Под конец речи Юсуп подытожил: до всего того, что рассказал Юсуп, мог бы додуматься и я, если бы включил мозги. Но мои опилки наверняка после встречи черепушки с монтировкой встряхнулись и легли не так как надо. До тех пор, пока я не верну опилки на место, Юсуп будет считать, что пенсионное удостоверение мне к лицу. Возразить Юсупу я не смог.
Я пересказал Юсупу мой утренний разговор с Глебом. Сказал, что поймал Глеба на вранье. Мол, доказать не могу, но уверен, что алиби Вадика липовое.
Юсуп помолчал, затем сказал, что в ране Самуилыча спецы нашли нити, отличные от нитей, из которых сплетена ткань того махрового банного халата, в котором я нашёл труп Самуилыча. Спецы допускают, что найденные нити до смерти Самуилыча были частью махрового полотенца.
Другими словами, убийца Самуилыча использовал в качестве глушителя полотенце, а не одеяло или подушку. Осталось найти полотенце с дырками от выстрела, а дальше в дело вступит техника. Спецы сравнят волокна из раны Самуилыча с волокнами найденного полотенца, докажут, что именно то полотенце, и никакое другое, использовалось в качестве глушителя для стрельбы не по тарелочкам, а по Самуилычу. Затем спецы по частичкам кожи, что найдут в полотенце, установят, чьё полотенце.
На взгляд Юсупа, ничьим кроме как афониным полотенце оказаться не может, потому как Вадик сказал, что у него и Самуилыча одно полотенце на двоих, и то единственное полотенце не пропало.
Я спросил, почему Юсуп так огульно верит Вадику, ведь Вадик мог насчёт полотенца соврать. В ответ Юсуп спросил, почему бы не верить человеку, у которого подписанное тремя свидетелями алиби. Юсуп добавил, что если у меня есть на примете человек, которому можно верить больше, чем Вадику, то Юсуп готов с тем человеком поговорить при условии, что тот человек – на Афоня, сосед Самуилыча.
На мой вопрос, почему бы и не поверить Афоне, Юсуп разразился пламенной речью в защиту Юсупа-Которому-Шеф-Надерёт-Уши. Мол, шеф не поймёт, если Юсуп поверит человеку, чьи пальчики остались на ружье Самуилыча, и на чьих руках нашли следы пороховых газов, и кто точил зуб на Самуилыча не один месяц, и кто на весь двор угрожал Самуилычу смертью.
В финале пламенной речи Юсуп улыбнулся, посмотрел на меня с издёвочкой.
– Ян, ты ж цепляешься к Вадику и выгораживаешь Афоню не за просто так, а? Афоня призвал тебя в защитнички?
Я кивнул. Юсуп хмыкнул.
– Ян, отдай человеку деньги и извинись. Ни черта ты с него не поимеешь. Афоня сядет. Как пить дать сядет. Ни один судья не поверит, что Афоня невиновен. С такими-то уликами, и не сесть! А к Вадику нет ни единой зацепки.
– У Вадика есть мотив. Квартиру деда можно продать за немалые копеечки.
– Если бы у нас сажали за наличие мотива, то я бы давно уже делал три месячных плана в день. С таким мотивом как у Вадика можно посадить полгорода.
– Юсуп, у Вадика алиби липовое.
– Хочешь, я тебе подкину пищу для мозгов? На ружье, кроме пальцев старика, нашли отпечатки старых перчаток типа тех, что для мытья посуды. Что ты сейчас скажешь, я догадываюсь.
– Значит, Вадик стрелял в перчатках.
– Я угадал. Другого ты сказать не мог. Отличные от “Вадик-убийца” версии есть?
– Вадик…
– Да уймись ты со своим Вадиком! Что, если твой Афоня взял на дело перчатки, а затем их выбросил? Куда? Да бог его знает. В грузовик, который проезжал мимо. Ищи их теперь свищи.
– Но Вадик…
– Вадик, Вадик! Ян, а если Самуилыч в перчатках чистил-смазывал ружьё? Ведь мог, а?
– Зачем тогда ты сказал о перчатках?
– Я ж говорил: чтобы подкинуть тебе пищу для мозгов. Уж больно ты любишь хвататься за всякие мелочи, и выворачивать их так, как надо тебе.
– Приметы у перчаток есть? Хочу знать, что искать.
– На указательном пальце правой перчатки есть порез длиной в сантиметр. Удачи в поисках.
Я кивнул: мол, спасибо за сочувствие.
Я понял, что Юсуп за Афоню ухватился, и отпускать не собирался аж до самого суда. Оно и понятно, ведь в пользу Афони улик ноль, а вот против – навалом.
Я тряхнул головой. Юсуп спросил, не встряхиваю ли я опилки, чтобы упали как надо. Я сказал, что Юсуп угадал.
Юсуп как в воду глядел. Через секунду после встряхивания опилок перед глазами возникла картинка. Я увидел труп Самуилыча с дырищей в спине. С какой стати ко мне пришла та картинка, я не знаю, могу только догадываться. Наверняка картинка – плод висящего в подсознании вопроса: “Как найти Афоне оправдание?”. Как обычно, когда бьёшься над проблемой, и начинает казаться, что просвета уже не будет, решение приходит вдруг и вроде бы из ниоткуда.
Раз уж сознание картинку мне подкинуло, я решил её рассмотреть. Я повертел картинку туда-сюда, прошёл по картинке внутренним взором вдоль и поперёк. В тот момент, когда я решил, что цена картинке “Труп Самуилыча с дырищей в спине” в лучшем случае ломаный грош, у меня, наконец, включились мозги.
Дальше мысль потекла сама. Я только запоминал то, что на-гора выдавало сознание.
