Улучшение качества суждений
Как компании улучшить качество суждений своих сотрудников? Как снизить, в частности, уровень шума, влияющего на суждения? Что предприняли бы вы, случись вам искать ответы на подобные вопросы?
Первым делом следует довести до компании мысль о том, что устранение шума – тема, заслуживающая всяческого внимания. Начнем с рекомендации осуществить ревизию шумовых помех (подробное описание мы приведем в Приложении 1). В ходе подобной ревизии множество людей должно вынести свое суждение в отношении одной и той же проблемы, и вариативность мнений расскажет нам об уровне шумового фона. Вы столкнетесь с рядом случаев, когда вариативность объясняется некомпетентностью некоторых сотрудников, плохо представляющих себе, о чем речь. При наличии такого разрыва в уровне профессиональной квалификации экспертов (глобально либо в конкретных вопросах) вашей основной задачей станет восполнение недостаточной компетентности. Однако порой суждения опытных и должным образом подготовленных профессионалов также выносятся под существенным давлением шумовых помех.
Если уровень системного шума явно заслуживает внимания, стоит задуматься о замене индивидуальных оценок сводом правил или алгоритмом, что позволит полностью исключить шумовой фон. В то же время использование свода правил также имеет недостатки (о чем мы поговорим в части VI), и самые убежденные сторонники искусственного интеллекта согласятся, что алгоритмы пока не стали (и вряд ли станут в ближайшем будущем) универсальной заменой человеческому разуму. Сегодня задача улучшения качества суждений стоит как никогда остро, и в данной части книги мы обсудим пути ее решения.
Одной из самых разумных стратегий на данном пути представляется выбор «лучшего судьи». Так, некоторые стрелки` достигают выдающейся меткости. То же самое справедливо в отношении профессиональных суждений: наиболее умелый специалист будет менее всего подвержен воздействию шумовых помех и менее склонен к смещению. Как выбрать лучшего? Порой ответ очевиден: решая шахматную задачку, обратитесь за помощью к гроссмейстеру, ибо авторы данной книги в шахматах вам советом не помогут. Тем не менее существует огромное количество сценариев, когда трудно определить, какими именно качествами следует обладать «лучшему судье», на чем мы и остановимся подробно в главе 18.
Далее мы обсудим подходы к снижению количества ошибок при вынесении суждений. Искажения психологического характера подразумевают как смещение, так и шум, и в главе 19 мы расскажем о многочисленных попытках противостоять подобным явлениям. Часть попыток окончилась откровенной неудачей, другим же сопутствовал явный успех. Мы сделаем краткий обзор стратегий, применяемых для устранения искажений, и предложим перспективную модель, которая, насколько нам известно, пока систематически не исследовалась. Наша идея заключается в привлечении стороннего наблюдателя за процессом принятия решений, задача которого выявлять в режиме реального времени признаки влияния на работу группы одного или сразу нескольких заранее известных видов искажений. В Приложении 2 мы приведем примерный чек-лист, которым и будет руководствоваться наш наблюдатель.
Затем перейдем к борьбе с шумовыми помехами – основной теме данной части книги – и введем понятие гигиены принятия решений – метода, рекомендованного для снижения шумового компонента в человеческих суждениях. Читателю будут предложены исследования в пяти различных областях. В каждой из них мы изучим распространенные виды шума и приведем пугающие примеры его воздействия. Остановимся на некоторых историях с успешным финалом, не забудем и провальные случаи. Разумеется, в любом из приведенных примеров использовались комплексные подходы, однако в целях упрощения нашего рассказа в каждой из глав речь пойдет о конкретной стратегии гигиены принятия решений.
Глава 20 начнется с анализа одной из ситуаций в области криминалистики, значимой с точки зрения управления последовательностью информационных потоков. В поисках когерентности участники процесса нередко формируют предварительные впечатления в условиях ограниченной информации, а затем ищут подтверждение заранее сложившемуся мнению. Именно поэтому не следует попадать под влияние не относящейся к делу информации на ранних стадиях оценивания.
