После некоторых раздумий правитель Аратты предложил устроить состязание двух воинов, защищающих интересы своих царств. Если Инанна действительно покинула Аратту, он подчинится Энмеркару с условием, что тот пришлет много зерна. Гонец вернулся в Урук и передал царю слова правителя горной страны.
Посоветовавшись с шумерской богиней мудрости Нисабой, Энмеркар отправил в Аратту караван с зерном и гонца с повелением доставить в Урук драгоценные камни, золото и серебро. Однако правитель Аратты развернул гонца и выдвинул свои требования по выплате ему дани.
Получив донесение, Энмеркар в третий раз послал гонца в Аратту, но уже безо всякого послания, а с наказом вручить местному правителю жезл. Увидев жезл, правитель горной страны понял, что Инанна покинула его, и вновь предложил устроить состязание воинов двух царств. При этом он выдвинул странный ультиматум: воин из Урука не должен быть ни черным, ни белым, ни коричневым, ни желтым, ни пестрым.
Энмеркар согласился на состязание, но потребовал отправить ему золото, серебро и драгоценности, а иначе Аратте грозило полное разрушение. В это время бог дождя и бури Ишкур ветром принес в горную столицу тонны зерна дикой пшеницы и бобов. При виде этого чуда правитель Аратты отказал гонцу Энмеркара.
Конец поэмы почти не сохранился, но по оставшимся фрагментам можно заключить, что в итоге жители Аратты все же выплатили Уруку дань в виде драгоценностей.
О переговорах между правителями Урука и Аратты повествует также поэма «Энмеркар и Энсукушсиранна». Данное произведение интересно тем, что в нем указано имя царя Аратты.
Однажды правитель горной страны Энсукушсиранна прислал к царю Энмеркару своего гонца. Он требовал перенести центр почитания богини Инанны в Аратту и признать господство горной страны над Уруком. Энмеркар отказал гонцу, надменно перечислив богов-покровителей Урука. Царь выдвинул встречное предложение: он забудет об этом инциденте, если Энсукушсиранна подчинится ему.
Гонец вернулся в Аратту и доложил правителю ответ царя Урука. Чтобы решить, как действовать дальше, Энсукушсиранна собрал совет жрецов и предложил пойти войной на Урук, чтобы разделаться с высокомерным Энмеркаром. Однако придворный чародей заверил правителя Аратты, что сумеет подчинить жителей Урука силой магии. Энсукушсиранна с воодушевлением принял это предложение и щедро одарил мага, после чего тот направился в Урук.
По дороге маг зашел в стойла богини Нисабы, покровительницы урожая ячменя и писчего искусства. Он выпил молоко священной коровы и козы, и животные перестали доиться. Узнав об этом, пастухи со слезами склонили колени в молитве великому богу солнца Уту.
Чаша с процессией быков, Южная Месопотамия, ок. 2900–2700 гг. до н. э.
Metropolitan Museum of Art
Чародей, сеятель семян отборных,
К Эрешу, граду Нисабы, путь держит.
В просторный загон, где живут коровы, входит.
Корова в загоне тревожно затрясла головою.
Он молвит корове слово, он говорит с ней,
Как с человеком.
«Корова, кто ест твои сливки,
Кто молоко твое выпивает?»
«Мои сливки ест богиня Нисаба.
Молоко мое пьет богиня Нисаба.
Мой сыр, что превосходно для священного подворья изготовлен,
Большого, великого застолья, застолья Нисабы воистину достоин.
Мои сливки из светлых загонов
Жрецу верховному отнесут.
Мое молоко из светлых загонов
Жрецу верховному отнесут.
Нисаба, дикая святая корова, дочь первородная
Энлиля, воистину встать не даст человеку».
«Корова — сливки твои — в голову,
Твое молоко — в твое чрево!»
Корова — сливки ее ушли в голову,
Ее молоко ушло в чрево.
К хлеву чистому, хлеву Нисабы он подходит.
Коза в хлеву тревожно затрясла головою.
Он козе молвит слово, он говорит с ней, как с человеком.
«Коза, кто ест твои сливки, молоко твое кто выпивает?»
«Мои сливки ест богиня Нисаба.
Молоко мое пьет богиня Нисаба.
Мой сыр, что для священного подворья превосходно изготовлен,
Большого, великого застолья, застолья Нисабы воистину достоин.
Мои сливки из светлых загонов
Жрецу верховному отнесут.
Мое молоко из хлева святого
Жрецу верховному отнесут.
Нисаба, дикая священная корова, дочь первородная
Энлиля, воистину встать не даст человеку».
«Коза, сливки твои — в голову,
Твое молоко — в твое чрево!»
Коза — ее сливки ушли в голову,
Ее молоко ушло в ее чрево.
