Ему заметить положено:
– А ну, убирайтесь, дети! –
Кричит и рукою машет…
На штык у него надета
Ромашка.
У костра
Огонь постукивал по лесинам,
Как белка, прыгал с ветки на ветку
И цепкой хваткой своей рысиной
Ломал и крючил их зло и метко.
Метался круг неровного света,
Скакал по лицам, – и вдруг блистали,
Как будто плавились в свете этом,
Глаза – по капле горячей стали.
Сплетались вокруг причудливо тени,
И было всем хорошо и тесно,
И где-то рядом кружила темень,
И пламя в губы лизало песню.
Другу
Виталию Васьковскому
Ладонями глаза накрой.
Ты помнишь, в детстве так бывало:
Нам жизнь коленки разбивала
И лбы царапала нам в кровь.
А мама ахала: «Мой мальчик!..»
А ты играл мячом своим,
Катился по земле твой мячик,
И ты бежал, бежал за ним.
Мы чтили мяч, не чтили кукол.
Земля и мяч – они круглы,
Но на пути встречался угол –
И мы таранили углы!
Сидишь, окурок теребя,
Ты по-мальчишески не робок.
Крутою жизнью в подбородок
Сегодня стукнуло тебя.
А мы спешим, – и скачет мячик,
И где-то угол зашибёт…
И через все года: «Мой мальчик,
Терпи, до свадьбы заживёт!»
Рассказань
Расскажи мне сказку,
деревня Рассказань.
Очень прошу тебя рассказать.
Ты ветрами-вьюгами
Её мне напой.
Босиком стану я
на холодный пол
Да в окошко лунное посмотрю,
Папироску горькую посмолю.
Снегом некатанным
Тебя занесло,
Ветром негаданным
К тебе меня занесло.
Мне снега глубокие
на грудь положи,
Как друзья далёкие живут,
расскажи.
Пьют ли за меня ещё
Хмель-вино?
Я в родимом городе
не бывал давно.
Там в высоком тереме
Жила княжна,
Может, уж теперь она
Чья жена?
Аль меня, царевича, ждёт-пождёт,
Пишет письма долгие,
Напишет – пожжёт?
Ты мне в сказке сказывай
Всё как есть,
Я не прогневаюсь на худую весть.
Только, может быть,
чуть-чуть загрущу,
Только, может быть, губу закушу.
А ещё, пожалуйста, дай ответ:
Добрый я молодец
Или нет?
«Ветер светлые ветви полощет…»
Ветер светлые ветви полощет.
Накренился апрель к рубежу.
Я сюда, как на Красную площадь,
По просохшей тропе прихожу.
Попрощаться и – в путь. До свиданья!..
На просторный берёзовый лес
Опадает озноб ожиданья
С колокольни высоких небес.
Средь стволов замираю покорно –
Всё отчётливей слышится мне:
Набухают корявые корни
В материнской сырой глубине.
И в висках отзываясь со звоном –
Знать, и вправду исполнился срок, –
К учащённому сердцу – озоном
Подступает берёзовый сок.
И меня над бескрайней и милой,
Что бессмертными нас родила,
Подымает прихлынувшей силой,
Как подъёмною силой крыла!
Высота набегает полого,
И на взмахе крепчает рука…
И дорога моя от порога,
Словно облачко в небе, легка.
«Мы проснулись в минуту одну…»
Мы проснулись в минуту одну
На краю у лесного оврага,
Где глубин отворённая влага –
По студёному, тёмному дну.
Ярь живицы, дурман земляники…
И, срываясь меж сосен в пролом,
По лицу беспокойные блики
Задевают прозрачным крылом.
Для единственной юной любви
Вновь июль повторился на свете –
В колошенье, смешенье, жар-цвете,
С первобытною мукой в крови!
И услышали слитный язык
Птиц, ручьёв и соснового леса:
Будто с памяти спала завеса
На один оглушительный миг!
Родник
Травы сохнут, пахнут пряно,
Спелой ягодой маня.
Родниковая поляна
Приголубила меня.