В главе 21 мы обратимся к прогнозированию с целью подтверждения значимости важнейшей стратегии снижения – агрегации (обобщению) некоторого количества независимых мнений. Известный принцип «мудрости толпы» основан на среднем арифметическом множества отдельных суждений, что гарантированно позволяет снизить уровень шума. Помимо обычного усреднения существуют и другие методы обобщения, о которых мы расскажем на конкретных примерах.
В главе 22 приведен обзор шумовых помех в области медицины и мер, используемых для их снижения. Еще раз остановимся на значимости и общих принципах применения одной из стратегий снижения шума – методических рекомендациях по вынесению суждения, – о которых мы упоминали применительно к вынесению приговоров. Методические рекомендации могут стать эффективным механизмом подавления шума, оказывая непосредственное влияние на снижение межэкспертной вариативности окончательных оценок.
В главе 23 мы рассмотрим известную проблему в области менеджмента: оценку эффективности работы персонала. Попытки снижения шума в данной сфере еще раз подтверждают исключительную актуальность применения общей шкалы оценки, основанной на взгляде со стороны. Подобный подход представляет собой важную стратегию гигиены принятия решений по одной простой причине: первое впечатление транслируется на шкалу оценки, оказывая давление на итоговое мнение. Если у каждого из судей своя шкала, возникновение шума неизбежно.
Глава 24 посвящена изучению смежного и в то же время самостоятельного процесса – подбору персонала. Исследования в этой области проводятся на протяжении нескольких десятилетий. Здесь мы подчеркнем важность еще одной стратегии гигиены принятия решений, а именно структурирования комплексных суждений. Под структурированием мы понимаем разложение суждения на отдельные составляющие и управление сбором информации. Следует обеспечить независимость каждого из компонентов, а также отсрочку всестороннего обсуждения и формирования окончательного мнения до тех пор, пока не будут собраны все компоненты.
В 25-й главе, опираясь на опыт, полученный в области подбора кадров, мы сформулируем общий принцип оценки выбора: так называемый протокол промежуточных оценок (MAP). Начнем со стартовой точки – допущения: «каждый вариант подобен кандидату». Далее опишем метод в виде схемы, поясняющей, каким образом структурирование суждений (а также иные стратегии гигиены) вводится в типичный процесс согласования типовых и уникальных решений.
До начала обсуждения приведем соображение общего плана: чрезвычайно полезно определить (в том числе и в количественном выражении) возможные выгоды каждой стратегии применительно к различным ситуациям. Важно сравнить стратегии и понять, какая из них наиболее эффективна. До какой степени мы снизим шумовой фон, управляя потоками информации? Если наша цель заключается в максимальном подавлении шума, какое именно количество суждений нам следует обобщить? Структурирование суждений – отличное решение, и все же: какова его ценность в различных ситуациях?
Тема шумовых помех до сих пор не привлекала серьезного внимания, поэтому остается большое количество открытых вопросов, которые в конце концов придется изучить. Для практика преимущества той или иной стратегии будут зависеть от конкретного контекста, в котором она применяется. Возьмем хотя бы методические рекомендации: порой их выгода неоценима (например, в области диагностики некоторых заболеваний). В иных же случаях (когда уровень шума и так низок, либо в ситуациях, где даже лучшие рекомендации не смогут нивелировать вероятность ошибки) их эффект станет весьма скромным. Все зависит от обстоятельств, однако человек, принимающий решения, обязан стремиться к максимальному пониманию потенциальных выгод каждой стратегии и представлять себе присущие им издержки. Данные вопросы мы изучим в части VI.
Глава 18Лучший судья – лучшее суждение
До сих пор мы говорили о судьях, не заостряя внимание на их индивидуальных отличиях. Очевидно, что в ситуации, когда требуется сформулировать мнение, кто-то с подобной ответственностью справится, а кто-то потерпит неудачу. Обобщенное суждение по принципу «мудрости толпы» может оказаться более точным, если «толпа» состоит из компетентных людей196. Сразу возникает важный вопрос: как определить наиболее квалифицированных кандидатов?
