А вот летящий на нас халь-фаюмец явно что-то от нас хотел. Будь ты трижды опытный воин, но против палаша, кортика, пистолетов, тальваров Наби-Сина у тебя не будет шансов. Я молча выдернул из-под сюртука «Уничтожитель» и направил его на низарита.
— Не надо! — схватил меня за руку Наби-Син. — Я сам!
Он сделал два шага вперёд, скрестил тальвары перед собой и стал чего-то ждать.
— Предатель! — молодой низарит со свежим шрамом на груди оскалился и бросился на него, размахивая ножом.
К моему удивлению, Наби-Син кинул ему один из клинков, который тот ловко поймал и быстро поцеловал холодную сталь.
— Я пришёл не к тебе, а к амилю, — сказал мой низарит-слуга. — Сначала поговорю с ним, а потом, если ты хочешь, сразимся. Видишь, я вернул тебе твоё оружие.
Отряд Гуся быстро проверил весь двор и собирался уже войти в дом, но двери оказались заперты. А Щербатый со своими парнями оттеснил низаритов от всех хозяйственных построек, чтобы они не смогли воспользоваться возможностью прыгнуть на крышу. Сюрпризом для халь-фаюмцев стало наличие морионов у штурмовиков. И через несколько минут всё было кончено. Одного наёмника изрубили, а второго удалось взять живым, правда слегка помятым и раненым. Его связали и бросили возле крыльца.
— Я рад, что ты выжил, брат, — сказал Наби-Син искренне, но оружие из рук не выпустил. Он начал обходить молодого воина кругом, а тот волчьим взглядом следил за ним, совершенно забыв о тылах.
Меня подмывало выстрелить в спину федаина, те же мысли читались в глазах Рича, но это значило обидеть моего слугу. Поэтому я жестом показал пластуну, чтобы тот не вздумал кидать нож.
— А я проклинаю тот день, когда посчитал тебя своим братом! — фальцетом воскликнул парень.
— Дор Хадан, боги тебе даровали жизнь, не гневи их, пытаясь сразиться со мной! — предупредил Наби-Син, поигрывая тальваром, который порхал в его руках подобно серебристой бабочке.
Вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, юнец с рычанием бросился на своего уже бывшего брата. Тальвары скрестились в верхней точке, замерли на мгновение, а потом засверкали серебряными дугами и росчерками, проходя в опасной близости от человеческих тел. Дор Хадан, как его назвал мой слуга-телохранитель, дрался остервенело, как будто желая быстро разделаться с предателем и отрубить ему голову, а Наби-Син, подобно опытному и заматеревшему льву, следил за каждым движением своего земляка. Его тальвар почти перестал отбивать удары, зато сам низарит с лёгкостью уклонялся от клинка Дор Хадана, то ли экономя силы, то ли не желая убивать молодого воина, прежде чем тот согласится его выслушать.
— Ты дал обет Ордену, а сам нарушил его! — выкрикнул парень, делая несколько обманных движений, чтобы косым ударом, идущим справа налево, закончить бой. — Ты умрёшь!
Я не успел заметить, как Наби-Син оказался сбоку от Дор Хадана и одним взмахом выбил из руки юнца тальвар, а когда тот прыгнул на него с ножом, врезал рукоятью по рёбрам, заставив противника согнуться от боли. Вывернув запястье, мой слуга обезоружил его и толкнул, роняя на землю.
— Достаточно! — раздался властный и громкий голос сверху.
Мы все замерли и подняли головы. На террасе стоял пожилой мужчина, закутанный в серые тряпки, разве что лицо оставалось открытым. Поразило, насколько чёрные у него глаза, остающиеся до сих пор красивыми и выразительными, несмотря на возраст, когда зрачки начинают выцветать.
Рядом с ним стоял ещё один низарит, полностью закрытый чёрной материей. Удивило наличие двух женщин, держащих в руках тяжёлые для них ружья.
— Вы пришли в чужой дом с оружием, как воры, взяв в союзники предателя, врага Ордена, — обведя взглядом позицию, которая была не в пользу халь-фаюмцев, старик безошибочно остановился на мне. — Господин командор, что мешало вам прийти открыто и поговорить со мной? У нас нет контракта на вашу голову.
— Не вам говорить, уважаемый, о чести и достоинстве, — я усмехнулся и запихал пистолет за пояс. — Меня несколько раз пытались убить с гораздо большим изощрением, чем я мог предугадать. Никто из ваших людей не подошёл ко мне и не предложил сразиться, как подобает настоящим воинам. Вы изначально слуги ночи, а значит, я имею право воевать так, как мне позволяет ситуация.
— Я вас недооценил, командор, — кивнул старик. — Мы можем поговорить?
— Со мной будет Наби-Син. Он настоял, чтобы я пришёл к вам открыто, среди белого дня, поэтому мы будет разговаривать втроём.
— Амиль, не слушай предателя! — завопил Дор Хадан.
— Замолчи, юнец, — холодно ответил предводитель низаритов. — Ты снова потерял свой тальвар.
Парень густо покраснел, отчего его щёки запылали огнём, что хорошо было видно даже на тёмной коже.
— Лучше помоги раненым, — амиль снова повернул голову ко мне, и чуть наклонил её. — Проходите во внутренний двор, я сейчас спущусь вниз.
Наби-Син хорошо знал, как туда попасть, не заходя в дом. Арочный проход, искусно скрытый плющом, находился с западной стороны особняка.