В тот день загон и хлев домом молчания он сделал,
Опустошение там произвел.
Нет молока в коровьем вымени,
Померк день для ее теленка.
Теленочек, голоден он, горько-горько он плачет.
Нет молока в козьем вымени,
Померк день для ее козленка.
Нечего есть козе с козленком,
Жизнь их к концу подходит.
Корова печально говорит теленку:
«У козы умер ее козленок…»
Пуста священная маслобойка, наступил голод.
Они с голоду умирают.
В те дни загон и хлев домом молчания он сделал,
Опустошение там произвел[42].
Чародей продолжил свой путь, но на берегу Евфрата встретил старую Сагбуру, возможно посланную кем-то из богов. Маги стали состязаться в колдовстве.
Выудил чародей огромного карпа.
Старая Сагбуру орла из воды достала.
Орел схватил огромного карпа и утащил его в горы.
Чародей вытащил овцу с ягненком.
Старая Сагбуру вынула волка.
Волк схватил овцу с ягненком
И поволок их в просторные степи.
Чародей выудил корову с теленком.
Старая Сагбуру льва из воды достала.
Лев схватил корову с теленком
И потащил в тростниковые заросли.
Чародей выудил из воды горного козла с козою.
Старая Сагбуру леопарда из воды достала.
Леопард схватил козла с козою и поволок их в горы.
Чародей выудил козленочка дикой газели.
Старая Сагбуру тигра и льва из воды достала.
Тигр и лев козленка схватили, в лесную чащу его потащили.
Сагбуру победила в споре и сказала сопернику, что пусть тот и понимает в колдовстве, но, видимо, потерял разум, раз осмелился заниматься чародейством в любимом городе богов. Маг, предвидя свою печальную судьбу, попросил пощады, но Сагбуру была неумолима — она убила его и бросила труп в реку.
Когда весть о печальной участи чародея дошла до Энсукушсиранны, он отправил гонцов к Энмеркару и полностью признал его владычество над собой и всем народом Аратты.
Мораль данной поэмы проста: любого, кто посягнет на священное имущество богов, ждет ужасная расплата.
В середине XIX века в ассирийском городе Ниневия была найдена клинописная библиотека царя Ашшурбанипала. Среди текстов ученые обнаружили одно из старейших литературных произведений в мире — «Эпос о Гильгамеше», или поэму «О все видавшем».
Данный эпос, в основу которого легли шумерские сказания, создавался на аккадском языке на протяжении полутора тысяч лет начиная с XVIII–XVII вв. до н. э. Его наиболее полная версия была записана на 12 шестиколонных табличках мелкой клинописью, включала около трех тысяч стихов и была датирована VII в. до н. э. Согласно каталогу поэтических произведений I тыс. до н. э., ниневийская версия поэмы записана со слов урукского заклинателя Син-Леке-Уннинни. Также в XX веке были найдены фрагменты других версий эпоса, в том числе и на хурритском и хеттском языках.
«Эпос о Гильгамеше» дошел до нас не как цельный мифологический сюжет, а в виде нескольких не вполне связанных друг с другом легенд, объединенных образом главного героя. Некоторые фрагменты произведения утрачены, часть историй, наоборот, имеет несколько различающихся деталями вариантов.
Библиотека царя Ашшурбанипала (687–627 гг. до н. э.), фрагмент. Состоит из 25 000 — 30 000 клинописных табличек
Gary Todd / Flickr.com
Вероятно, Гильгамеш был исторической личностью — лугалем[43] шумерского города Урука, правившим около 2800–2700 гг. до н. э. Его имя на шумерском языке условно передается как «Бильгамес» (Bil-ga-mes), или «Предок героя». Древнейшим эпиграфическим памятником, в котором упоминается имя этого правителя, является список богов из Шуруппака (нач. XXVI в. до н. э.), где Гильгамеш и его отец Лугальбанда названы посмертно обожествленными героями.
«Эпос о Гильгамеше» интересен тем, что в нем отражены взгляды человека того времени на общество, мораль, этику, место и предназначение человека в мире. Текст поэмы разбит на части в соответствии с глиняными табличками, найденными при раскопках библиотеки Ашшурбанипала в Ниневии. Имена богов указаны в их аккадском прочтении.
Так какие же подвиги прославили героя Гильгамеша в веках? Ответ на этот вопрос мы разберем далее.
Рельеф, изображение героя с маленьким львом, Хорсабад, период Саргона II, 722–705 гг. до н. э.
Dima Moroz / Shutterstock
Таблички с мифом были найдены экспедицией Пенсильванского университета в Ниппуре и датируются началом II тыс. до н. э., являясь, возможно, копиями более ранних шумерских текстов. Эта короткая часть эпоса интересна тем, что в ней практически не упоминаются боги.