— Хватит долбиться, словно пакчетский дятел! — зашумел густой голос шкипера. — Заходи, яви свой лик!
Ого! Видать, здорово надрался Хейрис, если выдает такие перлы. Я усмехнулся и толкнул незапертую дверь. На меня выжидающе смотрели две пары глаз. У шкипера алел нос, а Вальтор выглядел так, словно только что зашел поговорить с другом о насущном. Насухо. Ага, даже опорожненная бутылка «Идумейского» выглядывает из-за ножки стола. Силен мой командир.
— Чего тебе, Фарли? — Вальтор был все же недоволен. Прервал интересную беседу, которая не для чужих ушей?
— Кажется, мы сели на хвост гостям, — сказал я. — Будем поднимать команду или так и поплетемся следом за ними?
* * *
Представляю, каково было изумление контрабандистов, когда из-за низких плотных туч, окрашенных в свинцово-серый цвет, вывалилась туша корабля, ощетинившаяся всеми четырьмя пушками. С гулким грохотом, заглушая даже противный свист ветра в вантах и голых мачтах, а еще хлесткие удары волн в борта, «Летяга» встала на параллельный курс двум шхунам. Нам нужно было на какое-то время задержать караван, чтобы «Нырок» успел подойти к нам на помощь. Решили справиться двумя кораблями. Сообщение уже было послано с голубем, любезно предоставленным Хейрисом. У него на такие случаи в специальном вольере содержались пять светло-серых почтовиков, которых он выдрессировал самолично. Так что посланник знал, куда лететь. На фоне волн его трудно будет увидеть, и есть надежда на успешную передачу маленькой записки, втиснутой в металлическую гильзу. Как-никак, наши парни заметили альбатроса, парящего над маслянистыми водяными горами. А эта птичка не погнушается погнаться за лакомым куском мяса.
— Это аксумцы! — вынес свой вердикт шкипер, как только разглядел мечущихся на шхунах людей в цветастых рубахах с неимоверно широкими рукавами и в шальварах таких же попугайских раскрасок. Все контрабандисты были смуглолицыми, большинство носило густые черные усы. Вооружены чем попало: секирами, кривыми саблями, топорами и даже баграми со зловещими отростками-крючками. Прилипнув к бортам, они что-то кричали, воинственно потрясая оружием. Я заметил, что на шхунах не было артиллерии, и это существенно облегчало нам работу.
«Летяга» бесстрашно сближалась с контрабандистским судном, идущим первым. Все четыре пушки грозно повернули жерла в его сторону и чуть ли не синхронно выплюнули в грохоте и пороховом дыме спаренные с помощью толстой цепи ядра. Парные снаряды сначала беспорядочно кувыркались в воздухе, но как только достигли своей цели, контрабандистам стало плохо.
Ядра обрушились на мачты, разом сломав и покалечив и такелаж, и полностью штормовой комплект парусов. Скорость на шхуне резко упала, а со второй посудины отчаянно завопили. На полном ходу она врезалась в корму своего товарища, разворотив своим носом часть палубы. И резко вильнула в сторону, развернувшись бортом к волне.
Штурмовики радостно загудели, выстроившись вдоль борта «Летяги». Я покосился на стоящего рядом Рича и заметил, как он до крови закусил себе нижнюю губу. В руках он держал палаш, за поясом торчали рукоятки двух ножей.
— Эй, «Душегубы»! — воодушевленно крикнул Вальтор, тоже присоединившись к отряду. — Будем ждать «Ястребов» или начнем сами? Этих толстожопых черепах слишком много для нас, но когда нас останавливало чужое преимущество?
— Рвем и режем! — заорали бойцы, потрясая клинками.
Они же заводят себя, — догадался я, сжимая рукоять палаша. — Идти каждый раз в бой, зная, что можешь погибнуть — на это требуется слишком много воодушевляющих слов. Страшно всем без исключения. Только вот мне сейчас не стоит его показывать.
Ускиера тем временем чуть ли не вплотную подошла к бултыхающейся на воде шхуне. Хейрис мастерски развернул борт, чтобы абордажная команда могла спокойно прыгнуть на чужой корабль без помощи веревок и лестниц. Но перед тем, как отдать команду на штурм, Вальтор громко заорал, своим ревом оглушая стоящих вокруг бойцов.
— Это пограничная стража! Приказываю сложить оружие, отойти к дальнему борту, построиться в одну шеренгу и дать возможность абордажной команде провести осмотр! У вас контрабанда!
В ответ на его слова со шхуны полетела брань. Язык был непонятный, неприятный, словно стая ворон в шикарном оперении собралась в одном месте, и каждая орет, что ей пожелается. Гвалт стоял невыносимый.
— Серехо, пошел! — рявкнул Вальтор.
Это было красиво. С борта ускиеры на палубу разбитого корабля метнулись два десятка черных фигур. Тускло блеснули клинки кортиков и палашей. Столкнулись, глухой звон скрещенного между собой оружия пронесся над палубой.
— Марра! — раздался клич штурмовиков.
Я оказался во втором десятке, который должен был повести сам Вальтор. Внезапно почувствовал, как вспотела ладонь, сжимающая палаш. Забытое предчувствие предстоящей резни поднялось откуда-то из глубин моей памяти, мышцы рефлекторно напряглись — и я уже был не фрегат-капитаном, стоящим на мостике и руководящий сотней человеческих жизней. Я превращался в боевую машину, которой когда-то и был. Сознание дворянина Фарли было безжалостно задвинуто в еще большие глубины. Мне он сейчас никак не помог бы.
