ов рублей. Рассмотрение вопросов всячески затягивалось, один из гласных по фамилии Жадаев так и сказал: «До сих пор воды в Москве было достаточно». В штыки было встречено и предполагаемое участие в строительстве водопровода инвесторов, которые на условиях концессии вполне могли бы помочь городу в осуществлении этой наипервейшей задачи.
А в то время (с 1885 года) московским городским головой был Николай Александрович Алексеев — молодой и амбициозный представитель купеческого сословия. Ему не было еще и тридцати лет, когда в 1881 году он стал гласным городской думы. Именно из этих Алексеевых был и режиссер Константин Станиславский, его двоюродный брат. Семейным делом их было канительное производство — выделка нитей из золота и серебра. Но по темпераменту Алексеев был отнюдь не канительным человеком — под силу ему было горы свернуть, в том числе и бюрократические. Еще один гласный думы, историк Владимир Иванович Герье отмечал: «Алексеев, как по фамильной традиции, так и по властолюбивому темпераменту, свыкся с призванием руководить людьми. По образованию он не стоял высоко, в общении с людьми был резок и иногда даже дерзок, но он был умен и способен войти в круг идей, которые ему были чужды. Своей энергией и властной волей Алексеев осуществил два важных для города дела: водопровод и канализацию. И нужно же было и этому голове преждевременно и в полной силе разумения пасть от руки на этот раз заведомого безумца, вообразившего, что он оскорблен Алексеевым, не обратившим внимание на его сумасбродное предложение»{131}. Алексеев в 1893 году был убит безумцем В. С. Андриановым в своем кабинете в здании Думы, которое при нем же и было построено. Он также содействовал постройке в Москве бойни и прачечной, психбольницы (ирония судьбы!).
Прожил Алексеев 40 лет, из которых восемь лет был городским головой. Именно ему суждено было прекратить наконец многолетнюю канитель с московским водопроводом. «Если прежде дела двигались черепашьим шагом, то теперь они стали мчаться на курьерских», — писал современник. Алексеев обратился именно туда, куда нужно, — в контору Бари, накопившую большой опыт в области проектирования водопроводов для самых разных русских городов — Тамбова и Сызрани, Самары и Одессы, Серпухова и Калуги, Царицына и Житомира и др. Главный инженер конторы как будто уже давно ждал Алексеева. Москва стала самым большим городом, для которого Шухову предстояло разработать схему водопровода.
В конторе Шухов над поставленной городским головой проблемой трудился не один, ему помогали инженеры Евгений Карлович Кнорре и Константин Эдуардович Лембке. Первый был старше Шухова на пять лет — Владимир Григорьевич знал его с детства, когда вместе с отцом бывал в гостеприимной семье Карла Кнорре, астронома и директора Николаевской обсерватории Морского ведомства, действительного статского советника, члена-корреспондента Петербургской академии наук. Видел Володя Шухов и восхитившие его научные приборы обсерватории — рефракторы, микрометры, телескопы, позволившие Карлу Кнорре создавать звездные карты Вселенной, определять положение многих звездных тел. Работы Кнорре оказали столь сильное влияние на Володю Шухова, что на какое-то время его захватило страстное желание во что бы то ни стало быть астрономом. Среди результатов деятельности плодовитого астронома были не только открытые благодаря ему планеты, но и десять сыновей (!), в том числе и Женя Кнорре. И кто бы мог подумать, что ни Володя Шухов, ни его приятель Женя Кнорре не станут астрономами, а звезды сложатся так, что им через много лет предстоит вместе работать в конторе Бари и не над изучением звездного неба, а в совсем противоположной плоскости — исследовать подземные недра Московской губернии на предмет водоносности.
Евгений Кнорре, в отличие от Шухова, образование получил в Европе, сперва окончив Берлинскую ремесленную школу, а затем и Цюрихский политехникум в 1870 году в качестве инженера-строителя. Полученные знания он воплотил в необычайно бурно развивающемся в то время мостостроении. Не было, наверное, такой крупной российской реки, берега которой не соединились бы с помощью Кнорре — Днепр, Волга, Обь, Даугава и др. А макет моста через Енисей в Красноярске (1899 год), строительством которого руководил Кнорре, удостоился золотой медали на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Как изобретатель он известен своей системой мостового кессона, оригинальным методом подъема и шлюзования грунта. Разрабатывал Кнорре и проект Московского метрополитена. Как инженер, изобретатель «новой системы деревянных мостов» был известен и его коллега Константин Лембке. Помимо мостостроения он имел и опыт в проектировании водопроводов. Вот такие квалифицированные люди работали под шуховским руководством, что тоже по-своему характеризует нашего героя.