Отметим три значимых фактора. Суждение содержит меньше шума и искажений, если судьи обладают должной подготовкой, высоким интеллектом и правильным когнитивным стилем. Иными словами, верное суждение зависит от багажа накопленных знаний, эффективности мыслительных процессов и стиля мышления. «Хороший судья» в общем случае отличается опытом и интеллектом, но не только: он еще и обладает активным открытым мышлением, а также стремится извлекать пользу из поступающей информации.
Эксперты и лидеры мнений
Рискуем повториться, и все же: профессионализм судей определяет качество их суждений. Допустим, опытный рентгенолог, скорее всего, верно диагностирует пневмонию; мы также знаем суперпредсказателей в области политического анализа, которые, вне всяких сомнений, дадут более точный прогноз, чем их менее мастеровитые коллеги. Предположим, что мы собрали группу юристов – признанных экспертов в конкретной сфере законодательства. Подобная группа наверняка придет к единому мнению и даст правильный прогноз в отношении исхода конкретного судебного процесса. Настоящие профессионалы производят меньше шума и менее склонны к смещению.
Такого рода специалисты – несомненные эксперты в своей узкой сфере. Их превосходство над коллегами несложно подтвердить достигнутыми ранее результатами. Как минимум мы можем выбрать врача, аналитика или адвоката, руководствуясь их успешной работой в прошлом. (По очевидным причинам на практике такой подход затруднителен; к примеру, не стоит выбирать кандидатуру семейного врача лишь на основании результатов его квалификационного экзамена.)
Мы уже отмечали, что во многих случаях правильность суждения подтвердить сложно. В ряде областей нелегко понять и безошибочно определить истину, на которую претендует то или иное суждение. Отнесем в эту категорию классификацию заемщика и приговор правонарушителю, дегустацию вин и оценку за сочинение, рецензии на фильмы и книги. Подобных областей несчетное множество, и все же в каждой из них периодически появляются уважаемые эксперты. Доверие, которое мы к ним питаем, опирается на признание их авторитета коллегами. Назовем таких людей лидерами мнений.
Применяя данный термин, мы не задаемся целью кого-либо обидеть или покритиковать. Точность оценок ряда авторитетных экспертов просто не подвергается сомнению, и это факт, который действует во многих сферах. Многие профессора, ученые и консультанты по управлению бизнесом считаются лидерами мнений. Им верят, и вера основана на уважении учеников, коллег или клиентов. Во многих областях суждение профессионала по ряду вопросов можно сравнить лишь с аналогичными мнениями его коллег.
Не располагая необходимыми знаниями для того, чтобы достоверно определить, кто из оппонентов на самом деле прав, чаще всего мы полагаемся на суждение лидеров мнений – даже в тех случаях, когда они друг другу противоречат. Представим себе круглый стол, за которым несколько политических аналитиков выражают диаметрально противоположные точки зрения на причины и перспективы дипломатического кризиса. Довольно обычная ситуация, не так ли? Разве интересно, когда участники «круглого стола» единодушны? Каждый из аналитиков полагает, что есть единственно верная точка зрения, и каждый уверен, что его теория к ней максимально близка. Мы приходим к выводу, что некоторые из участников обсуждения производят на нас наиболее благоприятное впечатление; их аргументы в равной степени убедительны. Однако кто из них прав? Если теории, которые они высказывают, не поддаются формальной итоговой проверке, мы можем никогда и не узнать правды. Во всяком случае, мы сознаем, что некоторые из дискутирующих наверняка ошибаются – иначе откуда взяться спору? Тем не менее мы с уважением относимся к их специфическому опыту.
Возьмем еще одну группу экспертов. Каждый из них – отлично подготовленный философ, занимающийся проблемами нравственности. И вот они встречаются лицом к лицу. Первый относится к школе Иммануила Канта, второй – приверженец учения Джереми Бентама, а третий – последователь Аристотеля. Вся троица вступает в ожесточенный спор по вопросам морали: допустим ли обман в принципе, и если да – в каких именно случаях; есть ли права у животных; в чем цель наказания за преступление. Мы внимательно прислушиваемся к полемике, восхищаемся четкостью и точностью логики наших философов. Склоняясь к тому, чтобы согласиться с одним из спорщиков, мы в то же время отдаем должное каждому из них.
