а.
Чтобы время даром не терять, я включил тройную скорость воспроизведения.
За двадцать минут, что прошли после моего отъезда от Ковылякина, возле двери домика с номером семьдесят два пролетели две жирные мухи. На двадцать первой минуте дверь домика приоткрылась, в просвете между дверью и косяком показалось знакомое лицо. Я вспомнил, что тот фейс тоже – как и лица Глеба и Хребтолома – видел в моём дворе рядом с фейсом Вадика. Я решил, что знакомое лицо, что я увидел на записи, принадлежало Ковылякину.
Плеер мобильника между тем прокручивал запись дальше. Я увидел, как Ковылякин приоткрыл дверь, просунул в щель голову, огляделся. Затем Ковылякин из домика вышел, из поля зрения камеры пропал.
Я заметил, что Ковылякин хромал так, словно ему перебили обе ноги. Я подумал, как пацанам повезло: сутулый до немогу получил фамилию Хребтолом, хромой на обе ноги – Ковылякин.
После того как Ковылякин избушку покинул, камера минуту записывала статичную картинку.
Затем Ковылякин вернулся в дом. В руке Ковылякина я увидел пакет размером с двухлитровую банку. Перед тем как закрыть дверь, Ковылякин осмотрелся, прислушался.
Когда в мой первый приезд к хромому парню я собирался прижать Ковылякина за курение травки, я и представить себе не мог, что мне так повезёт, что застану парня с нехилым пакетом конопли. В том, что в руке Ковылякина я видел пакет именно с травкой, а не с памперсами, я был уверен на все сто.
С чем ещё можно прятать пакет, когда вокруг сотня заброшенных или позабытых хозяевами дачных участков? Сметливых дачников типа Ковылякина такое раздолье в виде гектаров практически ничейной земли не подвигнуть на занятия растениеводством не могло.
Юннат Ковылякин наверняка на чужих участках выращивал травку. Здесь посадил кустик, там посадил два, в общей массе травы по грудь да бурьяна по пояс один-другой кустик конопли в глаза не бросится. Так и насобиралось Ковылякину на немаленький пакет конопли.
Я подумал, что перед моим первым приходом к Ковылякину Глеб по телефону предупредил кореша о моём визите. У Ковылякина в тот момент в доме лежал пакет с коноплёй. Пока я ехал от дачи Глеба к даче Ковылякина, от греха подальше Ковылякин вынес пакет из дому, да спрятал где-то на участке, ведь на участке Ковылякина, что зарос травой да бурьяном где по пояс, где по грудь, можно было спрятать танк, не то что пакет конопли.
Зачем Ковылякину выносить пакет из дому? К Ковылякину ехал я, частный сыщик. Вдруг бы я додумался до обыска? В каждом фильме частные сыщики сначала задают пару вопросов, затем бьют собеседнику в нос, после рукоприкладства обыскивают помещение. Как правило, обыск даёт ожидаемый результат: ведро компромата, которое для сыщика заготовил тупой преступник. Если бы так было в жизни…
По времени всё сходилось.
Я болтал с Хребтоломом минут десять. После моего отъезда Хребтолом наверняка позвонил Ковылякину, сказал, что я уехал, вернусь к Ковылякину аж вечером. Ковылякин расслабился, решил, что угроза миновала, да и вышел из дому за пакетом. С утра до вечера хранить такую ценность на участке… А ну как утащит какой-нибудь зверёк?
В мыслях я уже потирал руки в предвкушении допроса, что принесёт мне доказательства липового алиби Вадика. Я думал, что Ковылякину от меня не отвертеться.
Я отстегнул камеру от мобильника, рассовал шпионские снасти по карманам, постучал в дверь Ковылякина. В ответ не услышал ни звука. Тогда я сказал входной двери Ковылякина, что не уйду, пока не поговорю с хозяином домика. Мол, мне и надо-то всего ничего: задать пару вопросов о Вадике, да получить на них ответы. Как только ответы получу, так больше обо мне Ковылякин и не вспомнит. А если Ковылякин дверь не откроет, то я решу, что хозяина дома нет, и дверку вышибу, а что в домике найду – то моё.
Секунд через десять из глубины домика донёсся шорох шагов, затем я услышал, как в замке дважды провернулся ключ.
Ковылякин открыл дверь, вышел на порог, подпёр плечом косяк, сложил руки на груди, смерил меня взглядом чуток накуренного, смелого как сто камикадзе придурка с краснющими глазищами.
– Чего надо?
– Во сколько Вадик вчера пришёл на дачу Глеба?
– В восемь вечера.
– Откуда такая точность?
– Когда Вадик пришёл, мы все посмотрели на часы.
– А если я скажу, что ты врёшь?
– Вы не из милиции, так что идите себе, куда шли.
Я достал из кармана удостоверение следователя по особо важным делам. На цветном принтере отпечатанная и заламинированная липа вгоняет лопухов в ступор не хуже настоящей.
Я сунул ксиву Ковылякину под нос. Ковылякин навёл резкость.
– Это что такое?
– Читай. Там сказано, что я – следователь по особо важным делам. Глеба и Хребтолома я обманул. На самом деле я не частный сыщик, а…
Ковылякин ухмыльнулся.
– Гражданин сыщик, эту лапшу вешайте не мне. Вадик мне звонил, сказал, что вы придёте, и вас описал. Вадик сказал, что вы – частный сыщик.
– Хм…
Я улыбнулся, сунул липовую ксиву в карман.
