…Легкую девку контрабандист удержал, пытался сдернуть к себе за борт на палубу — девица упиралась, пытаясь помочь встать Уксу, суетливо дергала за одежду:
— Держись, держись, господин дрессировщик!
…Вот же дивно милосердная шмонда. Укс чувствовал, как она ловко выворачивает карман, вытряхивает патроны. Потом обязательно оступится, чисто случайно толкнет ногой. И главное — с корабля вся возня выглядит абсолютно естественной, чисто панической. Фокус с карманом только Лоуд и видит…
…— Ой-ой-ой! — пищала девица, наконец давая сдернуть себя с трапа на борт. По пальцам висящего над бездной неуклюжего дурака все же не пнула, явно опасаясь быть замеченной. Собственно, насчет этого момента она тоже заранее продумала…
…Руки Укса скользили. На досках трапа разбилась банка с чем-то жирным и скользким — судя по запаху, косметический крем. Едва ли им пользовался лично Коровал Проницательный, тут чисто женская закладка. Даже интересно, на сколько ходов вперед она продумывала?
… на миг встретились взглядами. Вот теперь глаза у нее были истинными — серо-холодными, как хрусталь в недорогих перстеньках, что модны в северном городе Авморе. Камешки те почти бесцветны, зато блестят даже во тьме. И все же до конца не решила…
…нет, решила. Оно и верно — такие дела доделывать нужно, иначе последствия будут…
…У самого борта воровка оступилась. Крепко ударилась коленом о трап, тот сильно дрогнул, девку с проклятьем сдернули на борт…
…толчка определенно хватило бы любому человеку — доски смазаны с избытком, тут хоть ногтями цепляйся, хоть зубами — не удержишься. Укс удержался, поскольку человеком был не до конца, да и равновесие чувствовал идеально. И то, что трап начинает переворачиваться, тоже чувствовал…
…Предостерегающе закричали на палубе….
— Держись! — выделялся писк воровки — вот истинно искренний, прямо ни единой фальшивой ноты.
… Сказать, что Укс был в ярости — ничего не сказать. Но нервы это одно, а опыт и воздушная кровь боредов — иное. Держаться не было смысла — трап уже сваливался за борт, усилия трех моряков, вцепившихся в конец трапа, ничего не дадут — рычаг слишком длинен. Укс оттолкнулся от отвратительно скользких досок, выгибаясь назад, попытался сделать то, что в старых мирах именуется смешным словом «сальто»…
… Мелькнул дощатый настил причала, серая скала под ним, протянутая навстречу связка аппаратных стоек. Удалось дотянуться левой рукой…
… Жирные пальцы заскользили. Не удержаться. О, хорошо, что и кончики стоек связал, зацепился…
Мгновение дополнительной опоры подарили и ударившиеся о скалу ступни. Укс толкнулся, пером взлетел на край причала. Лоуд сидела на досках, двумя руко-лапами удерживая связку-удочку.
— Отлично подсекла, — прохрипел Укс, вскакивая на ноги.
— А то! Но жрать тебе, Хозяин, нужно поменьше. Раздобрел малость.
— Подумаю над этим, — пообещал пилот, торопливо обтирая скользкие ладони о штаны.
Корабль уходил. Донесся нарастающий клекот пропеллеров, уже уплывала широкая корма, матросы канатом подтягивали упавшие и болтающиеся под килем сходни. Стволы вооружения, физиономии членов команды и пассажиров, побитые и плохо надраенные латунные буквы гордого корабельного имени, прикрученные к корме… Всё это бывший пилот видел, над всем этим следовало подумать. Но позже.
…Позже, поскольку, когда одна часть мира от вас отдаляется, другая часть неумолимо приближается. С лаем, криком, топотом копыт и звоном оружия, с ароматом крупных и потных неприятностей. Этот закон сообщающихся миров всегда работал, он еще до Логоса был придуман…
— Прикрываю, — сообщила Лоуд, уже вооружившись и выступая фронтом к противнику. — Не тяни. Их там с полноценную батальонную группу набежало.
Укс промолчал, поскольку тянуть не собирался. Метнулся под прикрытие бочек, руки уже развязывали-распаковывали пачку, сейчас стойки сами рассыплются в нужном порядке, начнем с левой…. Но имелась доля мгновения, чтобы еще разок взглянуть…
Корма корабля уменьшилась, звук винтов стал похож на шелест. Скорость весьма приличная для столь нелепой конструкции…
…Стоит. Смотрит. Шмонда мелкая, хитрозадая. Шевельнулась. Жест понятен…
Больше Укс не смотрел, сосредоточенно встряхнул-раскатал ткань дельтаплана…
— Вряяяяяггггаааууууууууу! — взвыла Лоуд и захохотала — как сказали бы в Старом мире — на сатанинский манер. — Подходи, волки позорные!
Волки — в смысле, все преследователи — и четвероногие, и двуногие, и верховые, — приостановились. Тварь, низко пригнувшаяся к настилу пристани, внушала серьезные опасения. Вот сейчас она была очень похожа на прибрежного хищника Ке-Ше: и в позе, и в паре зажатых в руко-лапах ножей определенно было что-то крабье. Безусловно, у Профессора случайностей не бывает — вот и двинулась бочком, кривоного и опасно, позволила устрошающе сверкнуть клинкам ножей, пусть не таким уж полированным, видавшим виды…
— Мрааууууяяяяяуууууу-ша! — боевой вой, заимствованный у потомков бесстрашных холмовых брауни, и усиленный многозначительным «ша!», производил должное впечатление. Собаки, заскулив, попятились — им странный зверь еще в замке очень не понравился. Но двуногие преследователи были, понятно, упрямее.