— Глядеть в оба, — приказал я Ричу. — Кажется, у них не осталось больше людей. Один ранен, другой связан, третий деморализован, а четвёртый изрублен. Есть ещё один боец и две бабы с ружьями.
— Понял, командор, — кивнул пластун, а я вместе с Наби-Сином пошёл на встречу.
Небольшой дворик, пустынный и усыпанный мелким мусором, принесённым ветрами с побережья, и листьями с деревьев, был окружён с трех сторон невысокими стенами из ракушечника, оплетёнными виноградной лозой. Каменные скамейки, массивный столик из мраморной плиты — вот и весь антураж.
— Как зовут вашего амиля? — спросил я Наби-Сина, застывшего истуканом посреди дворика. — А то как-то неудобно. Всё-таки не последний человек в вашей иерархии.
— Кафхэн Нофре, господин, — ответил тот.
— Понял. Надеюсь, не забуду, — кивнул я и увидел старика, скинувшего свои тряпки и надевшего длинный аксумский халат из верблюжьей шерсти.
Пусть амиль приходится мне врагом, но врагом серьёзным, упорным и цепким, к тому же вышедшим ко мне в одиночку, без оружия. Я приподнял шляпу в ответ на его приветствие в виде прижатых к груди рук. Наби-Син поклонился, но остался стоять за моей спиной, поглядывая на маячившего в тени портиков своего бывшего собрата.
Мы стояли и разглядывали друг друга с настороженным интересом. У халь-фаюмцев очень тяжело определить возраст, хотя проживание в полупустыне и горной местности накладывает на их лица определённый отпечаток, вроде сетки мелких морщин, блеклости и усталости во взгляде. Амилю, скорее всего было пятьдесят лет, или чуть больше. По меркам местного населения, уже глубокий старик. Хотя, он находится в том возрасте, когда телу ещё привычны физические нагрузки, но дряблость мышц, потерявших упругость, уже видна невооружённым глазом. Этот амиль давно не брал в руки оружие. Его острый клинок — проницательный ум. Сейчас Кафхэн Нофре просчитывает меня и выбирает наиболее лучший вариант, в котором он останется в живых, чтобы позже, с новым отрядом, прийти сюда и отомстить. Так ли это, я не знаю. Никогда не имел дело со старейшинами Ордена низаритов. Да и с «ночными убийцами» впервые столкнулся лишь недавно.
Амиль не предложил мне сесть на лавку; он остался стоять напротив меня, не глядя на чётки, перебирая их.
— Наконец-то, небеса дали мне возможность встретиться с вами, командор Сирота, — учтиво произнёс Нофре текучим, плавным голосом. — С человеком, сумевшим выжить в бою с каждым из братьев Ордена. Не подскажете, сколько моих федаинов обрели покой от вашей руки?
— Не скажу точно, амиль, но не меньше пяти, — сохраняя на лице маску спокойствия, ответил я.
— Их было гораздо больше, — едва заметно шевельнул бровями халь-фаюмец.
— Но и я был не один. Когда пришло понимание, кто идёт по моим следам, я начал учить своих воинов, как противостоять «чёрным невидимкам».
— Ваши люди тоже любят чёрный цвет, — заметил амиль. — Вам не кажется, командор, что это не случайность?
Он неожиданно показал жестом, что хочет прогуляться. Я присоединился к нему, после чего мы стали расхаживать по дворику, не обращая внимания на наших слуг. Наби-Син следил за своим соратником, до сих пор прячущимся в тени колонн, чтобы в любой момент прикрыть меня от нападения.
— Не знаю, амиль, случайность это или нет, — покачал я головой. — Для меня чёрные одежды — напоминание о людской несправедливости и воинской доблести.
— Я вас понял, командор. Вы, вероятно, из тех людей, которых заставили искупать вину своей кровью. Кажется, вас называют штурмовиками?
— Не обязательно речь идет именно обо мне, — я был осторожен. Любая оплошность в разговоре может привести к неприятным последствиям. — Множество моих бойцов прошли тяжёлые испытания, а я им дал второй шанс на искупление.
— Насколько я знаю, в Дарсии нет арестантских подразделений, — Нофре не переставал двигать чётки в такт своим шагам. — Штурмовые отряды практикуют в Сиверии. Значит ли это, что ваши люди являются преступниками в королевстве? Фактически, они солдаты противника.
— Они были пленниками у пиратов, — мне хотелось одним ударом сломать шею амилю, но сдерживался лишь из-за Наби-Сина. Амиль должен лично высказать своё решение моему слуге. А то халь-фаюмец расстроится и будет до конца переживать, что Орден считает его предателем.
— Пусть так, — кивнул пожилой низарит. — Я не копаюсь в чужих жизнях, я их просто прерываю. Таково моё предназначение: получать заказы на людей и исполнять. Вас это не коробит, командор?
— Нисколько. Просто нет смысла показывать своё возмущение, если я могу уничтожать ваших псов. Лучше делать, чем говорить.
— Вы мне нравитесь, командор, — усмехнулся амиль. — Недаром я начал собирать о вас сведения, когда узнал, кто препятствует исполнению контракта на виконта Агосто. Кстати, а почему его здесь нет? Неужели ему не хочется уничтожить своих преследователей?
— У виконта другой враг, — напомнил я. — Тот, кто заказал его смерть. Граф Абра. Зачем ему наказывать нож, если можно отрубить руку, направившую клинок?