– Раз ты меня раскрыл, то играть больше не будем. Насчёт алиби Вадика ты врёшь, дружище. А я хочу услышать правду.
– Вы её уже услышали.
– Я знаю, что у тебя есть пакет травы. Можем договориться. Ты мне говоришь правду, а я в обмен не стану обыскивать дачу. Ведь если я твой пакетик найду, и вызову наркоконтроль…
Как Ковылякин, такой хромой, что, казалось, и ходит-то с трудом, успел нырнуть в домик и захлопнуть перед моим носом дверь, я так и не сообразил. Зато я сообразил, что вляпался.
Я треснул дверь ногой. Дверь устояла. Я треснул ещё. Возле замка на дверном полотне появилась трещина. Третий раз пинать несчастную дверь не пришлось: я услышал, как позади дачи скрипнули петли. Затем я услышал быстрые шаги.
Я вспомнил, что в первый приход к Ковылякину видел с другой стороны домика ещё одну дверь.
Я матернул себя за дурость и короткую память, сорвался с места. Я обогнул дачу в секунду. Увидел лишь пятки Ковылякина.
Ковылякин удирал. Причём нёсся как лань. Кому я ни говорю, что хромой на обе ноги может лететь аки гепард, не верят.
Я погнался за Ковылякиным, потому как заметил в руке удиравшего пакет размером с двухлитровую банку. Если бы удалось схватить Ковылякина за руку…
Не удалось. Я нагнал Ковылякина на следующем участке, у самого забора. Забор хлипкий, из сетки-рабицы, но высокий, под два метра, а сквозь стальную сетку, если не волшебник, не пройдёшь. Ковылякин оценил свои магические способности в ноль, потому взобрался по сетке, оседлал забор, и уже собирался перемахнуть на соседский участок, как подоспел я.
Я в прыжке схватил Ковылякина за штанину, как мне казалось, мёртвой хваткой. Для штанины хватка оказалась таки мёртвой. Когда Ковылякин дрыгнул ногой и едва не заехал мне кроссовком по носу, кусок штанины остался в моей руке, а Ковылякин свалился по другую сторону забора.
Ковылякин вскочил на ноги и дал дёру. Думаю, Ковылякин в тот момент обзывал меня нехорошими словами, потому как удирал Ковылякин с пустыми руками. Пакет размером с двухлитровую банку, на беду Ковылякина, упал по мою сторону забора.
Я оценил шансы догнать Ковылякина в сто к одному против меня. Пока я перелезал бы через забор, Ковылякин успел бы уйти. К тому же на местности Ковылякин ориентировался гораздо лучше меня, ведь я в кооперативе “Ракитная роща” гость, а Ковылякин как плантатор конопли наверняка знал каждую тропку.
Я решил погоню прекратить, вернулся на дачу Ковылякина. Я распорол пакет, с которым удирал Ковылякин. В пакете оказалась таки конопля, причём отборная. В домике я заметил камин. На участке я нашёл хворост. Я открыл на дымоходе заслонку, развёл в камине огонь, высыпал трофей в самое пекло. Конопля затянулась дымом, затем вспыхнула. По домику разнёсся сладковатый запах. Через пять минут я помешал остатки конопли кочергой, чтобы дурь догорела дотла.
Встречу с Ковылякиным я отнёс в категорию провальных. Ценной информации я узнал ноль байтов.
Правда, если быть честным, то разговор с Ковылякиным ещё более уверил меня в том, что алиби Вадика может быть липовым. Вадик общался с юннатом-Ковылякиным, и не знать о бизнесе кореша Вадик не мог. Кроме того, Вадик мог Ковылякину помогать с растениеводством. Хребтолом, Глеб, Ковылякин и Вадик могли быть повязаны общим криминалом. Значит, Вадик мог попросить о липовом алиби, и знать, что кореша не откажут.
На том я и успокоился. Ведь доказать существование наркокартеля на территории дачного кооператива “Ракитная роща” я не мог, равно как и не мог, не имея на руках козырей, с пристрастием расспросить дачных наркобаронов об алиби Вадика.
Я уселся в джипчик, покатил домой.
Я уже почти подъехал к дому, когда звякнул телефон. Я прижал джипчик к бордюру, снял трубку.
Тот, кто со мной заговорил, забыл сказать “Драсьте!”, забыл представиться. Зато, как мне показалось, звонивший чересчур увлекался просмотром боевиков про американских пастухов, у которых всё вкрутую.
Крутой пастух начал первым.
– Надо встретиться.
– Зачем?
– Поговорить.
– О чём?
– Узнаешь.
– Куда ехать-то?
– На пляж “Стрелка”. Ждём тебя на входе.
– Еду.
Я разорвал связь, глянул на экран мобильника. Крутой пастух звонил не с мобильного, не с домашнего, потому как номер не определился. Наверняка звонил с того автомата, что на пляже “Стрелка” сохранился словно специально для подобных звонков.
Я придавил педальку газа, направил джипчик к пляжу “Стрелка”.
*
*
Пляж “Стрелка” – излюбленное место встречи придурков, мнящих себя героями сериалов про бандитов из далёких девяностых.
На пляж “Стрелка” народная тропа заросла сто лет назад. Кому охота загорать под пулями? Постоянные разборки, стрелки, пальба, вой милицейских сирен… хорошенький мне отдых!
Я подкатил к “Стрелке” ровно в половине двенадцатого. У входа на пляж стояла зашарпанная “девятка”, на капоте сидело трое орлов. Возраст орлов я бы уложил в промежутке от шестнадцати до двадцати.