Отчего мы так реагируем? Сформулируем вопрос шире: почему человек, которого уважают за качество его суждений, считает экспертом другого, если абсолютно не располагает доказательствами его объективной правоты? Что делает человека лидером мнений?
Частично ответ заключается в том, что у нас с этим экспертом общие взгляды на жизнь; возможно, мы принадлежим к одному и тому же направлению. Нередко эксперт достигает своего уровня, получая подготовку под наблюдением наставников из той же компании, где потом начинает трудовую деятельность. Врач, заканчивающий ординатуру, и молодой адвокат, усваивающий уроки старшего партнера, не просто впитывают азы мастерства; обоих обучают использовать определенные методы и следовать конкретным правилам.
Общие нормы способствуют приобретению рефлекса: какие именно сигналы следует учитывать, как выносить и обосновывать окончательное суждение. Например, специалисты по урегулированию убытков из страховой компании будут единодушны при согласовании существенных нюансов, которые следует включить в перечень контрольных вопросов для оценки претензии клиента.
В то же время два подобных специалиста, получив абсолютно идентичную информацию, могут серьезно разойтись во мнениях по поводу итогового решения по претензии – ведь правила не содержат полного описания дальнейших действий. Не существует рецепта, которого следует придерживаться бездумно; эксперту оставляют простор для интерпретации данных. В таких случаях, когда все решается не путем вычислений, а экспертным мнением, неизбежно возникнет шумовой фон. Специалисты с одинаковым уровнем подготовки, действующие в рамках одной концепции, займут различные позиции в вопросе тактики ее применения.
Знания общих правил недостаточно – требуется еще и определенный опыт. Если вы гениальный юный шахматист или феноменальный метатель копья, одаренный пианист – за вас говорят достигнутые результаты. Что же касается оценки страховых рисков, дактилоскопии или арбитража – необходимы годы, чтобы заработать профессиональную репутацию. Мы не встретим вундеркиндов в области оценки рисков.
Другой характеристикой лидеров мнений является их способность смело выносить и мотивировать суждения. Мы больше доверяем решительным людям, нежели тем, кто выказывает признаки сомнения. Эвристика доверия197 свидетельствует: уверенные в себе люди, даже не обладая основаниями для подобной уверенности, имеют больший вес в глазах коллектива. Лидеры мнения отличаются умением последовательно излагать свои теории. Опыт позволяет им распознавать различные закономерности, рассуждать, прибегая к аналогиям, а также быстро выдвигать и подтверждать гипотезы. Им ничего не стоит встроить в свою историю любой факт, не нарушая логики, что еще больше увеличивает доверие окружающих.
Интеллектуальные способности
Профессиональная подготовка, опыт и уверенность дают лидерам мнения возможность вызывать доверие. Однако ни один из трех упомянутых факторов не гарантирует качества их суждений. Откуда нам знать, какой из экспертов даст лучший прогноз в конкретной ситуации?
Имеются веские основания полагать, что общий уровень интеллекта человека с высокой вероятностью ассоциируется с лучшим суждением. Интеллект и эффективность коррелируют практически в каждой области человеческой деятельности. При прочих равных интеллект способствует не только198 значимым научным достижениям, но и высокой эффективности в повседневной работе.
Метод измерения уровня интеллекта – «общий уровень умственных способностей» (GMA), заменивший теперь тест на IQ, – вызывает серьезные разночтения и многочисленные дебаты. Существуют давно укоренившиеся ложные представления199 о врожденном характере умственных способностей. А ведь любые тесты, по сути, измеряют способности, которые развились в процессе жизнедеятельности. Частично они передаются по наследству от родителей, а частично формируются окружающей средой, в том числе образованием. Многие озабочены тем, что отбор на основе GMA приведет к негативному воздействию на определенные социальные группы; есть сомнения в правомерности данного метода при найме персонала.