— Взять! — скомандовал кто-то не в меру решительный, гарцуя на разгоряченной лошади за спинами стражников.
— Ты! — утробно взвыла Лоуд, указывая ножом вовсе не на предводителя, а на одного из ближайших стражников. — Иди сюда, тварюга, удод глистовый. Иди, говорю!
— Чего я-то⁈ — справедливо возмутился вояка, ловчее перехватывая взмокшими ладонями древко алебарды. — Мне вообще не по чину.
— Нраааааавишься,– немыслимо ужасным тоном проворковала Профессор. — Иди, иди сюда, сазан-терпила…
Стражникам стало уж совсем неприятно, и они все разом пришли к закономерной мысли:
— Стреляйте в гадину! Эй, лучники, чего замерли⁈
Взвыли взбодрившиеся собаки, одобрительно заржали лошади — приближаться к опасному зверю никому не хотелось.
Лучников было всего двое, вот не особо уверенно натянули луки….
— Ай, красавцы, ай, милочки — демонски захохотал неустрашимый зверь Ка-Ше…
…Собственно всё, практически готов аппарат — Укс уже вставил на место заключительную распорку-древко, кинул в мешок свинченный наконечник дротика и рявкнул:
— Триста!…
Просить дважды Лоуд не было нужды — опытна Профессор. Метнулась к бочкам одним прыжком — уже вовсе не по-крабьи, а на манер юной и легкой нерестящейся черноперки.
…тридцать! — проорал Укс, толкая аппарат к краю пристани…
Не оглядывался, чувствуя толчки-удары лап летящей к спасению напарницы, слыша стук стрелы, вонзившейся в рассохшуюся бочку…
— три! — дельтаплан клюнул носом за край битого дощатого причала. Запрыгнувшая на спину пилоту Лоуд ускорила тот нырок, спорхнули разом, понеслись-соскользнули в бездну…
О воздушных потоках в бухте Укс имел лишь смутное представление — отслеживать было некогда. Оказались — весьма восходящие. Дельтаплан мигом скабрировал, вот резко и неприятно потянуло обратно вверх.… Сейчас стрелу в жопу всадят…
Возмущенно орали бегущие к краю пристани враги. Весьма злы, оно и понятно…
…Аппарат с агрессивным шелестом взмыл у самого причала, стражники шарахнулись назад. Одинокая стрела прошла гораздо левее дельтаплана.
— Прощайте, шмондюки позорные! — захохотала Лоуд.
Ответные проклятья были едва слышны.
Отличные потоки шли со «дна бухты», Укс сделал изящную «бочку», повел дельтаплан широким виражом, крошечный аппарат несся маленькой стремительной каплей. Не особо сближаясь, обошли корабль контрабандистов. Оттуда тоже что-то кричали, но невнятно.
— Ты не особо выпендривайся, — пробормотала Лоуд. — В меру, в меру хвастай.
— Это не особо я. Просто в одном широком потоке идем. Ты мне зачем ножны попортила?
— Не придирайся. В процессе экстренного сигания вернуть в ножны ножи и успеть зацепиться за тощего тебя — этот тот еще зачет по физподготовке. Кстати, мог бы полдыха и промедлить, пока добегу нормально. Время-то было. Стража-то нам попалась зажиревшая, рыхловатая.
— Они собак спустили. Взлетать с собакой, вцепившейся в ляжку, весьма дурная примета. Уж какое там равновесие?
— Да, как говорится, «собаку сбей!». Собственно, я не в претензии. Ножны залатаешь, а вообще мы были на уровне. Хотя и крепко лоханулись. Дрянь-то какова⁈ С виду троечница троечницей, а таки развела нас, хотя мы и ждали подлянки. Прям нет слов. Особенно цензурных.
— Ну.
— Поняла, больное место. Оставим. Мы, кэп, куда метим-то?
— К первому годно-посадочному месту. Я нож боюсь потерять.
Глава пятаяЯгодники
Небо оставалось до отвращения чистым, голубым и бессмысленным. Укс лежал на теплой умытой траве и пытался продолжить размышления, не отвлекаясь на запах малины.
Вообще здешний остров-линза оказался весьма мил. Крошечный, необитаемый. Рощица в десяток деревьев скрывала родник с чистейшей и зверски холодной водой. По одну сторону рощицы раскинулся лужок с душистыми и буйными, выше пояса, травами, по другую зеленел-краснел малинник, усыпанный здоровенными спелыми ягодами. Вкусом малина оказалась просто шикарна. Да и в целом островок был недурен, особенно для краткой аварийной остановки. Раздражало то, что остановка затягивалась.
Укс машинально прислушался к неназойливому почавкиванию. Напарница сидела на краю линзы: ного-лапы свешены в бесконечность, ведет наблюдение за нижней небесной полусферой, заодно сгибает к себе и объедает ближайшие ветви малины. По теории Профессора островок образован какой-то чисто поэтической «фатой», экология здесь по умолчанию самая здоровая, ягоды обязаны быть безупречными, поскольку в лирическом стихосложении сами понятия «расстройство желудка» и «обожрались» категорически отсутствуют. Весьма правдоподобная версия. Уже, наверное, сутки воздухоплаватели сидели на малиновой диете, но ухудшений самочувствия пока не наблюдалось.