Ест он мясо сырое,
В жизни жилья не имел,
А умрет – погребен он не будет.
Наконец, та важная роль, какую любовь и секс играли до брака, по крайней мере иногда, отражена в любовных песнях, предназначенных к исполнению жрицами, избранными в невесты царю во время церемонии hieros-gamos, происходившей под Новый год. До нас дошли две такие песни, и обе они полны чувством страстной любви и любовного экстаза. Вот одна из них, адресованная царю Шу-Сину его «невестой»:
Жених, сердцу любезный,
Божественна красота твоя, мой милый,
Лев, сердцу любезный,
Божественна красота твоя, мой милый.
Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,
Жених, ты поведешь меня в спальню свою,
Ты покорил меня, я трепещу перед тобой,
Лев, ты поведешь меня в спальню свою.
Жених, дай приласкаю тебя,
Драгоценные ласки мои слаще меда,
В спальне, исполненной меда,
Дай насладиться гордой твоей красотой,
Лев, дай приласкаю тебя,
Драгоценные ласки мои слаще меда.
Жених, я доставила радость тебе,
Скажи моей матери, она даст тебе изысканных блюд,
Скажи отцу моему, он тебе дары принесет.
Дух твой – я знаю, как поддержать твой дух,
Жених, спи до рассвета в доме у нас,
Сердце твое – я знаю, как радовать сердце твое,
Лев, спи до рассвета в доме у нас.
Ты, оттого что ты любишь меня,
Научи испросить меня ласки твоей,
Господин мой, бог мой, защитник,
Мой Шу-Син, что радует сердце Энлиля,
Научи испросить меня ласки твоей.
Твое место прекрасно, как мед, возложи на него (свою) руку,
Возложи (свою) руку, как одеяние гишбан,
Оберни (своею) рукою, как одеянием гишбан-сикин.
Таким образом, есть основания полагать, что не все браки в Шумере свершались по расчету и что хотя бы в некоторых случаях их движущей силой были любовь и желание. Поэтому неудивительно существование шумерской пословицы:
Бери жену по выбору,
Роди ребенка по сердцу.
Похоже, брак был нелегкой ношей для шумера, как явствует из пословицы:
Кто не имел ни жены, ни дитя,
Тот не знает аркана.
Более того, шумерский муж частенько страдал от невнимания, говоря об этом так:
Женя ушла в святилище,
Мать ушла на реку,
А я, один, умираю с голоду.
Временами шумерский муж жалеет, что женился, как видно из следующих строк:
Для его удовольствия – брак,
А подумав немного – развод.
Была ли любовь до брака или не было, однажды женившись, чета погружалась в рутину, повседневность, в которой любовь все больше и больше отходила на задний план. Если и так, что-то все же сохранялось, и выражения вроде «возлюбленный муж» или «возлюбленная жена» не так уж редки в шумерских источниках. Так, например, в поэме «Гильгамеш, Энкиду и нижний мир» Гильгамеш дает совет своему верному слуге Энкиду, готовому сойти в подземный мир за пукку и микку Гильгамеша:
Не целуй любимую жену,
Не ударь ненавистную жену,
Не целуй любимого сына,
Не ударь ненавистного сына.
Или же, когда царь Ур-Намму, почив и сойдя в нижний мир, не находит покоя и разражается длинной горькой жалобой, отчасти из-за жены, которую он более не может прижать к груди, и дитя, которое он не может более тешить на коленях. Царя часто называют «возлюбленным мужем» Инанны. В вотивные надписи муж нередко включает жену и детей, т. е. он посвящает объект божеству, ратуя не только за свою жизнь, но и за жизнь жены и детей.
Мы вплотную подошли к теме семьи, основной ячейки шумерского общества. То, что члены семьи были тесно связаны узами любви, уважения, семейными обязательствами, ясно из пословицы:
Жизнь человека – пустой сундук;
башмак – глаз человека,
жена – будущее человека,
сын – прибежище человека,
дочь – спасение человека,
невестка – проклятие человека.
А также из фрагмента плача:
Буря, что матери не знает, буря, что отца не знает,
Буря, что жены не знает, буря, что дитя не знает,
Буря, что сестры не знает, буря, что не знает брата,
Буря, что не знает друга, буря, что подруг не знает.
И из следующего фрагмента с описанием плачевного состояния города Ур в соответствии с решением разгневанных богов:
Мать не станет о сыне заботиться,
Не воскликнет отец: о жена моя!
Не сидеть на коленях любовнице,
Не ласкать на коленях детей своих.