Необходимо отделять упомянутые нами опасения от прогностической ценности тестов. В вооруженных силах США испытания на выявление умственных способностей начали применять более ста лет назад. С тех пор проведены тысячи исследований связи между итоговой оценкой таких тестов и последующими результатами испытуемых в профессиональной деятельности. Совокупность данных приводит нас к недвусмысленному выводу. В одном из обзоров сообщалось200: «Тест GMA прогнозирует и максимальный уровень квалификации, и общую эффективность человека в рамках выбранной специальности. Прогностическая функция данного теста точнее, нежели оценка отдельно взятой способности, черты характера, предрасположенности, и более информативна, чем оценка предыдущего профессионального опыта». Разумеется, иные когнитивные способности человека также имеют значение (и об этом мы поговорим ниже). Нельзя сбрасывать со счетов и черты характера, например добросовестность и упорство в достижении цели201, которые со временем преобразуются в усидчивость и энтузиазм. Существует целый ряд интеллектуальных качеств, которые невозможно измерить тестом GMA, например смекалка и творческое начало. Психологи и нейрофизиологи различают кристаллизовавшийся интеллект – умение принимать решения за счет усвоенных знаний и навыков (отнесем в эту категорию выполнение арифметических операций) и интеллект подвижный202 – способность решать задачи, выходящие за пределы предыдущего опыта.
Стандартные тесты измерения GMA содержат вопросы вербального, количественного и пространственного характера и, несмотря на их приблизительность и имеющиеся ограничения, остаются на сегодняшний день лучшим инструментом, позволяющим сделать прогноз в отношении наиболее важных перспектив человека. Уже упомянутый нами обзор подчеркивает, что прогностические возможности тестов на GMA «гораздо шире, нежели у иных методов203, применяемых в психологических исследованиях». Степень взаимосвязи между уровнем общих умственных способностей и эффективностью профессиональной деятельности вполне логично возрастает при повышении сложности профессии: интеллект играет более важную роль в области теории ракетостроения, нежели в сферах, где выполняются простые операции. В профессиях повышенной сложности коэффициент корреляции между набранным баллом и эффективностью работы укладывается в область 0,5204 (ПС=67 %). Как мы уже отмечали, с точки зрения социологии205 значение 0,5 является сильным прогнозным индикатором.
В ходе дискуссий о феномене компетентного профессионального суждения нередко выдвигается веский аргумент относительно значимости методов измерения интеллекта: люди, выносящие подобное суждение, почти всегда обладают высоким умственным потенциалом. Уровень образованности докторов, судей и главных аналитиков существенно превосходит средний уровень образованности популяции. Такого рода специалисты, скорее всего, наберут гораздо более высокий балл при измерении их когнитивной способности. Вы резонно предполóжите, что разница в уровне GMA между двумя такими профессионалами почти ничего не значит – он настолько высок, что дает им своеобразный пропуск в мир высоких достижений. Источником разницы в достижениях в этом мире данный показатель являться уже не будет, продолжите вы.
Подобное убеждение широко распространено и все же далеко от истины. Вне всякого сомнения, диапазон значений GMA в пределах каждой профессии будет шире в его нижней части, нежели в верхушке. В областях, не требующих глубоких специальных знаний, мы также обнаружим некоторое количество работников с высоким уровнем GMA; в то же время среди адвокатов, химиков или инженеров практически не встретишь специалистов с уровнем интеллекта ниже среднего206. В таком случае напрашивается вывод: высокие умственные способности – просто-напросто необходимое условие для входа в пул престижных профессий.
И все же подобный подход не объясняет разницу в степени успешности внутри элитной группы. Возьмем лишь один процент населения207 с незаурядными когнитивными способностями. У тех, кто в дальнейшем достиг выдающихся успехов, отмечена отчетливая корреляция с уровнем GMA, измеренным в возрасте тринадцати лет. По сравнению с теми, кто располагается в нижней четверти этой немногочисленной группы, элита с самой верхушки имеет в два-три раза больше шансов получить докторскую степень, опубликовать книгу или получить патент на изобретение. Другими словами, индивиды, превосходящие 99 % остального человечества, значительно отличаются по уровню GMA от тех, кто находится в этом рейтинге между отметками 80 и 90 % или 50 и 60 %. Но не только. Достижения интеллектуалов, поднявшихся в группу между 99,13 и 99,88 % популяции, также сильно различаются в зависимости от влияния GMA.
