— Чего это он? — недоуменно спросил экспат. — Чего хочет?
Капитан Тоносян возник рядом, будто черт из табакерки. Дивин на мгновение испытал чувство дежа вю, ведь иногда точно также вел себя незабвенный Дмитрий Вячеславович Карпухин — особист его прежнего полка. Неужели всех чекистов учат по одной методе?
— Спрашивает, почему мы самовольно внесли изменения в конструкцию самолета? — перевел разведчик. — Он раньше тоже летал на А-20 и точно знает, как все должно быть устроено. А на вашей машине, Григорий Иванович, он заметил целый ряд переделок.
— Что именно ему не нравится? — нахмурился экспат.
Тоносян коротко спросил что-то у американца. Тот еще более оживленно замахал руками.
— То, что мы заменили «браунинги» и пушки в носовой части ему понятно. Но вот торпедные мосты и бомбодержатели его насторожили. Говорит, что они явно рассчитаны на максимальную бомбовую нагрузку около двух тонн. Так ли это?
— Все верно. Именно так. Две тонны, — подтвердил летчик.
Услышав перевод капитана, первый лейтенант замер. Окинул недоверчивым взглядом стоящих перед ним советских офицеров. Так, будто надеялся, что они сейчас признаются в дурацком розыгрыше.
— Are you crazy?!![1] — выдохнул американец, когда до него дошло, что с ним никто и не думал шутить.
— Интересуется, не сумасшедший ли ты, — скучным голосом перевел Тоносян. В его темных блестящих глазах плясали бесенята.
— Да что ему не нравится? — с искренним недоумением спросил экспат, начиная потихоньку закипать. — Ну да, немного дубеет машина. На взлете глаз да глаз за ней требуется держать. И что? Летит же. Зато сколько гостинцев немчуре одним махом высыпать на голову можно. Залюбуешься!
— You really crazy![2] — американец смотрел на Дивина с сочувствием.
— Он теперь не спрашивает, — впервые улыбнулся разведчик, — а утверждает, что ты и правда чокнутый.
— А если я ему сейчас в морду вмажу? — насупился Григорий. — Достал уже, черт нерусский.
— С ума сошел! — прошипел Рутолов и крепко ухватил экспата за рукав. — Даже не вздумай. Скандал международный устроить решил?
— Пусти! — дернулся Дивин. — Ну⁈
— Григорий Иванович, что ты, в самом деле, завелся? — удивленно сказал Тоносян. — Подумаешь, ляпнул наш друг из-за океана форменную глупость. Тебе-то что? Он ведь почему так считает: у них по правилам А-20 не может брать больше тонны с небольшим гаком. Представляешь? А ты эти нормативы вдвое перекрыл. Вот и ошалел, малость, господин первый лейтенант. Не привык, бедолага, что мы их технику, что по ленд-лизу получаем, под свои нужды переделываем и эксплуатируем, что называется, в хвост и в гриву. Знаешь, я как-то вживую наблюдал за тем, как американский инженер, прикрепленный к танковому корпусу, гонялся с палкой за мехводом, который у него на глазах пломбы с двигателя «Шермана» сорвал и полез что-то там подкручивать. Дикие люди.
Экспат немного расслабился.
— Вон оно что. Не знал, извини. Мне доводилось как-то с американцами и англичанами встречаться, но про их правила разговора не было. Или позабыл уже? Не помню. Да пусти ты! — шикнул он на Рутолова. — Не собираюсь я ему морду бить. Отцепись, репей! Кстати, капитан, что от меня требуется? Мне товарищ полковой штурман сказал, будто им, — экспат легонько кивнул в сторону американцев, — экскурсию провести надо?
— Скорее, сделать разбор вылета, — поправил его разведчик. — Со всеми деталями.
— А это их уровень? — с сомнением в голосе поинтересовался Григорий. — Насколько я понял, это обычные пилотяги. Или у них командиры экипажей стратегические операции планируют?
— Конечно же нет, — весело произнес чей-то смутно знакомый голос за спиной Дивина. — Но на этот случай у пилотяг, как вы их назвали, есть помощник в моем лице.
Экспат повернул голову.
— Ишь ты, — медленно сказал он. — Князь Гагарин, если не ошибаюсь. Простите, но в прошлый раз вы вроде бы носили английский мундир?
— Ах, это такая мелочь, — равнодушно отмахнулся представитель союзников. — Вы при нашей прошлой встрече тоже были всего лишь капитаном и командовали эскадрильей в обычном штурмовом полку. А теперь…теперь о вас легенды ходят! Ну-ну, не краснейте, господин гвардии майор, я ничуть не преувеличиваю. Только ваши последние успехи уже здесь, в Крыму, наделали много шороха. Потопленные корабли, подводная лодка, несколько уничтоженных известнейших гитлеровских асов…впечатляющий список. Кстати, вы в курсе, что стали личным врагом этого жирного борова Геринга?
— Чего⁈ — опешил Дивин.
— Неужто не знали? — Князь удивленно приподнял бровь. — Странно, я был уверен, что вас непременно оповестят об этом забавном факте, — он метнул быстрый взгляд в сторону Тоносяна, но капитан лишь спокойно улыбался, глядя на «американского» полковника с непонятным выражением лица. — Впрочем, я думаю, что мы еще успеем с вами поговорить, в том числе, и об этом. Если не возражаете, конечно?
Григорий косо посмотрел на разведчика. Но тот по-прежнему молчал.
— Разумеется, — тихо ответил экспат. — Друзьям мы завсегда рады. Почему бы и не поговорить?
