— Еще как, — ответил Иван, вытаскивая из-за пазухи то, ради чего они с Тимохой совершили набег на любимую оранжерею Ольги Беловой и малость разорили ее.
Сверток тяжело стукнулся о пол. Лоцман поднес зажигалку поближе, Иван развернул тряпку, под которой оказался прозрачный полиэтиленовый пакет, и вздох восхищения вырвался у всех троих пацанов, окруживших его плотным кольцом. В пакете просматривались контуры большого черного пистолета. Иван вытащил его, обтер тряпкой бока, обильно смазанные маслом, и деловито выщелкнул обойму.
— Съемный магазин на девятнадцать патронов, — пояснил он, — полная обойма.
— Ух, ты, — заерзал на месте Тимоха, — дай мне подержать!
— Да не лезь ты! — сердито оттолкнул его Лоцман. — Это тебе не игрушка какая-нибудь, настоящее боевое оружие! Это «Макаров», Ваня, или ТТ?
Белов младший снисходительно улыбнулся скудности познаний Лоцмана в области оружия.
— Это австрийский пистолет «Штайр» GB, — пояснил он, — калибр девять на девятнадцать «Парабеллум».
— «Парабеллум», — восхищенно повторил знакомое слово Тимоха, — дай подержать!
— Да погоди ты! — рассердился Лоцман. — Чего ты все время лезешь? Я тоже хочу подержать.
— Я за ним лазил через забор с колючей проволокой, — обиделся Тимоха, — меня чуть охрана не сцапала…
— Ладно, подержи, — согласился Иван, выщелкнул обойму и протянул пистолет Тимохе.
Тот взял пистолет в руки, и лицо его преобразилось. Тяжелый металл оттягивал руку вниз, а все тело как будто наполнила новая сила.
— Это что, раньше твой пистолет был? — спросил Тимоха.
— Нет, — помотал головой Иван — это отчима моего пистолет, Шмидта. Я случайно увидел, как он его в оранжерее в кактус спрятал. И видишь, теперь пригодилось.
По очереди пистолет подержали все. Лоцман сделал вид, что ему безразлично, обиделся, что Иван первому дал «ствол» Тимохе, а не ему.
— А что это он такой тяжелый? — спросил Ботаник, безуспешно пытаясь удержать пистолет на вытянутой руке.
— Это он еще без обоймы, с обоймой он больше килограмма весит. Ничего, это дело привычки, — ответил Ваня, забирая пистолет и спросил, сощурив по-отцовски глаза: — Ну, что, братва, теперь мы покажем Тихно, где раки зимуют?
Боб, помощник Кабана, стал толкать его как раз в тот момент, когда он почему-то в общественной бане подошел к большегрудой красавице и начал хватать ее за все места. Красавица призывно хохотала и сама с себя снимала белье. Кабан возбудился и хрипел, но вдруг девушка голосом Боба, больно толкнув его в бок, сказала:
— Проснись, Кабан, он вышел!
Кабан открыл глаза и никак не мог понять, куда делась красавица и почему он не в бане, а в холодном автомобиле. Но сориентировался быстро, схватил с сиденья пистолет с глушителем, быстро открыл окно и приготовился стрелять. Около белой «девятки» толкался пожилой деловитый дядька, похожий на директора фабрики по производству игрушек. Он протирал лобовое стекло мокрой тряпкой. В салоне машины никого не было и возле машины тоже.
— Это че? — растерялся Кабан. — А где Белый?
— Этот один вышел, — ответил Боб, — больше никого не было. Может быть; тот позже выйдет?
Кабана эта версия немного успокоила, и он приготовился ждать. Но владелец «девятки», почистив стекло, быстро прыгнул за руль, завел мотор и проскочил мимо них в сторону проспекта. Кабан был ошарашен. Белов опять его провел.
— Ты, блин, за подъездом следил? — злясь, спросил Кабан у своего помощника.
— Ну, — испуганно ответил тот.
— Баранки гну, — рассвирепел Кабан, — Белов выходил из подъезда?
— Я за машиной следил, ты же сказал, — обиженно пробубнил Боб, — а на подъезд я и не смотрел…
— Эх, — раздосадовано произнес Кабан, бросив пистолет на сиденье.
В этот момент он понял, что в таком деле помощников себе надо выбирать не по силе удара по боксерской груше, а по тесту на интеллект. Где теперь Белова искать? В доме он остался или же еще раньше вышел? Но этот тупой низколобый каратист ни хрена не видел, уставился на «девятку», а про подъезд забыл. Такое дело у Кабана сорвалось! Ну все, все нужно делать самому, чтобы хоть что-то получилось! Надо было вчера Белова валить прямо на вокзале, а теперь попробуй, сядь ему на хвост!
— Че делать-то, че теперь делать-то? — жалобно поскуливал Боб.
— Че делать? — переспросил Кабан. — Я тебе скажу, что делать. Давай, быстро догоняй его!
IX
Вход в подвал, где собиралась банда Тихно, охранял вечно шмыгающий носом недоросток по кличке Дохлый. Когда Лоцман вразвалочку подошел к нему, втянув голову в плечи, Дохлый сначала испугался, но потом взял себя в руки — стоило ему бояться какого-то салагу. Он демонстративно сплюнул в сторону, достал из пачки «Kent» сигарету и закурил.
— Наши сигаретки куришь, — заметил Лоцман.
— Чего это ваши? — растерялся поначалу Дохлый, но быстро сориентировался и грубо наехал на Лоцмана: — А ну, вали отсюда, а то сейчас свистну, костей не соберешь!
