— Ты одарена, Валита?
— Слабо, благословенный воин, — едва заметно улыбнулась она, перевязывая рану. — Я не смогла развить искру в детстве, но и погаснуть ей не позволила.
— Зачем тогда тратишь силы, если мази помогают куда лучше? — удивился Дор.
— Вот поэтому и пробую воздействовать на рану. Человек, занимающийся ремеслом, должен ежедневно трудиться, чтобы не потерять навыки, — пояснила Валита. — Так и я. Слабая чародейка постигла тайны природных зелий и мазей, вложив в них частичку своей Силы.
— Мне твои мази очень помогают, — признался Дор Хадан. — Спасибо.
Женщина кивнула, принимая благодарность и предупредила:
— Через два дня сниму повязку. Самое страшное и тяжёлое миновало.
Так и случилось. От удара чужого клинка остался рубец, как напоминание о беспечности и потере бдительности. Больше такого не повторится, — решил про себя молодой федаин, и, преодолевая стыд, зашёл в комнату Наби-Сина. В его скромном сундуке лежал запасной тальвар и кинжал, который Дор и взял, чтобы начать занятия. Сидеть без движения для него было невыносимой мукой. Попросить чужой клинок ему не позволяла не только совесть. Потеря оружия — самое страшное для настоящего низарита. Уж лучше бы он умер там, в горящем доме. То и дело Дор Хадан ловил на себе насмешливые взгляды братьев, когда вышел во двор и стал понемногу разминать мышцы. Кинжал постоянно норовил вылететь из ослабевших рук, но федаин, сжав зубы, двигался по невидимой линии, отрабатывая каждое движение. Лезвие блестело на солнце и бросало блики на серые стены особняка, отражалось в высоких узких окнах.
И так день за днём, неделя за неделей. С моря стали задувать осенние ветра, волны с каждым разом становились всё злее, со страшной силой ударяя в береговую линию. Пошли дожди. Дор Хадан всё равно выходил на улицу в одних штанах и исступлено махал кинжалом Наби-Сина. Он до сих пор не мог взять в руки тальвар своего старшего брата, погибшего от руки ненавистного кондотьера, и от этого становился ещё злее и резче, не обращая внимания на амиля, который внимательно следил за ним с балкона.
Прошло ещё два месяца. Тонкий снежный покров, лежавший на холмах, истаял, дожди перестали идти, но холодные ветра до сих пор будоражили Скайдру, заставляя горожан усиленно топить камины и печи. От этого едкий и вонючий дым постоянно поднимался в небо над крышами домов. Но свежий ветер очищал воздух, отчего в особняке всегда хорошо дышалось.
Из города вернулся амиль Нофре. Несмотря на большое расстояние от «Шёпота Ветра» до порта, он всегда ходил пешком. Вот и в этот раз бодрой походкой он прошёл через ворота и кликнул Дор Хадана.
— Пойдём со мной, юноша, — сказал старик, и федаин поклонившись, проследовал за ним.
В свою комнату Кафрэн Нофре подчинённых почти никогда не приглашал, за редким исключением. Поэтому у Дора ёкнуло сердце, когда амиль показал ему знаком, чтобы тот входил и закрыл за собой дверь. Сбросив плащ — наставник давно перешёл на одежду жителей Дарсии, но в особняке ходил как и подобает халь-фаюмцу — он сел в кресло и сказал:
— Вернулся кондотьер Сирота. Он пропадал столь долгое время, что я подумал о его смерти. Ведь корабль уже давно стоит в гавани, что вызывало у меня недоумение, куда делся враг. Хвала Богам, этот человек уже здесь.
— Вы его видели?
— Нет. Об этом сказал купленный мною человек. Он постоянно находится в порту и знает куда больше, чем облечённый властью чиновник. Итак, Дор Хадан, с этого дня мы начинаем плести вокруг шеи Сироты крепкую верёвку, в которой он рано или поздно затрепыхается. Первое, что ты должен сделать, привести себя в порядок. Найди Маду и скажи ей, чтобы она постригла тебя и нашла одежду для выхода в город.
— А разве чужая женщина может прикасаться к волосам мужчины? — ужаснулся Дор Хадан.
— Такие вопросы амиль решает единолично, — без тени усмешки сказал Нофре. — Для нашего дела нужно как можно меньше привлекать внимание. Поэтому — да, разрешено. Здесь многие наёмники стригутся очень коротко или вообще бреются налысо. Но мы сделаем из тебя приказчика одного халь-фаюмского купца, который через тебя решает все вопросы по поставке товаров. Будешь крутиться в порту, заводить знакомства с нужными людьми. Узнай про командора Сироту всё, а потом мы нанесём удар. Вдруг повезёт, и ты встретишь виконта Агосто.
— Амиль, а что мне тогда делать? Убить его?
— Если ситуация будет благоволить — то убей, — немного подумав, ответил Кафхэн Нофре. — В ином случае даже не приближайся к нему. Найми мальчишек за пару мелких монет, пусть следят за клиентом. Потом решим, как поступить.
— Я всё понял, уважаемый амиль, — поклонившись, Дор Хадан вышел из комнаты и пошёл искать Маду.