Сходным образом, когда шумерский «Иов», разбитый страданием и горем, обращается к своему личному богу, своему «ангелу-хранителю», отцу, его породившему, он призывает свою семью присоединиться к его слезам и жалобам:
Внемли, да не остановит мать, родившая меня, мои мольбы тебе,
Да не слетят с губ сестры моей счастливые песня и напев,
Да взывает слезно о бедах моих пред тобою,
Да возрыдает жена моя о муках моих,
Да оплачет судьбу мою горькую плакальщик!
Показательны в этом отношении и более или менее стереотипные описания гала, существ нижнего мира, злых, черствых, кровожадных демонов, которые
Отбирают жену у мужа с колен,
Отнимают дитя от груди кормилицы;
или, выражаясь более пространно, которые
Не даруют счастья коленям жены,
Не целуют упитанное дитя,
Забирают сына у мужа с колен,
Уносят невестку из дома свекра.
Переходя от темы семьи в целом к отношениям детей и родителей, из приведенного отрывка очевидно, что для шумерских родителей была естественной любовь и забота о детях, а для детей – любовь и почтение к родителям. В эссе об эдуббе, посвященных шумерским школам и их работникам, отношения между отцом и сыном, в частности, представлены как близкие, доверительные и полные участия. В шумерских мифах наставление и совет родителей во благо и процветание детей является общепринятым и типичным. Богиня Нинмах, мать бога бурь Нинурты, полна сострадания к сыну, совершавшему опасные, героические деяния в борьбе с чудовищами Кура, до такой степени, что не могла отдыхать и спать, пока сама не отправилась в Кур, несмотря на «страх и ужас битвы», разразившейся там. Даже животные представляются шумерам нежно любящими своих детенышей. Любовь коровы к теленку стала общим местом в литературе. Любовь суки к своему кутенку восхитительно выражена краткой пословицей: «Вот что… (?) сказала сука: «Рыжие или пестрые, малыши мои всяко мне дороги!»
Даже птица-чудище Имдугуд и его жена поднимают жалобный крик, когда, прилетев к гнезду, не находят там своего птенца.
Вероятно, столь же близкими и теплыми, как у родителей с детьми, были отношения между братом и сестрой. Особенно отношение брата, принимавшего иногда на себя роль отца. Например, Инанна обращается к своему брату Уту за помощью, когда ее священное дерево в Эрехе одолевают змея, птица Имдугуд и вампирша Лилит. Когда приходит время Инанне выбирать себе мужа, именно ее брат Уту пытается направить ее выбор и убедить ее, ради ее же блага, выйти замуж за Думузи, а не за бога земледелия Энкимду. Когда садовник Шукалле-туда пытается уйти от мести Инанны, он следует совету отца и «пребывает вблизи городов своих братьев»; и, поскольку слово «братья» относится здесь к «черноголовым» людям в целом, налицо факт, что именно благодаря восприятию людей братьями друг другу Шукаллетуда остался цел и невредим. Когда Марту осадил город Эрех, Энмеркар посылает Лугальбанду к своей «сестре» Инанне в Аратту за помощью. Когда Думузи схватили демоны, он молит Уту превратить его в газель, чтобы он смог «унести свою душу» к глубоко и нежно любившей его сестре, богине Гештинанне. Когда Энки заболел, и смягчившая гнев Нинхурсаг принимается за его лечение, она постоянно нежно спрашивает его: «Брат мой, что болит у тебя?»
Судя по пословице «Дружба на день, родство на век» (буквально: «дружба длится день, родство длится всегда»), дружеская привязанность была не столь сильна, сколь кровное родство. Тем не менее дружба и преданность высоко ценились в Шумере. Дружба Гильгамеша и Энкиду стала легендарной и вошла в пословицы на всем Ближнем Востоке. Друзья Лугальбанды были глубоко озабочены его опасным путешествием в Аратту, во время которого ему предстояло перейти высокие горы и переправиться через коварную реку в Куре. Когда во время похода граждан Эреха в Аратту Лугальбанда смертельно заболел на холме Хурум, его опечаленные друзья покинули его только после всевозможных попыток воскресить его и убедились в тщетности своих надежд. Но даже при этом они дали себе слово забрать его тело на обратном пути в Эрех. Боль и страдание шумерского Иова немало обязаны тому обстоятельству, что друзья и союзники предали его.
Что касается божественной любви, т. е. любви бога к человеку, следует помнить, что, по крайней мере, в теории шумерские теологи учили, что человек создан богами с единственной целью обслуживать их, из чего следует, что отношения бога и человека сводились к отношениям хозяина и раба. Но религиозное чувство и опыт редко согласуются с теорией и теологией, и любовь к человеку по образцу отцы – дети, а также муж – жена – явления нередкие в шумерских документах. Начнем с того, что существовала доктрина личного бога – «своего бога» адепта, которого он почитал отцом и матерью. Именно любовь Инанны к Эреху и его гражданам заставила ее пойти в Эреду и привезти оттуда