Под травою безголосо
К тишине земли приник
Не открытый до покоса,
Новорожденный родник.
Выбивается наружу
В грозовой июньский зной
Переливчатая стужа
Из глубинной кладовой.
Полноводных рек не стоит,
Но, насколько хватит дня,
Не кончается и по́ит
Небо, поле и меня.
Осень в Смолино
А когда в пожелтевших березняках
Ветер задул, загудел, засвистал,
Мы вышли к оврагу, и с глазами враспах
Отряд над обрывом встал.
Молча скинули рюкзаки
И выпрямили тела
Над каменным руслом былой реки,
Река давно утекла.
Нам было такое увидеть дано! –
Пронзило и бросило в дрожь:
Взметаясь до неба, на жёлтое дно
Сыпался жёлтый дождь.
Томилось чувство – выше любви;
Тоска… – но ясней тоски!
Осень летела. Хочешь, лови
И складывай в туески.
Кончилась осень, как взмах руки,
Легла прозрачней стекла
По древнему руслу былой реки,
Которая утекла…
На закате
Закат – как последний вагон
уходящего поезда,
И если ты добрый,
вдогонку ему помаши.
И поздно кричать и спешить.
И раздумывать поздно.
И если ты добрый,
вдогонку ему помаши.
Смотри…
Откровенье закатов запомни, как заповедь.
Разливы, и спелое поле,
и снова январь, –
Проносятся дни, громыхая,
с востока на запад,
И солнце качается сзади,
как будто фонарь…
Платформа «Циолковская»
Третий
Не будет громких и лишних слов,
Пилот шагнёт к кораблю,
Скажет: «Земля, я тебя люблю…»,
Скажет: «К полёту готов!»
Земля от дюз шарахнется прочь
И станет радужным шаром,
И будут за ним в межзвёздную ночь
Глаза телескопов шарить.
Он – силу Земли вобравший титан,
Он новые бьёт дистанции!
И скажет торжественно Левитан:
«Внимание… Говорит Москва!..
Работают все радиостанции…»
Заглянет в московские окна утро,
Прольётся трель соловья,
И станут люди у репродукторов,
Эти слова ловя.
И все другие тысячи слов
Померкнут от этих, вылиняв.
И в ряд с именами Гагарин, Титов
Встанет новое имя.
Застынут звёзды, к себе маня,
И он оттуда ответит:
«Земля, Земля, слушай меня,
Я – Третий!»
Комаров
Ах, как верим земными вёснами
В межпланетность своей судьбы.
О крутые пороги звёздные
Разбиваем упрямые лбы.
Как срывает мясо с костей
Век космических скоростей!
Путь по звёздам, как путь по терниям,
Но сражаются до конца
И победами, и потерями
Переполненные сердца!
Нам ещё устроят овации
Космонавты иных веков.
На скрижалях цивилизации
Вечным золотом – КОМАРОВ.
Платформа «Циолковская»
Платформа «Циолковская» – в лесу.
Я остаюсь, уходит электричка.
Качая ветку, птичка-невеличка
Удерживает песню на весу.
Светла дорожка лесом и близка.
Спеша на службу звёздную, земную,
Рабочий день минует проходную,
Привычно предъявляя пропуска.
Утро в Звёздном
Коменданту Звёздного Борису Бобылёву
Лёгкий сон подмосковных сосен.
Небо в росплесках перламутра.
По-уставному – ровно в восемь –
Начинается в Звёздном утро.
Как от всех сует очищенье,
Это утро – в росе, грибное.
И какое-то ощущенье:
Будто чуточку неземное.
Будто небо над Звёздным – выше.
И пораньше других, знакомо –
Сам Гагарин на площадь вышел,
Просто бронзовый, против дома.
«В это вложена бездна труда…»
В это вложена бездна труда:
Световые исчислены вёрсты.
Вон – густые осенние звёзды,
Человечеству надо туда.
От взволнованной детской мечты
И от крови, вскипающей разом,
Устремляется дерзостный разум