Я вспомнил, как Афоня стрелял в потолок, когда я прибежал в квартиру Самуилыча на первый афонин выстрел. Афоня держал ружьё так, что затвор, из щелей которого при выстреле вылетает часть пороховых газов, находился рядом с афониным животом, а ствол смотрел вперёд-вверх, ведь Афоня стрелял в потолок по косой. В таком случае следы пороховых газов должны найтись кроме афониных рук ещё и на афониной майке, в районе живота.
Если верить доктору Юсупа, то перед тем, как застрелить, убийца стукнул Самуилыча по затылку, и после того удара Самуилыч потерял сознание. Стоять при потере сознания Самуилыч мог вряд ли, потому упал. Затем убийца приставил ствол к спине Самуилыча через полотенце-глушитель, выстрелил в упор.
Длина ствола у того ружья, из которого застрелен Самуилыч, от среза до затвора примерно шестьдесят сантиметров. Плюс высота тела Самуилыча около двадцати сантиметров, ведь Самуилыч был чуть толще щепки. Итого, если приставить ружьё к спине лежащего Самуилыча, от пола до затвора насчитается около восьмидесяти сантиметров. Если допустить, что в Самуилыча стрелял не карлик, а амбал Афоня, то в момент выстрела затвор ружья должен бы находиться на уровне верхней части бедра Афони.
Потому, чтобы считать убийцей Афоню, нужно как минимум найти следы пороховых газов на афониных штанах, напротив которых должен был находиться затвор ружья. Ведь пороховые газы в момент выстрела вылетают в том числе и из щелей затвора, и продукты сгорания газов оседают на окружающих предметах.
В итоге, если следы пороховых газов найдутся только на афониной майке, то Афоня в лежащего Самуилыча не стрелял.
То, что выдало на-гора сознание, я прокрутил в памяти от начала до конца пару раз, проверил, ничего ли не упустил, затем посмотрел на Юсупа взглядом победителя.
– Юсуп, на одежде Афони следы пороховых газов нашли?
– Да. На правом боку майки, в районе живота.
– На штанах искали?
– Нет. Твои опилки говорят, что Афоня стрелял из-под колена? С какой стати искать на штанах?
Юсуп смотрел на меня как на экземпляр, на котором студенты изучают прогрессирующий дебилизм.
Я объяснил, зачем искать следы пороховых газов на штанах Афони. Юсуп прикрыл глаза, с минуту помолчал, затем посмотрел на меня.
– Ян, невиновность Афони – это одно. Вина Вадика – другое. Допустим, что Афоня не виновен. Как ты докажешь вину Вадика?
– Я над этим работаю.
– Когда закончишь, не забудь результатами своего адского труда насмешить меня.
Я кивнул, сказал: “Приехали”, остановил машину. Юсуп не без удивления посмотрел на меня, затем на дом, возле которого я затормозил. Я сказал, что перед нами дом, адрес которого дал мне Юсуп, когда сел в мой джипчик, а если Юсуп заболтался и забыл, куда и зачем мы ехали, то так и быть, напомню: мы у дома Глеба, и приехали к глебовой матери, Нине Ивановне.
Юсуп буркнул: “Виноват, заработался”. Я спросил, кто достоин корочки пенсионера. Юсуп оставил вопрос без ответа, выбрался из машины, потопал к подъезду. Я зашагал следом.
*
*
Прокатиться на лифте не подфартило. Квартира Глеба располагалась на первом этаже. На всей лестничной клетке я насчитал только две двери, из чего заключил, что Глеб жил в квартире из пяти комнат. В моём районе все дома однотипные, запомнить планировку каждого дома проще простого.
К той двери, что слева от входа в подъезд, Юсуп подошёл без раздумий, даже не взглянул на номер квартиры. В планировках наших домов Юсуп разбирается не хуже меня.
Юсуп утопил кнопку дверного звонка. Через целых полминуты из-за двери донёсся женский голос: “Кто там?”. Юсуп сказал: “Милиция”. Женщина сказала, чтобы милиция, которая шастает в восемь вечера по тёмным подъездам, просунула своё удостоверение в щель почтового ящика, что найдёт на двери. Юсуп повиновался. Через минуту дверь открылась.
Худенькая женщина, что сидела в инвалидной коляске, посмотрела на Юсупа, затем на фотографию, что на удостоверении, протянула удостоверение Юсупу.
– Я дура, да? Открыла дверь, и даже не проверила, а вдруг это удостоверение украли, и за дверью стоит бандит. Но я подумала, что раз мне звонил председатель, и говорил о краже на даче, то вполне нормально, что ко мне придут из милиции. Я много говорю, да?
Юсуп переступил с ноги на ногу.
– Нина Ивановна…
– Ну, что ж вы с порога вгоняете меня в старость! Какая я вам Нина Ивановна? Нина – это дело другое. Но Нина Ивановна… Я же ваша ровесница. И я пока что чувствую себя молодой. Я много говорю, да? Вы уж простите, что-то на меня нашло. Какое-то у меня состояние странное. Часов в пять как началось, так и не отпускает. Наверное, в то время нашу дачу и ограбили. Значит, я экстрасенс?
– Нина, ваш председатель вам рассказал не всё.
– Да вы входите, что ж вы на пороге-то…
Мы вошли, я прикрыл за нами дверь.
Затем Юсуп рассказал Нине то, что утаил председатель.
Нина Юсупа выслушала, улыбнулась дрожащими губами, спросила, что она теперь будет делать одна в пятикомнатной квартире. Затем Нина попросила отпустить её на пять минут, укатила в комнату. Юсуп и я остались стоять посреди коридора.