ительно состоятельными людьми, «счастливой доле» которых завидовали жители городов. Шумеры говорили: «Какие бы перемены ни происходили в городе, рыбаки сами наловят себе пропитание».
Говоря об экономике Шумера, мы не можем не сказать о чрезвычайно важном факторе, оказывавшем колоссальное влияние на жизнь шумерской деревни, — о войнах. Войны в Шумере велись непрестанно: то за гегемонию одного города над другим, то во имя защиты родного города или всей страны от вражеского нашествия. Именно на жителей деревень обрушивались все ужасы войны. Связанные с войнами материальные трудности ложились на плечи сельского населения: поля, которые они обрабатывали для себя, храма или дворца, топтали отряды вражеских войск; в огне пожаров пылали их дома и хозяйственные постройки. Ничем не защищённые — горожане могли хотя бы укрыться за оборонительными стенами, — сельские жители и их имущество становились лёгкой добычей для врага. Те, кому удалось спастись и избежать угона в рабство, теряли всё своё достояние. Голод и нужда врывались в дома земледельцев, скотоводов, рыбаков. Свободные землепашцы попадали в кабалу; ради спасения хозяйств им приходилось продавать в рабство семьи, а иногда и самих себя. Зато в мирное время население деревни, как правило, не знало нужды. Благодаря труду землепашцев и скотоводов, охотников и рыбаков, которым храмы и цари оказывали поддержку, росли богатство и благосостояние страны.
Город в тени храма
Посреди бескрайних лугов, полей и плантаций, протянувшихся до самого горизонта, возвышался шумерский город; его венчал построенный на высокой естественной или искусственной платформе храм — центр духовной, хозяйственной и административной жизни страны. Сюда уже на заре истории тянулись все нити управления государством, здесь решались все значительные государственные дела. В амбары храма ссыпалось зерно, на складах хранились всевозможные сельскохозяйственные продукты, орудия труда, строительные материалы и пр.; с одних складов выдавалось сырьё работникам и ремесленникам, на другие принимали готовые изделия. Некогда скромные святилища, состоявшие из нескольких культовых помещений и складов–зернохранилищ, постепенно превращались в целые кварталы, главным образом хозяйственных сооружений, тесно застроенные всевозможными зданиями.
Вокруг храма и дворца, прижавшись к холму, располагался шумерский город. Когда–то на этом месте было небольшое поселение с хижинами из тростника и глины. Но оно довольно быстро разрослось и изменило свой облик, а на месте тростниковых хижин появились дома из кирпича и глины. Такие дома существовали уже в эпоху Урука, т. е. в конце IV тысячелетия. На протяжении всей истории Шумера камень, привозной материал, применялся только при строительстве храмов и дворцов. Большинство городских строений представляло собой дома из высушенного на солнце кирпича–сырца. В периоды дождей глиняные стены жилищ довольно быстро размокали и грозили обрушиться. Поэтому шумеры старались хотя бы нижние и наружные части стен складывать из обожжённого кирпича, скреплённого разогретым асфальтом. В стенах устраивались вертикальные отверстия для вентиляции, благодаря которым после дождей стены быстрее просыхали. Снаружи стены разрисовывались полосами или узорами, а изнутри обвешивались плетёными циновками с замысловатым орнаментом. Полом служила утрамбованная земля, и только во дворцах её покрывали слоем глины или каменными плитами. На основании сохранившихся во многих городах остатков жилых строений, в особенности в Шуруппаке, учёным удалось наиболее точно воспроизвести облик типичного жилого дома III тысячелетия до н. э. Глухая фасадная стена, тесный проход, ведущий с улицы в дом, — в те бурные времена войн и нашествий всё это было необходимо для обороны. Небольшой узкий коридор вёл в открытый прямоугольный двор, вокруг которого располагались жилые помещения. Дом состоял из одной большой комнаты, нескольких комнат поменьше и ванной, по соседству с которой, как правило, располагались туалет, кладовая и кухня с печью для выпечки хлеба. Чем обширнее дом, тем больше имелось в нём жилых покоев, спальных комнат, комнат для прислуги, кладовых и прочих помещений, иногда группировавшихся вокруг нескольких дворов. Хорошо сохранившиеся развалины одного из домов в Тель–Асмаре позволили воспроизвести расположение дверей высота которых едва достигала 1 м 57 см. Войти в такой дом можно было только пригнувшись. Окон чаще всего не делали.
В шумерском городе преобладали двухэтажные дома и лишь в конце III тысячелетия стали встречаться трёхэтажные жилые строения. Из внутреннего двора на верхние этажи вели всевозможные лестницы. Нередки были дома с одиннадцатью и более комнатами, занимавшие площадь 200–300 кв. м. Семейная жизнь, по–видимому, сосредоточивалась в самом большом жилом помещении, где ели и принимали гостей. После захода солнца покои освещались глиняными светильниками с сезамовым маслом.
