Данные вводил Виталий; Заварзин диктовал, мастер контролировал и иногда поправлял. Джексон по собственной инициативе сбегал в такелаг и состряпал кофе, заслужив молчаливую благодарность всех, в первую очередь Заварзина. Таблетку майор все-таки слопал, хотя запивать стимулятор напитками вроде кофе не рекомендовалось.
Потом Заварзин покрикивал на своих подчиненных – экипажи всех четырех «Платанов». Мичман (тот самый, что провожал «интендантов» на адмиральское совещание), краснолицый сержант и восемь рядовых около четверти часа извлекали базы с эффекторами из походных коконов, вгоняли их в рабочее состояние, заливали только что отлаженную программу в память, прогоняли контрольные тесты. Стартовая процедура была не то чтобы очень уж сложной – скорее громоздкой. Полагалось совершить довольно много действий в нужной последовательности, и если все проделать правильно, то поиск, вероятнее всего, пройдет штатно. Вероятнее всего – необходимая оговорка, поскольку от случайностей все равно никто не застрахован. Сбои возможны, потому что техника сложная и задачу выполняет сложную, стало быть, обладает определенной степенью свободы. А там, где довольно свободы, – случайности нет-нет да и происходят.
Особенно когда имеешь дело с изделиями чужих.
«Еноты» стартовали на несколько минут раньше – эта система в целом оказалась удачнее стандартных ПР-ок, быстрее программировалась, быстрее достигала готовности и вообще вела поиск осмысленнее, что ли. Там, где ПР-ки сплошь и рядом тупили, «Еноты» обычно отыскивали верные тактику и стратегию заметно увереннее. Кроме того, эффекторы матки «Енот» были шустрее и подвижнее, хотя и хрупче. В частности, именно поэтому одного «Енота» сегодня не хватало, а медлительных, но зато солиднее склепанных ПР-ок имелся полный комплект.
Матка, шурша винтами, взмыла в небо. Эффекторы выстроились в колонну и бодро потрусили на северо-запад, к границе лагеря, туда, где купола генераторов защиты понатыкали плотнее всего и где виднелись бойцы в полном боевом оснащении.
– «Сосна», «Сосна», я «Флигель», – доносилось из аппаратной. Заварзин кого-то вызывал. Небось, внешнее охранение как раз. – Там мои ребятишки потопали, снимите блок. Ага, и вторые пойдут минут через пять. Добро, спасибо!
Угадал Заварзин с интервалом: матка ПР взлетела действительно минут через пять, и коренастые ее эффекторы убежали вслед за «Енотами».
– Ну все, – подытожил Терентьев. – Теперь только ждать. Спать будешь, майор?
– Буду, – Заварзин потер мутноватые глаза и протяжно зевнул. – Что ел таблетку, что нет, елки-палки. Стан, ты тоже поспи, ночь будет веселая. Мишаня, давай на контроль. Только часового выставь.
– Зачем часовой внутри периметра? – недовольно пробурчал краснолицый сержант.
– Положено! – вздохнул Заварзин. – Давай, не бухти мне тут! По шесть часов вахта, с оружием, дистанция от машин не более двадцати метров. Появится начальство – докладывать. Да, эти вот два капитана с нами работают, пропускать без разговоров. И майор из управы там еще в аппаратной – видел?
– Видел… Проинструктирую, – пообещал сержант и тут же рявкнул в сторону рядовых, таких же молодых парней, как и Виталий, даже, возможно, моложе: – Гаврилов! Ко мне!
Самому сержанту было лет тридцать, наверное. Может быть, немного больше.
– А ты чем займешься? – поинтересовался Терентьев у Виталия. – Тоже на боковую?
– Мне ж вроде дежурить? – неуверенно произнес Виталий.
– Да не надо, сержант и сам справится, – сказал Заварзин и снова зевнул.
– Тогда я бы лучше по лагерю побродил, – задумчиво протянул Виталий. – Любопытно. Хватит моего пропуска? Или завернут?
– Твоего пропуска везде хватит. Два совета: не ходи за периметр и не суйся к объектам, которые «Вомбат» охраняет. Пропустить-то тебя пропустят, и туда и туда, но за периметром дикая Лорея во всей красе, а ты у нас пока еще не корифей в выживании на природе. Ну а что до «Вомбата» – люди, которых они охраняют, делом заняты. Зачем им мешать?
– Понял, – кивнул Виталий. – Значит, поброжу внутри периметра.
– Поброди, – вздохнул Терентьев и тихо чертыхнулся: – Ч-черт, себе поспать, что ли? Прав майор, ночью самая веселуха как раз и начнется, как пить дать.
Из «Платана» показался Джексон, сосредоточенно глядящий в планшет. Он неспешно приблизился к Терентьеву и практически без вопросительных интонаций произнес:
– Я докладываю адмиралу, что поисковые системы отправлены…
– Докладывай, – вальяжно кивнул Терентьев. – Добавь еще, что первые результаты будут не раньше чем через шесть часов.
– Принято, – референт немедленно уткнулся в планшет.
Виталий отошел от стоящих рядком «Платанов», огляделся. Военный лагерь шумел и шевелился, словно муравейник в погожий день. Он делился на две неравные части: одна, поменьше, напоминала лагерь в лагере – там сконцентрировались корабли командования и спецов, в том числе гражданских; именно там было больше всего охраны. Уже успело сложиться народное название этого пятачка – «красный уголок». Вторая часть состояла преимущественно из возведенных палаток, а не из кораблей, и имела хозяйственно-прикладное значение: жилье для солдат и младших офицеров, хозблок со столовой в центре, склады, посадочная площадка и полевой летно-диспетчерский пункт. Охрану тут почти не выставляли, разве что у складов, и уж точно это был не «Вомбат».