— Тогда, может быть, не станем терять попусту время и начнем?
После разбора полета экспат направился не в общежитие, а к домику, где жила Ангелина вместе с летчицами ее эскадрильи. По-хорошему, конечно, надо было идти спать, но Дивин вдруг совершенно ясно понял, что сейчас не заснет. Хоть ты тресни!
Перед глазами у него до сих пор стояли лучи прожекторов, разрывы зенитных снарядов, трассы «эрликонов» и смутные тени мечущихся вокруг самолетов. И стереть эту страшную картину из памяти Григорий пока не мог, как ни старался. Даже выпитая за ранним завтраком порция водки не помогла. Да что говорить, законные сто грамм ухнули в желудок, словно простая вода. Даже вкуса не почувствовал.
— Командир, ты бы закусил? — Савелий заботливо подвинул к летчику алюминиевую миску с колбасой, нарезанной кружками, и толстыми ломтями белого хлеба. — Или, хочешь, я к поварам на кухню метнусь и растрясу их на предмет супца горяченького? Эх, жаль, что капусту квашенную нам с вами нельзя. Мировой закусон!
— Спасибо. Не хочется что-то, — Дивин с отвращением глянул на свою тарелку с размазанной по ней «блондинкой» и нетронутой котлетой[3]. — Я лучше какао попью. Передай-ка чайник.
— Кстати, тащ майор, я тут разузнал: «ласточки» уже поели и ушли отдыхать, — наклонился к нему с заговорщицким видом старшина. — А товарищ лейтенант про вас спрашивала.
— Так что ж ты молчал⁈ — вскинулся экспат. — С этого и следовало начинать! — Он решительно поднялся из-за стола, поблагодарил пожилую подавальщицу, наблюдавшую за ним с понимающей улыбкой, подхватил лежащие рядом, на широкой скамье, куртку с фуражкой и рванул на выход.
Пока шел, задумался. А стоило ли сейчас вламываться к девчонкам? Они ведь тоже вернулись после тяжелого изматывающего вылета. И сейчас, наверное, отдыхают. Григорий остановился. Огляделся по сторонам. Аэродром потихоньку оживал, готовясь к новому боевому дню. Сновали туда-сюда пузатые топливозаправщики, полуторки с бомбами и кислородными баллонами, маршировала смена караула, деловито чапали куда-то механики в замызганных рабочих комбинезонах. Все, как обычно.
Нарушала привычную идиллию разве что фигура князя Гагарина, что неторопливо двигалась навстречу Дивину. Полковник — или кто он там на самом деле? — держал в руках дымящуюся трубку.
— Что за табачок у вас такой духовитый? — поинтересовался экспат, принюхиваясь.
— Кэпстен, — с любезной улыбкой ответил Гагарин. — Есть сорта поинтереснее, но я, так уж вышло, привык именно к этому. Не пробовали? Могу подарить пачку-другую.
— Нет, спасибо, — отказался Григорий. — К трубке не приучен. До сих пор и папирос хватало с лихвой.
— Никогда не поздно перейти на уровень повыше, — заметил полковник, окутываясь очередным облачком ароматного дыма. — В этом и состоит предназначение любого нормального человека — стремиться наверх. Разве не так? Другое дело, что никому ничего не дается даром. И частенько ключевой вопрос состоит в том, какие жертвы вы готовы принести.
— Не понимаю. Вы сейчас о чем? — недоуменно взглянул на него Дивин. — Говорите какими-то загадками.
— Неужели? — князь вежливо улыбнулся. — Взять, к примеру, вас. Блестящий летчик, герой, обладатель весьма любопытных способностей…и при этом всего лишь майор. А ведь многие ваши ровесники командуют полками, а то и дивизиями. И носят штаны с лампасами. Не обидно, Григорий Иванович?
— Меня вполне устраивает, — пожал плечами экспат. — Сидеть за бумажками не люблю. А высокие чины мигом поставят крест на полетах. Нет уж, увольте.
— Так ведь война скоро закончится, — снова пыхнул трубкой Гагарин. — И кому вы будете нужны? Что вас ждет в мирное время? Заштатный гарнизон, неустроенный быт, потолок в продвижении по службе. А вашей сударушке это придется по нраву? — вкрадчиво поинтересовался вдруг «американец». — Я сейчас о лейтенанте Гришиной. Разве она заслуживает подобную участь?
Григория бросило в жар.
— Откуда…откуда вы знаете про Ангелину? — задыхаясь, спросил он.
— Ну, успокойтесь, — князь сочувственно похлопал Дивина по плечу. — Не стоит волноваться. В ваших отношениях ведь нет ничего предрассудительного. Просто…подумайте на досуге, может быть имеет смысл дать ей другую жизнь?
— И что взамен? — набычился экспат. — Чего вы хотите?
— Ну уж точно не ваши военные секреты, — расхохотался полковник. — Мы и так получаем практически любую информацию. Есть, знаете ли, разные способы для этого. И вербовать вас я вовсе не собираюсь.
— Тогда что?
Гагарин отвернулся. Посмотрел с вялым интересом, как мимо проносится на своем пропыленном «виллисе» озабоченный чем-то Шепорцов, а потом негромко произнес:
— Золото.
[1] Вы сумасшедший?!! (англ.)
[2] Ты в самом деле сумасшедший! (англ.)
[3] «Блондинка» (жарг.) — пшенная каша
Глава 27
— Опять к Севастополю, товарищ командир? Штурмана звать?