— Да ухожу уже, ухожу, — миролюбиво произнес Лоцман, отступая назад.
И в этот же момент сзади на тонкую шею Дохлого Тимоха накинул удавку и натянул сзади. Лоцман моментально подскочил к нему и двумя ударами в живот вырубил часового банды Тихно. Появились Иван и Ботаник. Тимоха к тому времени уже закончил связывать руки Дохлого за спиной и оттащил его в сторонку. Иван шагнул в подвал первым, за ним по бокам ступали Лоцман и Тимоха, а позади плелся Ботаник.
В подвале, оборудованном под некое подобие жилого помещения, расположилась вся компания Тихно. На столе посреди комнаты стояла плитка, на ней кипела кастрюля, в которой варилось килограммов пять креветок, а рядом с креветками стояли рядком три бутылки водки и несколько литров пива. Видать, компания Тихно широко гуляла, пропивая деньги, которые отобрали у Ивана с пацанами. Ваня остановился на пороге, засунув руки в карманы. Пистолет был спрятан у него за поясом под курткой. Лоцман и Тимоха
встали рядом, Ботаник прятался за спинами товарищей.
— Ха, это че, блин, за комедия? — спросил слишком высокий для своего возраста детина по кличке Дурилка, который вчера бил Лоцмана. — Явление плевков народу!
Тихно, который стоял возле креветок и самолично помешивал их деревянной ложкой, снисходительно усмехнулся. Дурилка вразвалочку, словно танцуя цыганочку, двинулся в сторону Ивана и компании. Он поднялся по ступенькам, вплотную подошел к Лоцману и спросил:
— Че, мало вчера по роже получил? Че сегодня приперся?
— Сдачу отдать, — ответил Лоцман и коротко снизу вверх залепил Дурилке, который был выше его на голову, прямо в челюсть.
Дурилка отшатнулся, отступил назад, но сзади были ступеньки, и он покатился вниз. Вся банда Тихно вскочила, готовая броситься на малолеток и разорвать их на клочки.
Но в этот момент Иван выдернул из-за пояса пистолет, направил его на Тихно и закричал:
— Всем лечь, мордами в пол, иначе перестреляю!
Подростки струхнули, увидев оружие в руках у Ивана, даже сам Тихно слегка побледнел. Но он быстро пришел в себя, скривился в презрительной усмешке и сказал:
— Че вы, пацаны, это же у него зажигалка. Мочите его.
С пола, пошатываясь, поднялся Дурилка, с гневом посмотрев на Лоцмана, прошипел: «Урою гада!» и бросился было наверх.
Но тут Иван нажал на спусковой крючок. Не просто нажал, а выстрелил прицельно прямо по кипящей кастрюле с креветками. Положил пулю так, как учил отец — по касательной, чтобы никого не задеть. Но кастрюлю с кипятком он перевернул прямо на брюхо Тихно. Кипяток залил его штаны ниже пупка. От грохота выстрела все присели, но Тихно, казалось, заорал еще громче, чем выстрелил пистолет. Он катался по полу, вопя, как пожарная сирена. К нему бросились двое из его банды. Дурилка испуганно застыл на месте.
— Руки за голову, мордой в пол! — с торжеством приказал Иван.
Руки его уже устали держать тяжелый пистолет.
Арсений Степанович Власов уже допивал чай, сидя на кухне в своей квартире, когда ему позвонил Белов и сказал, что ждет его возле фонда «Реставрация» через сорок минут. Власов отставил чашку с недопитым чаем, быстро собрался, вышел из дому, сел в свою белую «девятку», выскочил на шоссе и влился в поток машин. Он не заметил, что сзади к нему пристроились «Жигули» с заляпанными грязью номерами, в которых сидели две здоровые бандитские морды.
Проехав почти полпути, Степаныч остановился на перекрестке на красный свет, и вдруг сзади послышался лязг металла и автомобиль сильно толкнуло вперед. Было ясно, что в его новую «девятку» кто-то въехал. Степаныч сразу же глянул в зеркало заднего вида и заметил, что протаранили его старые «Жигули» — шестерка.
— Хорошо, что хоть не «мерседес» в меня въехал, — успокоенно сказал Власов, — у этих «мерседесов» в любой аварии ты виноват…
Он вылез, из машины, чтобы обсудить случившееся. И тут же из боднувших его «Жигулей» выскочил высокий широкоплечий низколобый детина и кинулся к Степанычу. Вообще-то Степаныч должен был бы орать, ведь это в него въехали сзади, но он не хотел скандалить, когда можно было решить все миром. Поэтому Степаныч только открыл рот, чтобы сказать что-то, и тут же получил от Боба хлесткий удар ногой сбоку прямо по подбородку. Степаныч завалился на багажник собственной машины, скользнул по нему и рухнул на асфальт.
— Ты как тормозишь, старый козел? — заорал он. — Ты чего, специально подставляешься?
У Степаныча и в мыслях не было никуда специально подставляться — он спешил на встречу с Беловым, а затормозил он, как всегда, осторожно и правильно. Да и все сигнальные фонари у него были исправны — Степаныч точно знал, что в этом столкновении он не виноват. Но неожиданный удар в челюсть сильно тряхнул его мозг, лишил возможности мыслить оперативно и подавил волю. Никому из водителей проезжающих машин не было никакого дела до столкновения — все проезжали мимо, торопясь по своим делам.
— Ну ты «попал», старый пень! — буйствовал, нагнувшись над ним, детина. — Готовь бабки!