Приведем еще один поражающий воображение пример взаимосвязи между способностями и успехом: в 2013 году проведено исследование в среде руководителей компаний, входящих в перечень 500 наиболее успешных по рейтингу Fortune208. Также в выборку вошли 424 американских миллиардера, составляющих 0,0001 % от общей численности населения США. Результат оказался предсказуемым. В данные элитные группы вошли выходцы из когорты индивидов с наиболее высоким интеллектом. Также исследование выявило, что внутри данной выборки максимальные доходы (или самое большое состояние, если говорить о миллиардерах) получают лица с более высоким уровнем способностей и лучшим образованием. Добавим, что выпускников прославленных учебных заведений, ставших миллиардерами (Стив Джобс, Билл Гейтс и Марк Цукерберг), можно сравнить с могучими деревьями, под кронами которых скрывается лес: треть американцев имеет университетское образование, среди миллиардеров же таких лиц – 88 %.
Вывод очевиден. Уровень умственных способностей существенно влияет на качество профессиональной деятельности, требующей вынесения мотивированного суждения, делая разницу даже в среде настоящих интеллектуалов. Теория существования порога, за которым уровень GMA перестает иметь решающее значение, не получила подтверждения. Данное заключение, в свою очередь, заставляет нас обоснованно предположить следующее: если профессиональное суждение не поддается формальной проверке и в то же время предположительно должно попасть в невидимое «яблочко», то подобного результата быстрее достигнет индивид с высоким GMA. Если работодателю требуются специалисты для вынесения профессионального суждения, имеет смысл набирать такие кадры из кандидатов с высоким уровнем интеллекта.
Тем не менее подобная аргументация имеет ограничения. Невозможно проверить специальными тестами каждого кандидата, поэтому приходится лишь гадать, кто из них обладает необходимым уровнем GMA. Наличие кадров с подобными характеристиками способно повысить эффективность работы на многих направлениях; в том числе большое значение имеет способность убеждать людей в своей правоте. Интеллектуально развитый работник с большей вероятностью вынесет более качественное суждение и имеет все шансы стать настоящим экспертом. Он гораздо скорее сумеет повлиять на мнение коллег, завоевать доверие коллектива и стать лидером мнений. Средневековые астрологи наверняка были людьми с фантастическим уровнем GMA для своего времени.
Разумно полагаться на людей, проявляющих незаурядные интеллектуальные способности, если они к тому же умеют убедительно обосновать свою позицию. И все же подобная стратегия не вполне полноценна. Более того, она может оказаться ущербной. Есть ли иные способы выявить подлинного эксперта? Имеют ли «лучшие судьи» другие отличительные черты?
Когнитивные стили
Независимо от уровня умственных возможностей, люди различаются свойственным им когнитивным стилем (подходом к решению задач, требующих вынесения суждения). В целях определения когнитивного стиля создано немало инструментов. Большинство из них коррелируют с методикой измерения GMA, перекликаются они и между собой, и все же каждый из существующих методов оценивает разные явления.
Остановимся на одном из способов, получившем название «Проверка когнитивной рефлексии» (CRT). Данная методика прославилась за счет известного вопроса о мяче и бите: «Бейсбольная бита и мяч вместе стоят 1,1 доллара. Бита ровно на доллар дороже мяча. Сколько стоит мяч?» Применяют при измерении когнитивной рефлексии и другие вопросы209, например: «Вы участвуете в гонках и обгоняете спортсмена, идущего на втором месте. На какое место вы вышли?» Каждый из вопросов призван выяснить, насколько человек способен подавить интуитивный и, увы, неверный ответ («десять центов», «первое место»). Низкий итоговый балл определяет210 вашу склонность попадаться в «ловушки сознания», а также говорит о мистическом складе ума – вере в привидения, астрологию и телепатию. Оценка по тесту предскажет, купитесь ли вы на фейковую новость211. Балл говорит даже о степени вашей зависимости от смартфона212.
