Терентьев молча считал планшетом опознавательный код, а потом вынул из Сети и принялся листать описание оного робота.
– Ты гляди, действительно, – Терентьев поджал губы и покачал головой. – Изделие джи-эйч полста пять сто сорок три. Ты откуда такой умный, а, воин?
– Я в Академию поступал, на пилотский… – признался рядовой весьма спокойно. – Пролетел, правда. Через год опять попробую.
– Надо же, какой пошел воин продвинутый, – Терентьев опять покачал головой. – А где ты его взял-то, полотер этот?
– Спер, – невозмутимо сообщил солдатик. – В столовой. Их там дофига, не хватятся.
– Ишь ты! Ладно, молодца! Наше вам сердечное шурупское спасибо!
– Служу Земле и Колониям! – осклабился рядовой. – Разрешите идти?
– Ступай, – махнул рукой Терентьев. – Виталя, на, держи описание – посмотри команды и прикинь, как его озадачить, чтобы он, если до поверхности доживет, поползал там какое-то время.
– Сделаем, – кивнул Виталий, принимая описание в свой планшет и тут же вытаскивая его на большой экран.
С этой задачей он справился быстро, хватило пары минут: секунд тридцать на поиск раздела с командами, еще полминуты на выбор подходящих и столько же на ввод. Полотер был прост и примитивен, не сложнее волновой печи, поскольку разрабатывался для стада, но пользовались им и граждане – кому охота дома вручную убираться?
Терентьев с Заварзиным тем временем залили нехитрую Виталину программу в четыре автонома, каковые, уже расконсервированные и снаряженные, в предстартовом режиме пребывали на пятачке перед аппаратной. Залили и в свою очередь полезли из «Платана» наружу, на тот же пятачок. Виталий, понятное дело, тоже не усидел.
Автономы, два сравнительно новых и два откровенно древних, полностью готовые к погрузке и заброске, ждали своего часа. Впрочем, по мелочи с ними все равно пришлось еще чуток повозиться: к одному древнему Терентьев зачем-то приклеил черный кругляш термоэмиттера, но подключать его никуда не стал. У одного из новых заменил современные батареи на обнаруженные в самом дальнем углу такелага атомные палеотаблетки. Остальные Терентьев не стал трогать, оставил в штатном состоянии.
– Ну что, стажер? Усек, что происходит, или объяснить?
– Лучше объяснить, – честно признался Виталий.
Термоэмиттер и архаичные батареи его реально озадачили. Даже больше полотера, хотя про полотер Виталий имел одно соображение и подозревал, что оно недалеко от истины.
Терентьев картинно огляделся, потом приобнял Виталия и Заварзина за плечи, так что все трое практически соприкоснулись головами, и тихо заговорил:
– Знач, так, коллеги, рассказываю, но инфа дэ-эс-пэ. Улавливаешь, майор?
Заварзин с готовностью кивнул, невольно слегка боднув обоих «интендантов».
– По современным представлениям, охранные системы зеленых наших человечков работают по банальному принципу «свой-чужой», а критерием служит материал, из которого сработано большинство их артефактов. Условно говоря, «свой» для них будет в прямом смысле свой – сделанный по тем же принципам и из той же вырожденной материи. Я глянул спецификации «Енотов» и их матки – в них такое не используется, как и в пэ-эрках. Автономы же у нас, сами видите, разные: пара новых – в них силовой агрегат еще наш, а вот питание уже современное, аккумуляторы чужих. Хотя и агрегат, собственно, собран по схеме чужих, но на нашей элементной базе. В итоге что мы имеем? Автоном номер раз, древний. Весь насквозь наш, по логике вещей системы чужих должны его без затей прибить, как тех же «Енотов». Автоном номер два: точно такой же древний, но я к нему присобачил эмиттер чужих. Эмиттер, как вы имеете честь видеть, не задействован и для функционирования автонома не нужен, но для мебели присутствует. Автоном три, новый: в нем используются принципы чужих, но нет их материалов, агрегат земной сборки и плюс старые таблетки вместо аккумуляторов. И автоном четыре: в нем агрегат опять же наш, земной, зато питание чужое, аутентичное. В итоге мы имеем весь спектр вариантов: схема наша плюс материалы наши. Схема чужая, материалы наши. Схема наша, материалы чужие. Ну и полностью чужой вариант, который должен оказаться для базы своим.
– Понятно, – протянул Заварзин. – Номер один, по идее, должен сдохнуть, номер четыре – выжить, а чего станется со вторым и третьим – как раз и поглядим.
– Бинго, майор! – Терентьев отпустил коллег, отстранился и повысил голос: – Ну чего там, Джексон? Будет нам борт или нет?
– Борт готов, – референт показался в люке аппаратной. – Стоит под парами. «Печора», но не та, что вы заказывали, другая – ноль-два тридцать два, уж извините.
– Ладно, потянет.
– «Бобик» выехал, – заботливо добавил Джексон. – Вам же эти железяки грузить, я правильно понял?
– Правильно, за «бобик» – отдельное спасибо, майор!
Когда окружающие вели себя корректно, Терентьев всегда был напоказ вежлив и доброжелателен – Виталий давно отметил это.
– Пока мы тут грузиться будем да до старта доедем, пусть взлетает и сделает пару заходов над объектом по разным азимутам. Высота не ниже трехсот! Это важно, не ниже трехсот! А потом пусть нас подбирает.