Инженеры конторы Бари скрупулезно изучили проблему, итогом чего явился «Проект водоснабжения г. Москвы, составленный инженерами Шуховым, Кнорре и Лембке», получивший высокую оценку как основного заказчика — московской власти, так и специалистов. Главное, чем отличался проект, опубликованный в 1888 году, это своей экономической эффективностью. И тут отчетливо слышится первая скрипка Шухова, для которого экономичность наряду с оригинальностью была основным столпом его научных изысканий. Сегодня любой может ознакомиться с научными наработками Шухова и его коллег, благодаря публикации проекта, причем двумя изданиями, в 1888 и 1891 годах.
«Оригинальную новизну проекта, — пишут авторы, — составляет теория подпочвенных вод и решение общей задачи, служащей для расчета наивыгоднейшей сети городских труб и водопроводов… Указанная в проекте система водосборов, так называемая Бруклинская, представляет один из наиболее простых и дешевых способов добычи подпочвенных вод. За этою системой имеется громадное практическое преимущество, так как по самому ее характеру осуществление ее чрезвычайно легко и не требует ни кессонов, ни откачек, ни иной какой-либо борьбы с местным притоком грунтовых вод, — борьбы, являющейся неизбежною при осуществлении других систем. Дешевизна же этой системы явствует из сопоставления сметной стоимости добычи воды по этому способу с количеством извлекаемой воды».
Мы не зря процитировали Шухова с коллегами, ибо зачастую авторы книг об инженере будто забывают, что он не изобретал нового метода водосбора, а творчески применил в России уже известную в мире Бруклинскую систему. Не пишет об этом почему-то в своей книге и правнучка Шухова — Елена Максимовна Шухова. А ведь нам известна щепетильность самого Владимира Григорьевича: он-то никогда не забывал назвать имена соавторов, и современных ему, и тех, кто добился успеха в рассматриваемом вопросе в прошлые годы.
Впервые система водосбора с помощью неглубоких до (20–50 метров) трубчатых колодцев нашла свое применение в американском Бруклине. Колодцы бурили группами перпендикулярно течению грунтового потока, направление которого определялось так: на поверхности водоносного слоя размечали равносторонний треугольник с длиной каждой из сторон от 50 до 100 метров, затем в каждом из трех углов бурили скважину равной глубины. Замеры уровня воды и указывали направление грунтового потока. Схема работы системы довольно проста: в каждый колодец опускалась труба с таким расчетом, чтобы между ее нижним концом и дном оставалось расстояние примерно в один метр. На поверхности труба соединялась с другой трубой, по ней вода шла к водосборному колодцу, оттуда — с помощью насосов в трубопровод.
«Но как не поражает этот способ, — продолжают авторы проекта, — впервые внедренный в Америке, своею оригинальною простотою, тем не менее, для применимости его к данным местным условиям до сих пор не имелось теоретических указаний, которые позволили бы без дорогостоящего опыта решить вопрос о размерах сооружения. Проект решает эту задачу в положительном смысле. Посредством измерений количества воды в реке и с помощью небольшой пробной откачки открывается полная возможность точно определить положение и размеры Бруклинской системы водосборов».
Исследования на местности в 1887–1888 годах показали, что возможности Мытищ не безграничны, а чтобы увеличить объем водопроводной воды до 3,5 миллиона ведер в сутки, требуется освоить весь бассейн Яузы, в частности, в районе сел Леоново и Богородское. Именно с сооружения водокачек в этих селах, а также со строительства главного водоподъемного здания в Сокольниках и должно было начаться осуществление проекта Шухова и его коллег, что на первом этапе позволило бы получить 2 миллиона ведер воды в сутки. Для увеличения объема воды до 3,5 миллиона ведер в сутки на втором этапе работ подразумевалось проложить новый водопровод от Мытищ трубами в 24 дюйма и развить городскую водопроводную сеть с помощью труб малого диаметра. Эти меры позволили бы увеличить объем водопроводной воды до нужного объема. На заключительном этапе должен был быть выстроен контррезервуар с магистралью за Калужской заставой, что обеспечило бы бесперебойное водоснабжение юга Москвы и окончательно на долгие годы решило проблемы чистой воды для москвичей. Стоимость всего проекта была оценена без малого в пять миллионов рублей.
А главной научной заслугой Шухова, Кнорре и Лембке шилась та самая теория подпочвенных вод — первый в России столь серьезный научный вклад в важнейшую область водоснабжения, позволяющий использовать достигнутые наработки на практике в других городах страны с учетом местной специфики. Приведенные в проекте математические формулы позволяли рассчитать оптимальный с точки зрения экономичности размер водопроводных труб. Летом 1888 года «Проект московского водоснабжения» был отправлен в высокие инстанции — в Министерство путей сообщения, где после дополнительных проверок и согласований был утвержден в феврале следующего года. Однако не один лишь Шухов с Кнорре и Лембке занимались проектированием водопровода. В это время в газетах развернулась дискуссия вокруг проекта Шухова и его коллег