— Пошли, господа аристократы! — азартно крикнул Вальтор, махнув кортиком.
Группа Серехо в первой яростной стычке сумела расчистить место высадки для второй волны абордажников. Так что мы уже оказались в более выгодном положении и сразу рассыпались по палубе.
Я, Рич, Еремил и дон Ардио слаженно рванули в направлении кормы, где наблюдалось скопление этих разноцветных попугаев. Отчаянно вопя, они встали плотной стеной, ощетинившись острым железом. Еремил и Ардио метнули свои интрепели прямо в эту стену и, не дожидаясь результата, влетели в образовавшуюся брешь. Парочка аксумцев, словивших тяжелые топоры, брыкнулись на спину, показав сточенные каблуки своих сапог. И тут же два палаша обрушились на головы контрабандистов. Рич уже скрестил свое оружие с парочкой ретивых парней, а я заметил, как за спину Ардио заходит здоровенный мужик в одних шальварах. По голому татуированному торсу катилась дождевая вода, а в мускулистых руках он держал какой-то странный изогнутый меч, больше похожий на ятаган, только ранней версии. Меч-серп, иначе — хопеш. Точно! Он до сих пор в ходу в Аксуме.
Мой палаш перехватил страшный удар хопеша, и стоило большого труда удержать в руках оружие. Гигант оскалился, обнажив белоснежные зубы, отчего его мясистая губа неприятно задралась кверху, чуть ли не до носа.
— Экий урод ты, братец! — буркнул я, нанося ответный удар в корпус.
Железо глухо лязгнуло, соприкоснувшись. Аксумец отбил мой клинок, и в свою очередь, провел пару резких атак, размахивая серпом справа-налево и в обратном порядке. Словно хотел срезать мою голову с плеч.
Первый же удар разрезал ткань моего камзола, но я уже сделал шаг назад, и, дождавшись обратного маха, врезал серединой клинка по рукояти хопеша. Гиганта занесло в сторону по инерции, он пошатнулся, и носок моего сапога влетел ему под коленную чашечку. Еще один удар в подколенный сгиб, и противник, не ожидая такого хода, присел, оказавшись чуть ниже меня по уровню. Я с хеканьем опустил палаш ему на шею, но гигант проявил невиданную прыть, сделав единственно правильный ход: просто упал на бок. Острие клинка оставило лишь кровавый росчерк на его плече.
Боковым зрением я заметил блеск клинка сбоку, но разворачиваться не стал, а просто отмахнулся палашом. Какой-то замухрышка с бьющейся в глазах паникой, решил воспользоваться моментом, когда я был занят поединком. Не успел его ятаган отлететь в сторону, как я оказался рядом с контрабандистом и ударом локтя по гортани отправил его отдыхать. Не убивать же пацана! Авось, живым останется.
Настырный гигант к тому времени утвердился на своих ногах-тумбах. Напрягая бицепсы, он с ревом бросился на меня, тупо продолжая рассекать воздух хопешом. Устоять против такого напора было непросто, и я шаг за шагом стал отступать, следя за движениями противника. Вот же неутомимый достался вражина! Работает, как вентилятор! Рассекающая воздух режущая кромка так и мелькает перед глазами. Я заметил, что для обратного маха гиганту требуется время, пусть и пара секунд, но мне должно хватить. Как только хопеш ушел слева направо, я тут же переложил палаш в левую руку и нанес колющий удар в поросшую густыми волосами подмышку. Если бы я работал ножами, то такой удар уже мог отправить врага в потусторонний мир, но чертов аксумец выдержал погружение клинка в плоть, заревел как бык, когда я, исправляя слабость удара тяжелым палашом, провернул его в ране. Потом выдернул наружу и нанес еще один удар, только теперь по бедру. Окончательно деморализованный противник тяжело пошатнулся и упал на колени. Слаб оказался на рану. Выхватив из-за пояса нож, я ударил им в шею гиганта. Нельзя оставлять за спиной живого врага, пусть и истекающего кровью.
К тому времени, как я разобрался со своим оппонентом, ситуация на шхуне резко изменилась. Наши успели зачистить больше половины судна, вырезав рьяно сопротивляющихся аксумцев, но оставшиеся столпились в носовой части и воинственно потрясали оружием. Вторая шхуна, совладав с последствиями аварии, начала сближение с другого борта. Видимо, ее экипаж решил помочь своим друзьям посредством высадки десанта.
— Живой? — Рич с выщербленным палашом в одной руке и с ножом в другой яростно моргал глазами, смахивая с бровей кровяные капли, падающие с рассеченного лба, смешиваясь с дождем. — Видел, как ты завалил эту гору мяса. Плохо, затянул бой!
— Да знаю! — досадливо ответил я. — Надо было сразу в ножи его взять. Видел его руки? Кто их ему вытянул? Не подпускал к себе, гад.
Мы бросились к нашим, постепенно стягивающимся под поваленной мачтой. Она всей тяжестью рухнула на борт, проломив его, но полностью не упала, держась на честном слове. Вальтор и Серхио знаками показывали, кому куда наступать.
— Надо покончить с этим отрядом, пока со второй шхуны не начали прыгать на помощь! — крикнул сержант, увидев нас. — Давайте к Ансело! Надо хорошенько ударить кулаком, чтобы развалить защиту! Их там немного осталось!