Мы в плену, а дивизия разбита…
В результате упорных боев 2-я гвардейская армия прорвала главную полосу обороны на Миусе и устремилась вслед за отступающим противником к реке Крынка. Перед нашими войсками открылись дороги в Донбасс.
Соотношение сил в августе изменилось в нашу пользу. Небом владели советские летчики. Превосходство в танках было на нашей стороне. Оперативные резервы 6-й немецкой армии перешли под Харьков, где в это время развернулись ожесточенные бои.
Эти благоприятные условия учитывала и умело использовала Ставка Верховного командования. Она крепко держала инициативу в своих руках, диктовала свою волю противнику и оперативно создавала на решающих направлениях необходимое превосходство в силах и средствах наступающих войск.
Большую помощь 2-й гвардейской армии оказал 4-й механизированный корпус под командованием генерала Т. И. Танасчишина. Ему удалось нащупать слабый участок в обороне противника и прорваться в тыл врага. Танкисты освободили населенные пункты Надежный, Белояровку и Колпаковку.
Командующий немедленно воспользовался этим и ввел в образовавшийся коридор 2-й механизированный корпус генерала К. В. Свиридова.
Бойцы и офицеры гвардейской армии дрались отважно. Многие из них достойны похвалы.
«Катюши»
Перед штурмом на наш командный пункт приехали командир 2-го гвардейского минометного полка майор И. И. Рышкевич с замполитом Г. К. Смирновым. Четко представившись, Рышкевич стал докладывать о состоянии части.
В руке держит рапортичку, а докладывает на память исчерпывающе, точно. На вопросы отвечает уверенно. «Полк, видимо, хорошо сколочен, и командир молодец», — думаю я.
— Как, по-вашему, будет драться полк? — спрашиваю Смирнова.
Замполит сначала подумал, потом не торопясь ответил:
— Хорошо будет драться. Он — на своем пути.
— Что это значит?
— Что значит? — Смирнов опять помолчал и потом дал обстоятельный ответ: — Здесь, на юге, мы два года назад начали войну. Семнадцатого сентября сорок первого прибыли из Москвы. Костяк полка — московские рабочие. Разгрузились в Большом Токмаке. На второй день пошли в бой. Тяжело тогда было воевать. Много несли потерь, особенно от авиации. Но еще тяжелее стало, когда пришлось отступать. Оставили Донбасс, покинули Ростов, докатились до самых берегов Волги. В степях Таврии и Дона остались могилы наших бойцов. Так что мстить, и жестоко будут мстить оккупантам наши бойцы за сорок первый и сорок второй годы. Они возвращаются старой дорогой и уж не свернут с нее.
23 августа минометный полк «катюш» подивизионно поддерживал наступление бригад 2-го механизированного корпуса. Соседняя стрелковая дивизия заняла село Кринички, но гитлеровцы потеснили ее. Создалась угроза правому флангу армии. Рышкевич получил приказ: немедленно перебросить в район села Кринички дивизион «катюш».
— Тебе выпала честь помочь пехотинцам, — сказал майор командиру 2-го дивизиона капитану М. И. Якубу.
— Благодарю за доверие, — весело ответил тот и, не теряя времени, направил в указанный район батареи старших лейтенантов М. П. Сулимина и К. А. Французова. За четверть часа машины прошли десять километров и заняли позиции у подножия кургана Калмыцкого.
Якуб выскочил на курган, быстро окинул взором передний край неприятеля. Там, в лощине, шумели моторы танков и автомашин. Мотопехота под прикрытием танков сосредоточивалась для контратаки.
— Не успеете! — громко крикнул Якуб. — Сейчас мы вас поджарим.
Проходят считанные секунды, и вот могучие залпы «катюш» уже сотрясают все вокруг. Над лощиной столбом поднималась пыль, в воздух взлетали обломки машин, комья земли, камни. За первым метким ударом последовали другие залпы минометных батарей. Снаряды ложились в цель. Они поражали людей, разрушали танки, в груды лома превращали автомобили. Фашисты в панике метались, искали спасения в укрытиях, но немногим из них суждено было остаться в живых.
С вершины кургана капитан хорошо видел, как после меткого огневого налета минометчиков наша пехота бросилась в атаку и без труда вновь взяла Кринички. На поле боя осталось триста убитых и раненых гитлеровцев. Четыре танка застыли на обочине дороги.
Так действовали гвардейцы-минометчики. Все расчеты в полку были хорошо сколочены, работали дружно и сноровисто. В батареях солдаты знали знаменитое суворовское правило — быстрота и натиск.
Был такой случай. 28 августа 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-лейтенанта И. И. Миссана с боями подошел к Мокрому Еланчику, занятому 336-й пехотной дивизией немцев. В это время мы были на наблюдательном пункте командующего артиллерией корпуса полковника Ионова, в трех километрах восточнее села Анастасьевка.
Противник, по-видимому, запаздывал с подготовкой обороны и, стараясь задержать нас хотя бы до вечера, несколько раз бросался в короткие контратаки.
Ионов, получив донесение от разведывательного самолета и быстро просмотрев его, приказал командиру 1-го дивизиона дать залп по балке Байкова, где сосредоточились танки и пехота противника. Через несколько минут батареи выехали на позиции, находившиеся в полукилометре от нас.
В этот момент четыре немецкие самоходки незаметно по оврагам подошли к нашему наблюдательному пункту и обстреляли «катюши». Загорелись две боевые машины с поданными на рамы минами. Но уже прозвучала команда «Огонь». Два бойца бросились в пламя, включили рубильники, и мины понеслись на цель. Самоходки так же быстро исчезли, как и появились.
Я тихо спросил замполита майора Смирнова:
— Кто эти люди, что вели огонь?
Он медленно ответил:
— Те, кто на своем пути. Лейтенант Болотов. Всего несколько месяцев, как из училища. Другой — бывалый солдат Коршунов. С первого дня воюет в нашем дивизионе. Несколько раз ранен.
Вскоре самолет-разведчик сообщил о блестящих результатах залпа минометчиков. Скопление танков и пехоты в балке Байкова было рассеяно.
В боях за Донбасс, а потом и на Молочной нам часто придавали 4-й гвардейский минометный полк, которым командовал майор И. И. Попов.
Это тоже был замечательный полк.
Его третий дивизион поддерживал в наступлении 33-ю гвардейскую стрелковую дивизию. 27 августа части были остановлены сильным пулеметным и минометным огнем у села Сухая Крынка.
Артиллерия дивизии тотчас же нанесла мощный удар. Но подавить огневые средства противника, находившиеся на обратных скатах, не смогла. Тогда командир дивизии возложил эту задачу на третий дивизион 4-го гвардейского минометного полка. Мин в дивизионе было всего на один залп, бить надо только наверняка. Командир дивизиона капитан Н. И. Королев с тремя разведчиками в маскировочных халатах проник в тыл противника на небольшую высоту. Отсюда по радио дал команду об открытии огня. «Катюши» блестяще справились со своей задачей: на поле боя остались двести убитых и раненых, а также три подбитых самоходных орудия.
Залп минометов послужил сигналом к атаке. Пехотинцы, дружно поднявшись, выбили гитлеровцев с занимаемого ими рубежа.