Шум/2025: Незавершенность
Шум/2025. Незавершенность
Глава 1: Исчезновение
В воздухе стоял запах остывшего дерева и пыли. Он оседал тонким, серым слоем на стопке книг, на выключенном экране, на подоконнике. Мир замер.
Только в углу, под одинокой лампой, верстак был чист. Свежая стружка закручивалась в светлые спирали вокруг незаконченных фигурок. Олень, вскинувший голову. Птица с одним, почти готовым крылом. Рядом, в идеальном порядке, лежали резцы. Их стальные лезвия поблёскивали, как инструменты в операционной. Мир, который он строил своими руками.
Хавьер сидел на краю кровати. Спина — прямая, жёсткая линия. Он не смотрел на верстак. Взгляд был прикован к телефону в руке.
Палец без колебаний коснулся экрана.
Снова.
Голос Люсии ворвался в тишину. Живой, немного запыхавшийся, полный того самого азарта, который Хавьер одновременно любил и ненавидел.
«Хави, я почти у цели. Ты не поверишь, что я нашла. Это не просто история, это… это может всё изменить. Я…»
Резкий, сдавленный вздох. Звук, будто телефон ударился о что-то твёрдое, покатился по полу. А потом — ничего.
Не тишина.
Хуже. Шипение пустого канала. Цифровой шум, который сверлил мозг, вызывая тошноту.
Хавьер нажал «стоп».
Он смотрел на свои руки. Утром эти пальцы с ювелирной точностью выводили изгиб птичьего крыла. Сейчас они сжимали телефон так, что пластиковый корпус издал сухой, напряжённый скрип. Ладони стали влажными. Он медленно разжал кулак. Костяшки побелели.
Руки, что выводили изгиб птичьего крыла, помнили другое. Помнили хруст кости.
Он поднялся. Движение вышло резким, механическим. Прошёл мимо верстака, не взглянув. Словно этого угла, этого островка порядка, больше не существовало. В спальне он отодвинул старый комод от стены. За ним, в выдолбленной нише, лежал пыльный рюкзак из грубого брезента.
Он вытащил его. В нос ударил запах оружейной смазки и старой кожи. Запах той, другой жизни.
Он не чувствовал ни сожаления, ни страха. Только холодная, плотная тяжесть в животе. Будто проглотил кусок бетона.
Он уже был там. В той жизни.
Возвращение началось.
Сцена 2. Возвращение в Долг
Вывеска гласила: «Ветеринарная помощь 24/7».
Внутри пахло не больными животными. Пахло едким антисептиком, дешёвым турецким табаком и чем-то ещё. Старым, едва уловимым. Запекшейся кровью.
«Аптекарь» стоял за стальным столом. Человек с потухшими глазами и руками хирурга. Он методично протирал зажим куском марли, его взгляд был прикован к блестящему металлу. В углу монотонно гудел старый холодильник.
— Мне нужна информация. — В стерильной тишине голос Хавьера прозвучал глухо, чужеродно.
«Аптекарь» не поднял головы.
— За информацией — в библиотеку. У меня — услуги. И они подорожали. Инфляция.
— Люсия Рейес. Моя сестра. Она была здесь. Искала контакты.
Движения «Аптекаря» замерли на долю секунды. Он аккуратно положил зажим на стол. Тихий щелчок нарушил гудение холодильника. Только теперь он поднял глаза. Пустые.
— Журналистка. Помню. Слишком много вопросов. Слишком… эм… наивные глаза для этого города. Я сказал ей убираться. Стамбул не любит наивных.
— Кто? — Хавьер не тратил время на прелюдии.
«Аптекарь» медленно повернулся, достал из шкафчика пыльную бутылку ракы и один стакан. Налил себе, сделал глоток, поморщился.
— Это будет стоить тебе не денег, Рейес.
Хавьер молчал. Ждал.
— Ты снова в долгу, — констатировал «Аптекарь», глядя ему прямо в глаза.
— Имя.
— Не имя. Место. Пара мелких сук, что работают в доках. Братья Йылмаз. Она платила им за слухи. Они бы продали родную мать за пачку сигарет. Но…
— Что «но»?
«Аптекарь» поставил стакан. Посмотрел на Хавьера внимательно, почти с профессиональным интересом патологоанатома.
— Они напуганы. Обосрались от страха. Неделю назад кто-то ещё задавал вопросы о ней. Кто-то тихий. Аккуратный. Слишком профессиональный для местных разборок. Они взяли у них информацию и заплатили за молчание. Хорошо заплатили.
Внутри у Хавьера всё сжалось в холодный узел. Это не просто похищение. Не уличные бандиты. Кто-то тихий и аккуратный уже прошёл здесь. Он опоздал.
«Аптекарь» будто прочёл его мысли. Он подошёл к металлическому шкафу, открыл его с тихим скрипом и достал увесистую медицинскую сумку. Бросил её на стол.
— Здесь стандартный набор. Бинты, шовный материал, пара ампул кеторолака. Хватит, чтобы залатать пару дырок, если повезёт.
Он открыл нижний ящик и выложил рядом старый, но идеально смазанный пистолет Макарова и две запасные обоймы. Металл холодно блеснул в свете лампы.
— Это… бонус. В счёт старых времён. И будущих услуг.
Хавьер молча взял пистолет. Проверил затвор, магазин. Движения были отточенными, инстинктивными. Он убрал оружие за пояс, под куртку, чувствуя его холодный вес на коже. Взял сумку. Достал из кармана пачку свёрнутых евро и положил на стол. «Аптекарь» на деньги даже не посмотрел.