В широком смысле CRT часто рассматривают как инструмент измерения склонности к рефлексии213 либо к импульсивным суждениям. Проще говоря, одни люди предпочитают тщательно обдумать свое решение, тогда как другие, столкнувшись со сходной проблемой, доверяют интуиции. Мы же, в контексте данной книги, рассматриваем CRT как метод оценки склонности человека в большей степени полагаться на медленное мышление (Система 2), чем на его быструю разновидность (Система 1).
Данную предрасположенность измеряют и другие системы самооценки, и все эти тесты, разумеется, характеризуются взаимной корреляцией. Шкала измерения потребности в познании214, например, выявит, насколько человек склонен к тщательному обдумыванию задачи. Для получения высокого балла необходимо согласиться с утверждением: «Я склонен ставить перед собой цели, которых можно достигнуть, приложив существенные умственные усилия». Соответственно, предполагается отрицательный ответ на утверждение «Мыслительный процесс – не мое хобби». Человек, обладающий высокой потребностью в познании, обычно менее восприимчив к известным когнитивным искажениям215 в суждениях. В научной литературе отмечаются и некоторые любопытные примеры: если человек избегает просмотров трейлеров к кинофильмам, раскрывающих суть интриги216, скорее всего, он обладает высокой потребностью к познанию. Люди с низкой тягой к познанию ничего против таких трейлеров не имеют.
Учитывая, что речь идет о тестах в форме самооценки и социально ожидаемые ответы очевидны, подобная шкала вызывает справедливые вопросы. Человек, старающийся произвести впечатление, вряд ли поддержит заявление типа «Мыслительный процесс – не мое хобби». Именно по этой причине специализированные тесты направлены на оценку умений и навыков и не содержат прямых вопросов относительно личных качеств тестируемого.
Еще один пример: тест «Способность к зрелым решениям»217, оценивающий, насколько испытуемый предрасположен к совершению типичных ошибок в суждениях (чрезмерной уверенности или неадекватной оценке риска). Отметим также тест Дайаны Халперн «Оценка критического мышления»218, который изучает умения, включающие природную склонность к рациональному мышлению и комплекс навыков, формирующихся в процессе научения. При прохождении данного теста вам зададут вопросы следующего плана: «Представьте, что друг просит вас посоветовать, какую из двух программ снижения веса лучше выбрать. Одна из программ заявляет, что клиент сбрасывает в среднем двадцать пять фунтов, другая же поднимает планку до тридцати фунтов. Какие вопросы вы зададите, прежде чем выбрать подходящую вам методику?» Ответив, допустим, что желательно знать, сколько именно людей достигли заявленного результата и сохранили ли его на протяжении года и более, вы наберете баллы за использование критического мышления. Люди, получающие высокую оценку по тесту «Способность к зрелым решениям» или тесту Дайаны Халперн, вероятно, выносят более качественные суждения и реже сталкиваются в жизни с осложнениями, связанными с неверным выбором (например, штрафами за нарушение обязательств или нежелательной беременностью).
Имеются основания полагать, что каждая из упомянутых нами (а также неупомянутых) оценок когнитивного стиля и когнитивной способности в общем случае прогнозирует степень качества наших суждений. В то же время их значимость варьирует в зависимости от поставленной задачи. Когда Уриэль Харан, Илана Ритов и Барбара Меллерс изучали разновидности когнитивного стиля, которые могли бы определить хорошего прогнозиста219, выяснилось, что потребность в познании не является сигналом, свидетельствующим о том, что человек приложит усилия для поиска дополнительной информации. Не подтвердилась и теория, предполагающая зависимость высокой эффективности в работе от потребности в познании.