Каждая часть жила своей жизнью: взлет-посадка принимала и отправляла корабли; с летного поля к складам сновали груженые платформы-«бобики», возвращаясь уже налегке. Виталий сдержанно поудивлялся: неужели для осады базы нужно столько всякой всячины? Создавалось впечатление, что лагерь возведен на долгие годы, а вовсе не на неделю-другую.
В очередной раз пораскинув мозгами, Виталий снова сумел вычленить здравую мысль: поскольку найденная чужая база нетронутая, даже если ее благополучно вскроют, осада сменится исследованиями и изучением найденных артефактов, среди которых наверняка встретятся незнакомые. А в этом деле флот спешить станет вряд ли. Пока длится осада, как раз с Земли и других Колоний подтянутся ученые, спецы-прикладники – все те, кто обычно и занимается изучением инопланетных находок. Им ведь тоже нужно где-то работать, где-то есть, где-то спать. Фактически речь идет даже не о лагере, а о поселении или городке, понятии не однозначно временном, а из тех временных, которые зачастую становятся долговечнее многих постоянных.
«Правильно, – подумал Виталий, неспешно пересекая широкую главную улицу, ведущую на летное поле. – Зря, что ли, бывалые люди говорят: летишь на неделю – припасов бери на месяц…»
С обширной плоской площадки ушел в небо очередной разгруженный транспортник-трехсотка. Виталий с ленцой проводил его взглядом и подумал, что в кресле второго пилота вполне может сидеть кто-нибудь из его однокашников. А вполне возможно, что и за пультом, – молодым нужно налет повышать, а старикам напрягаться чаще всего лень. Флот-с. Традиции-с.
И – будто на заказ – с проезжающего мимо груженого «бобика» на ходу спрыгнули двое лейтенантов, отцепившись от боковых дуг.
– Ты гляди, кто идет! – весело заорал Леха Дементьев. – Пропажа!
Второй – Веня Гершензон – вел себя сдержаннее, как, впрочем, и всегда.
– Здорово, Щелбан! Все-таки к нам, в семеновцы? И где ты, интересуюсь, пропадал? Капитан-капитан, капитанище!
– Привет, хлопцы, – Виталий с удовольствием обнялся сначала с Лехой, потом с Веней. Потом решил, что метод, уже однажды себя оправдавший, следует применять и далее, грустно вздохнул и полез за удостоверением личности:
– Дико извиняюсь, но сначала вынужден представиться: капитан Панкратов, интендантская служба Генштаба. Так уж вышло, поймите сами. В командировке я.
Он еще хотел добавить, что цель первой командировки очень удачно совпала с якобы покупкой после выпуска в Семеновский, но вовремя сообразил, что никакого совпадения тут не было, а был голый расчет Прокопенко и Терентьева, и прикусил язык.
Гершензон явно уже все знал: со слов фон Платена, больше неоткуда. А вот Леха озадачился, похлопал глазами, переглянулся с Веней.
– Генштаб? – недоуменно вопросил он. – Не понял. Это ж шурупы. А ты седьмой был на финише! Как так?
– Ну вот так… И в шурупах есть жизнь, Леха.
Тут решил вмешаться умный Веня Гершензон:
– Лешка, ну что ты как маленький? Мы люди военные. Сказано Панкратов, значит Панкратов. Шуруп, не шуруп… Какая разница?
– А-а-а… – дошло наконец-то до Дементьева. – Шуруп, но секретный шуруп. Все-все, умолкаю… Поболтать-то с тобой можно или как? Не о службе, абстрактно?
– Можно, можно, – неловко улыбаясь, вздохнул Виталий. – Откуда вы такие красивые?
– Да вот, транспорт пригнали, вахту сдали и отдыхать топаем до завтра. Позавтракаем сейчас.
– Завтрак закончился три часа назад, – проворчал пунктуальный Гершензон.
– Ну тогда сразу пообедаем!
– До обеда еще два часа, – Гершензон поморщился и вздохнул. – Даже больше. Хотя жрать охота, тут ты прав.
– На чем летаете? – сменил тему Виталий.
– А, – пренебрежительно махнул рукой Дементьев. – Старье, «Валдай», еще однопотоковый. Разве щеглам что другое доверят? Это Рихард на «Темпесте» вторым, пока ему свой борт не дадут. Ну а мы на рухляди всякой.
«Валдай» действительно был мирным грузовиком, древним и неповоротливым; второго пилота в экипаже не числилось вовсе, и функции дублера за пультом при необходимости выполнял бортинженер. Веня Гершензон для этой роли подходил идеально: хороший инженер и неплохой пилот, как и Виталий.
– Ты вообще как, при исполнении или просто гуляешь?
– Гуляю, – признался Виталий. – У нас окно часов на шесть.
– Так пошли с нами. Посидим, пообедаем!
– Ле-еша, – укоризненно протянул Гершензон. – Может, человек на ЗАС идет. А ты ему – посидим…
– Черт! – Дементьев с чувством хлопнул себя по лбу. – Извини, не подумал! В общем, мы либо в столовке будем, либо в казарме «Дельта», где пилоты.