Узкие (3–6 м, иногда даже 2 м шириной) немощёные улицы шумерских городов вились между глухими стенами жилых домов. По подсчётам исследователей, число жителей крупнейших шумерских городов в периоды их наивысшего расцвета достигало 40 тыс. человек.
О сельском населении мы уже говорили. Посмотрим теперь, что представляли собой жители шумерских городов. Ядро городского населения составляли ремесленники. Искусство шумерских мастеров было так высоко, что их изделия наряду с зерном и другими сельскохозяйственными продуктами пользовались чрезвычайно большим спросом на рынках тогдашнего мира.
Народ искусных мастеров
Древнейшие таблички с пиктографическими письменами, обнаруженные в самых глубоких слоях Урука, по–видимому, не содержат никаких сведений о ремесленном производстве и ремесленниках. Лишь в одной из табличек, относящихся к этому периоду, есть упоминание о плотниках. В эпоху Урука — Джемдет–Насра часто упоминаются плотники и кузнецы. Появившийся в это время термин «симуг галь» — «большой кузнец» говорит о том, что в среде ремесленников уже существовала какая–то организация. Найденные в Уре таблички первой половины III тысячелетия свидетельствуют о дальнейшем развитии кузнечного и камнетёсного дела. Впрочем, о развитии ремесленного производства в Шумере гораздо ярче, чем письменные документы, рассказывают сами изделия шумерских мастеров. Бурный расцвет цивилизации, явившийся результатом роста ремесленного производства, требовал совершенствования и дифференциации ремёсел. Рядом с плотниками и столярами, кузнецами и каменщиками, камнетёсами и судостроителями, рядом со специалистами по выпечке хлеба и варке пива, мясниками и пр. появляются представители более узких профессий — гравёры и резчики по камню или металлу, гончары, с большим искусством изготовлявшие всевозможные сосуды, плетельщики корзин, ткачи и многие другие.
Для того чтобы накормить многочисленный храмовой персонал — служителей культа и управленческий аппарат, при храмах строились пекарни, винокурни, кухни, где готовили для богов, жрецов, чиновников и многочисленной свиты энси (так же выглядело хозяйство дворца после его отделения от храма). Всему вёлся учёт. Всё, что выдавалось со складов и зернохранилищ, регистрировалось, с такой же скрупулёзной точностью, как и поступление готовых продуктов. Предусматривалось даже количество отходов.
Ремесленники были либо «людьми храма», либо «людьми царя», т. е. принадлежали одному из этих центров хозяйственной жизни. Кроме вознаграждения, получаемого ими за труд от храма или царя, им в некоторых случаях выдавался участок земли, который они либо обрабатывали сами, либо нанимали работников, либо пользовались трудом рабов. За землю платили арендную плату или соответствующий налог. Шумерские ремесленники имели и собственные мастерские, в которых выполнялись заказы храма, царя или частных лиц. Кроме того, они объединялись в цехи, старейшины которых следили за справедливым распределением заказов, контролировали качество изделий, отвечали перед храмом или правителем за полученное со складов сырьё и за своевременную доставку готовой продукции.
В эпоху правления третьей династии Ура царские мастерские представляли собой крупные промышленные предприятия. Благодаря обилию археологического материала — при раскопках обнаружены целые архивы табличек с разного рода хозяйственными отчётами — мы имеем полное представление о том, что и как в то время производилось.
В царствование Ибби–Суэна (11–13–й годы правления этого царя) при дворце существовало не менее восьми больших мастерских. Их возглавлял некий Арад–Наннар, чья подпись фигурирует на всех документах, касающихся продукции этих предприятий. Готовые изделия отправлялись на склады, которыми заведовал человек по имени Ахувакар. Этот чиновник расписывался в получении статуй, украшений и бижутерии, орудий труда, оружия, музыкальных инструментов, мебели, изделий из дерева, камня и металла (в том числе медных зеркал), кожи и кожаной галантереи, тканей, одежды и пр.
Восемь крупных производственных мастерских — камнерезная, золотильная, ювелирная, столярно–плотничья, кузнечно–металлическая, кожевенная, ткацкая, судостроительная — составляли лишь часть производственной «базы» государства. Наряду с ними существовало множество мелких и крупных мастерских, являвшихся собственностью царя, храмов и частных лиц. Одним из таких известных в своё время предпринимателей был некий Дада, у которого работали суконщики, ткачи, судостроители. Свои товары Дада вывозил, например, в Элам (Сузы). В документах Дады упоминается его жена Аллашарум, которая, так же как её супруг, владела крупными предприятиями. Деятельность Дады, по–видимому, одобрялась правителями, иначе он не получил бы в дар от Шу–Суэна и Ибби–Суэна два фруктовых сада. Собственную мастерскую имел также сын царя.
Как была организована работа в этих мастерских, мы не знаем. Известно только, что производственный процесс систематически контролировался. Проверки проводились по нескольку раз в месяц; при этом выяснялись и заносились в рапорт имена лиц, отсутствовавших на работе. В случае необходимости, например если мастерская не успевала выполнить заказ в срок, на основании отчёта надзирателя на производство направлялись дополнительные работники.