Расскажем о методике, ставшей единственным инструментом измерения когнитивного стиля или личностных особенностей, способным выявлять людей, обладающих предположительным даром к точному прогнозированию. Профессор психологии Джонатан Бэйрон разработал шкалу оценки, определяющую задатки «активного открытого мышления»220. Обладание «открытым умом» означает способность к активному поиску информации, противоречащей вашим же собственным гипотезам. Подобная информация включает в себя противоположные мнения оппонентов, которые следует подвергнуть тщательному анализу на предмет сопоставления новых фактов с уже имеющимися убеждениями. Человек с активным открытым мышлением согласится с утверждениями типа «Умение признать аргумент соперника убедительным – положительная черта характера». И напротив, он не поддержит тезисы «Перемена мнения – признак слабости» и «Интуиция – лучший советчик в принятии решения».
Иными словами, инструменты измерения когнитивной рефлексии и потребности к познанию оценивают предрасположенность к неторопливому и тщательному мышлению, тогда как методики определения способности к активному открытому мышлению идут несколько дальше. Подобная способность свидетельствует о гибкости: человек сознает, что суждение – это непрерывный рабочий процесс, и приветствует оппонента, который стремится исправить его потенциальные ошибки. В главе 21 мы увидим, что такой стиль мышления характеризует лучших прогнозистов, людей, которые находятся в постоянном поиске и готовности пересмотреть свои убеждения при поступлении новой информации. Интересный факт: активному открытому мышлению можно научить221, и тому есть свидетельства.
Мы отнюдь не пытаемся дать универсальный рецепт по методике подбора кадров, способных на формирование верных суждений в определенной области. И все же наш краткий обзор дает возможность выделить два принципа общего характера.
Во-первых, разумно признать, что существует различие между двумя сферами человеческой деятельности. В одной из них квалификация работника подтверждается сравнением его прогноза с фактическим результатом (например прогноз погоды). Другая же сфера – территория лидеров мнений. Политический аналитик говорит красноречиво и убедительно, а гроссмейстер в шахматах выражает свое мнение робко, затрудняясь привести аргументы в пользу того или иного хода. Тем не менее оценки первого из них, возможно, следует воспринимать с бо́льшим скепсисом, нежели суждение второго.
Во-вторых, некоторые судьи лучше в своем деле, чем их не менее квалифицированные и опытные коллеги. В решениях лучших судей вероятности шума и искажений гораздо меньше. Подобное явление можно объяснять как угодно, однако следует признать важную роль интеллекта и когнитивного стиля. Пусть ни одно отдельно взятое исследование, ни одна независимая шкала оценки однозначно не спрогнозирует качество суждения, вам следует искать человека, способного на активный поиск информации, вступающей в противоречие с его прежними взглядами, человека, тщательно интегрирующего найденную информацию в свою текущую гипотезу. Перечисленные методики помогут вам найти специалиста, не возражающего и даже желающего получить данные, способные изменить его мнение.
Личностные характеристики эксперта, обладающего даром блестящих суждений, не всегда совпадают со стереотипными признаками безусловного лидера. Люди привыкли доверять в качестве лидера человеку твердому, четко выражающему свои взгляды. Подобные качества убеждают: человек точно знает, «как правильно». Такие люди внушают доверие. Однако же, если перед нами стоит цель снизить вероятность ошибки, практика говорит о том, что лидеру всегда следует держать в уме, что и он способен допустить промах, а значит, не должен воспринимать в штыки встречные аргументы. Если уж ставить во главу угла решимость, то делать это стоит на завершающем этапе процесса и ни в коем случае не на начальных стадиях.
К разговору о «лучших судьях»
«Вы – эксперт. Имеются ли способы подтвердить правильность вашего суждения или же вы – лидер мнений?»
«Нам необходимо выбрать из двух имеющихся мнений лучшее, однако мы ничего не знаем ни об опыте двух экспертов, ни об их предыдущих достижениях. Последуем же совету того, кто умнее».
«Интеллект – лишь один из компонентов. Важно понимать, как именно строят люди свой мыслительный процесс. Возможно, следует выбрать кандидата вдумчивого, с открытым стилем мышления, нежели того, кто производит впечатление самого умного?»