— Удачи, Рейес, — сказал он без всякого выражения. — Она тебе понадобится.
Хавьер кивнул и шагнул за дверь, в сырую стамбульскую ночь.
Долг был принят.
Район Каракёй смердел солью, гниющей рыбой и мокрым мусором. Мелкий, холодный дождь висел в воздухе, превращая свет редких фонарей в мутные жёлтые пятна.
Он не прятался — просто стал частью грязного переулка. Частью вони, сырости и безнадёги.
Он ждал.
Братья Йылмаз, как и сказал «Аптекарь», были мелкими суками. Нервные, суетливые, с бегающими глазами. Они получили свои деньги от бородатого контрабандиста, быстро пересчитали и развернулись, чтобы уйти. Хавьер не стал ждать. Он двинулся в тот момент, когда они разошлись на пару метров.
Он двигался быстро, тихо, с убийственной экономией сил.
Первый, тот, что был потолще, получил короткий удар в солнечное сплетение. Воздух вышел из его лёгких с влажным хрипом. Хавьер зажал ему рот ладонью прежде, чем тот успел издать звук, и утащил в самую тёмную часть переулка.
Второй, худой, обернулся на шум, которого почти не было. Его глаза расширились. Рот открылся для крика.
Хавьер не дал ему этого шанса. Короткий рывок вперёд. Резкий удар ребром ладони в челюсть.
Глухой звук удара.
Худой рухнул на мокрый асфальт, теряя сознание.
Хавьер прижал первого брата к мокрой кирпичной стене. Пистолет остался за поясом. Это была работа для рук.
— Журналистка. Люсия. Кто её забрал? — шёпот Хавьера был страшнее крика.
— Не… не знаю… клянусь Аллахом… — прохрипел информатор, пытаясь вдохнуть.
Хавьер молча взял его левую руку и сжал.
Раздался глухой треск сломанного пальца. Крик застрял в горле у информатора, превратившись в сдавленный вой.
— А-а-а! Они… не местные! Не наши! Чистые… в костюмах. Заплатили… чтобы мы молчали. Сказали, она сама уехала…
— Имя. Название, — Хавьер усилил хватку.
— Нет имени… нет! Только… фирма. Прикрытие! Aethelred! Они сказали… Aethelred Logistics!
Он получил то, что хотел.
Хавьер отпустил его. Информатор сполз по стене, баюкая сломанную руку и скуля от боли. Хавьер бросил взгляд на второго, который лежал без сознания.
Он не оглянулся. Растворился в дожде и темноте так же быстро, как появился. Он оставил за собой двух сломленных людей и одно-единственное слово.
Aethelred.
Он шёл, не разбирая дороги. В ушах стоял шум. Тот самый, из телефона. Или просто тишина.
Разницы не было.
Глава 2: Две стороны доски
Сорок восьмой этаж.
Свет лондонского утра был серым и жидким. Он не пробивался сквозь панорамное стекло, а сочился, заполняя конференц-зал холодным, безжизненным сиянием. Воздух здесь не пах ничем. Абсолютная стерильность, нарушаемая лишь тихим, почти подсознательным гулом систем очистки.
Хелен Рихтер сидела за столом из чёрного вулканического стекла.
Её спина была натянута, как струна, не касаясь спинки кресла. Руки спокойно лежали на тёмной, холодной поверхности. Ни блокнота, ни стакана с водой. Только она и её отражение в столе, на фоне которого размытым пятном лежал город.
Напротив сидел Дэвис. Начальник отдела управления рисками.
Его костюм стоил как автомобиль, но сидел так, словно Дэвис в нём спал. Лысеющий лоб блестел от пота. Он теребил в пальцах дорогую перьевую ручку, и её тихий щелчок был единственным звуком в этом аквариуме.
Щёлк. Щёлк.
— Хелен, спасибо, что так оперативно, — начал Дэвис. Голос его стал выше, потерял глубину. — Возникла… ситуация. Информационная уязвимость.
Хелен не двинулась.
— Уточните. Уязвимость — это утечка или потенциальная утечка?
Дэвис сглотнул. Он явно предпочитал обтекаемые формулировки, а не эту хирургическую точность.
— Потенциальная. С высоким риском реализации. Журналистка. Некто Люсия Рейес. Она… подобралась слишком близко к «Левиафану».
Хелен смотрела на него так, будто оценивала неисправный механизм. Слабый, потеющий, шумный.
— Насколько близко?
— Вышла на старые архивы. На… списки. Мы не знаем, что именно она…
— Что с ней сейчас?
Она не повысила голос. Просто сделала его плотнее. Этого хватило. Дэвис замолчал, оборвав фразу.
— Наши турецкие подрядчики… её забрали. Для оценки масштаба ущерба. Но что-то пошло не так. Она была не одна.
Хелен молчала. Она ждала. Слабость всегда находит выход.
Дэвис прокашлялся, отводя взгляд. Он уставился на панораму города, будто искал там спасения от её глаз.
— И ещё. Наш стамбульский актив, братья Йылмаз… скомпрометированы. Час назад. Неизвестный. Очень… агрессивный. Они перестали выходить на связь. Последнее, что от них было, — название нашей подставной логистической конторы.
Лицо Хелен оставалось маской. Ни один мускул не дрогнул.
Но внутри, в той холодной части сознания, где обитали инстинкты, что-то щёлкнуло. Укол ледяного раздражения. Хаос. Непрофессионализм. Беспорядочные переменные, загрязняющие чистое уравнение.