Женщин в «Шёпоте Ветра» было не так много: две кухарки, лекарка Валита, та самая Мада, о которой говорил амиль, и ещё одна пожилая неразговорчивая тётка. Кроме кухарок остальные убирались в комнатах, стирали и штопали мужскую одежду. Были ещё две девицы из рабынь, их служба относилась к разряду самых низких и грязных — ублажать воинов-низаритов. Жили они в самом дальнем крыле особняка с отдельным входом, но даже при таком положении братьям не дозволялось бесчинствовать. Амиль следил за этим очень строго. Были определённые дни для посещения. За нарушение следовало наказание. Мужчина, в первую очередь, должен закалять своё тело в тренировках и быть готовым умереть в бою, а не страдать без женского доступного тела.
Надо сказать, Дор Хадан ещё никогда не пользовался услугами рабынь, хотя несколько раз сталкивался с ними на внутреннем дворе. Судя по довольному виду, они нисколько не переживали из-за своего статуса, даже намекнули молодому федаину, что не прочь с ним развлечься. Тот страшно краснел. Не говорить же им, что в его жизни не было ни одной женщины. Но сейчас, когда Дор отшатнулся от бездны, появилось странное желание после беспокоящих снов пойти в соседнее крыло и принять предложение девок. Пусть вдвоём его ублажат, они же сами предлагали!
Хорошо, что амиль вовремя приказал ему заняться разведкой.
Мада — статная смуглолицая халь-фаюмка из кочевого племени Бандар — которой было чуть меньше лет чем лекарке, выслушала просьбу федаина и молча кивнула. Женщине запрещено прикасаться к волосам мужчины, преодолевшего пятнадцатилетний рубеж жизни, а уж состричь даже маленький пучок и вовсе является жутчайшим нарушением. Разрешение может дать только старейшина или амиль, если стрижка имеет какой-то определённый смысл. Кафхэну Нофре она верила, поэтому спокойно взялась за ножницы. Этот худощавый юноша с узлами мышц на руках ей нравился, и его появление, израненного и едва живого, всколыхнуло женское сердце. Она никому не говорила, что Дор Хадан очень похож на её брата, погибшего где-то на песчаном побережье Аксума во время набега. А сердце предательски сбоило, когда она глядела на него.
История молодого парня, пробиравшегося в Скайдру с большой дырой в боку, уже стала известна обитателям особняка. Каким образом, Дор не знал. Ну не амиль же рассказал каждому в подробностях, как всё происходило! Скорее, каждый домыслил по-своему, соединил разрозненные сведения — и вот теперь он то ли герой, то ли трус, потерявший не только своих братьев, но и личный тальвар. А сейчас парень просто млел, ощущая ласковые руки на своей голове и тихое щёлканье модных ножниц, отстригающих слишком отросшие волосы. Как-то само собой получилось, что после стрижки он встал, разгорячённый её ласковыми прикосновениями, повернулся к Маде и грубовато схватив за плечи, прижал к себе. К удивлению федаина, женщина не сопротивлялась. Наоборот, проявила инициативу, с которой Дор не ожидал столкнуться. Уже в постели он старался отбросить мысль, что Мада старше его на пятнадцать, а то больше, лет. Дочь истинных кочевников оказалась искусной в любовных играх, поэтому низарит выполз из её покоев едва живой, но счастливый и опустошённый, как никогда. По-хорошему, надо было собрать свои волосы и сжечь их, чтобы чужая рука не использовала их в опасных ритуалах. Но мысль работала лениво, и совсем в другую сторону. Мада боялась гнева амиля, поэтому очень просила Дора не совершать глупостей и не бегать к ней в постель каждую ночь. Даже в безлюдном особняке хватало глаз и ушей. Она сама найдёт способ прийти к нему.
Дор Хадан переоделся в нелюбимую ему одежду горожан Скайдры и вышел из ворот, напутствуемый весёлыми возгласами Шукаба, стоявшего на страже. Кажется, все уже знают, что произошло в комнате Мады. Ну и пусть. На плохие поступки людей толкают бесы и подземные духи. Осчастливливают — добрые боги. Разве плохо, если между мужчиной и женщиной происходит подобное, да ещё по взаимному согласию? Молодой федаин сразу понял, что грубость в таком деле — самый ненужный помощник, и вовремя сдержал бушующие эмоции. Мада — умница, показала ему, как обходиться с женщинами, получать и давать удовольствие.
Тихонько напевая незамысловатую песенку, услышанную ещё в учебном лагере от своих братьев, Дор проследовал по дороге мимо слободки, отогнал камнем нахальную стаю бродячих псов, к которым у него появилась стойкая неприязнь, и вскоре уже был в порту. Отвыкший от шума, он едва не растерялся от многолюдья, и некоторое время вертел головой по сторонам, пытаясь сориентироваться, где находится нужная ему контора с человеком, который знает всё обо всех. Поняв, что так может простоять до вечера, он с запинкой спросил первого попавшегося ему на дороге почтенного господина в шерстяном сюртуке, где ему найти администрацию порта.
— Ступай туда, — махнул тростью мужчина в нужную сторону. — Напротив первого причала двухэтажное здание под королевским штандартом.
Он с подозрением поглядел на выделяющегося среди местных жителей молодого человека, но ничего не сказал, торопливо отойдя подальше.
Для Дор Хадана начались однообразные будни, разбавленные бесконечными разговорами с купцами, капитанами кораблей и чиновниками мелкого пошиба. Амиль Нофре каждый вечер дотошно выспрашивал о том, что узнал федаин, и давал нужные подсказки и поручения.