– Понял, передаю, – кивнул Джексон и исчез в глубине аппаратной.
– Ну, – Терентьев хлопнул ладонями и азартно потер их одна о другую, – где там «бобик»? Не видно?
– А обед? – тоскливо вопросил один из двоих бойцов, назначенных грузчиками. – Обед как же?
– Обед? – Терентьев перестал улыбаться, взглянул на часы и пару секунд поразмыслил. – А на обед по дороге заедем! Прямо на «бобике»! Фигли бы и нет?
Бойцы моментально повеселели: война войной, а кормежка по распорядку! Старый солдатский принцип, проверенный временем, а значит, глубоко верный.
Виталий, во всяком случае, ничуть не возражал, хотя охотничий азарт его тоже захлестнул, не без этого.
Подождет база полчасика, никуда не денется.
«Бобик» подъехал минут через семь-восемь.
Глава тринадцатая
Виталий стоял на самом краю взлетно-посадочной площадки и смотрел в видеоусилитель наружу, за почти невидимый купол силовой защиты. На возвышение, под которым пряталась чужая база.
Отсюда возвышение напоминало не колесо, а скорее монету, огромную монету, неведомо кем заброшенную в лорейские степи, да так и застрявшую в травах. Верхняя грань ее на первый взгляд являла идеальный перпендикуляр направлению действия силы тяжести. Иными словами, пузырек в древнем плотничьем уровне на этой поверхности всегда оставался бы в пределах верхней отметины, как сам уровень ни расположи.
«А ведь за многие годы идеальная плоскость не могла не нарушиться, как хорошо изначально ни строй, – рассеянно подумал Виталий. – Значит, кто-то или что-то следит за базой, за окрестностями, и если что-либо меняется – исправляет».
Подошел Терентьев – по приезде он сразу же отправился толковать с дежурной сменой в наспех собранную диспетчерскую башенку, а теперь вернулся.
– Наблюдаешь? – спросил он, мельком глянув на экран стажерского планшета.
– Ага.
– Погляди лучше поток с избранным. Самый последний ролик.
– А что там?
– Погляди-погляди, интересно, что скажешь.
Виталий послушно соскочил с потока, транслирующего картинку в реальном времени, и вывел список записей. Последний ролик был небольшим – это все, что можно было понять по оглавлению и имени.
Запись оказалась любопытной: какой-то местный котяра, комплекцией и статурой живо напоминающий велосипед, погнал одну из газелей-косулей от ближайшего стада прямехонько к возвышению над чужой базой. Виталий напрягся, стараясь ничего не упустить, на мгновение забыв, что запись легко можно прокрутить повторно.
К его величайшему удивлению, ничего особенного не произошло: в центре возвышения не возникло колеблющееся марево, газеля-косуля и не подумала исчезать в характерной вспышке, напротив – благополучно вскочила на метровую высоту и понеслась дальше, в центр «монеты». Котяра – за ней. Метре примерно на пятидесятом-шестидесятом котяра жертву подсек, уронил, навалился и загрыз. А потом, вцепившись зубами ей в горло, поволок прочь. Не туда, где вместе с добычей только что запрыгнул на возвышение, а чуть в сторону, но тоже к ближнему краю. Стащил с края вниз и преспокойно поволок дальше – видимо, искать укромный уголок для обеда.
– Вот так вот, – пробормотал Виталий. – Животных оно, стало быть, не трогает.
– Получается, так. Я поспрошал ребят с наблюдения и диспетчеров – никто не видел, чтобы над базой паслась или просто слонялась какая-либо живность. Только вот в такие моменты, видимо, она и оказывается на пятаке. Но потом спешит покинуть это место. Эх, биологов нет, интересно, что бы они сказали на этот счет…
– Неужели на Лорее нет биологов? – с сомнением протянул Виталий.
– Почему нет? Есть конечно, – Терентьев вздохнул. – Но к операции их пока не привлекли, а зря. Скоро привлекут. Только нам ждать, понятное дело, не с руки.
– Когда полетим? – справился Виталий осторожно.
– Мы с тобой никуда не полетим, – буднично сообщил мастер. – Во-первых, нам запретили туда соваться лично. Дорожат, понимаешь ли…
– Запретили? – удивился Виталий. – А кто говорил, что полезем туда мы, потому что больше некому?
– Я говорил, – Терентьев снова вздохнул. – Но это еще до запрета было. Запрет пришел, когда мы обедали, меньше часа назад. Впрочем, и без запрета мы не полетели бы. Не наше это дело – автономы высеивать, тут и заварзинский сержант справится с бойцами. Наше дело – наблюдать и делать выводы.
– Понятно, – кивнул Виталий с некоторым разочарованием. Все-таки непосредственный штурм чужой базы представлялся ему делом интересным и увлекательным, даже невзирая на очевидную небезопасность подобного мероприятия. Но за последнее время Виталий проникся такой всепоглощающей верой в знания и опыт своего начальника, что сомнений в успешном исходе любой операции попросту не допускал.
– Ага, вон и связисты, – заметил Терентьев. – Значит, будет у нас приоритетный видеоканал. С комфортом станем глядеть, на большом экране, у Заварзина в аппаратной. Хорошо. А вон и борт, отличненько!