Заварзин вернулся к пульту и там чем-то пощелкал.
– Хренушки, – сообщил он грустно. – Питания нет. Ни от нашего генератора, ни от бортовой аварийки. Вы как хотите, а я пошел.
На этот раз Терентьев возражать не стал.
«А как там Зоя?» – внезапно ужалило Виталия.
Он попробовал вызвать ее, но гражданская сеть лежала вмертвую.
Виталий спрятал планшет и вскочил.
– Сиди, – приказал ему Терентьев, в очередной раз демонстрируя навыки прикладной телепатии в коллективе. – Чем ты ей сейчас поможешь? Если выжила – спасут.
– Кто спасет? – угрюмо спросил Виталий.
– Спасатели, кто ж еще? – фыркнул Терентьев. – Их лагеря в стороне и достаточно далеко, чтобы не пострадать от импакта. Я думаю, они уже прискакали.
«А и верно!» – Виталий в который раз упустил очевидную вещь: параллельно с любым полевым выездом полковой разведки, даже если он учебный, обязательно разворачивают два-три спасательских комплекса, причем в разных местах, чтобы все вместе одним ударом не накрыло. Но тревога все равно никуда не делась.
Тем временем Заварзин отдраил люк, правда, тяжелую створку пока не открывал. Нерешительно оглянулся на остальных, выдохнул, пробормотал: «Ну, двинули…» – и наконец толкнул люк.
Тот приоткрылся.
Вопреки опасениям, снаружи было светло и прохладно, в том смысле, что температура явно не стремилась к опасным пределам. В щели засинело безоблачное лорейское небо.
Заварзин толкнул люк смелее и сиганул наружу.
– Гаврилов! – заорал он. – Клебер! Вы где?
– Я пойду, – Виталий снова вскочил. – Вдруг майору подсобить надо?
– Погоди, – Терентьев в который раз поморщился. – Дай руку, помоги встать. Вот же ж хрень, совсем ноги отказали!
Виталий склонился и потянул мастера за руку; тот кое-как сел, а потом, опираясь на злополучный пульт, за который его воткнуло в момент импакта, встал.
– Все, давай, дальше я сам.
Виталий торопливо покинул аппаратную, спрыгнув на усеянную мельчайшей пылью почву.
Раньше тут пыли не было. Совсем.
Заварзин кулаком стучал в люк соседнего «Платана», но звуков при этом никаких не раздавалось. Тогда он вытащил из кобуры пистолет и принялся колотить рукояткой – точнее, металлическим кольцом, вплавленным в пластик рукоятки. Звук все равно получился не очень громким, но внутри его тем не менее услышали – меньше чем через минуту люк отдраился и приоткрылся.
Люди все, в сущности, одинаковы: укрывшиеся в соседнем корабле бойцы тоже сначала сунули носы лишь в узенькую щелочку, а уж потом распахнули люк пошире.
– Все целы? – нетерпеливо справился Заварзин, за шиворот вытаскивая из люка продвинутого бойца, – того самого, который раздобыл так и не высадившийся на чужую базу полотер.
– Гаврилов руку сломал, – виновато сообщил боец. – Внутри лежит. А мы с Диком в порядке. Иштван с Омельченко и Клебером в четверке должны быть, они туда побежали.
– А Манукян?
– Манукян за пайкой для патрульного ушел, минут за десять до… этого.
Заварзин мрачно выругался.
Ребята из четверки как раз отдраились самостоятельно – там тоже все были живы, но Клебер разбил голову, правда, не так сильно, как мичман. Пеной, впрочем, его все равно облили.
– Эй, погорельцы! Чей объект? – проорали вдруг со стороны главной улицы.
Виталий рывком обернулся. Там стояли четверо – в желтых комбинезонах спасателей и знакомых гребенчатых шлемах.
– Помощь нужна?
– Майор Заварзин, разведавтоматика, – представился хозяин, быстрым шагом устремляясь туда. – Медики нужны, у нас тут сломанная рука и две разбитых головы, одна сильно, вплоть до «зубы на палубе».
Гребенчатые шлемы разделились: двое прошлись вдоль ряда «Платанов» со стороны люков, один пошел в обход со стороны пилотских кабин, а оставшийся обернулся, призывно поднял руку и дважды сжал-разжал кулак.
Через пару минут явились трое в белых комбинезонах с красными крестами во всю грудь. Такие же кресты медики носили и на спинах – издалека видать.
У Виталия немного отлегло от сердца – ситуация явно не являлась аховой и уже бралась под жесткий контроль. Невзирая на то, что палаточного городка, насколько было видно с этого места, больше не существовало.
– С головой и зубами тут, с рукой там, – на ходу показывал Заварзин. – А этот легкий, подождет.
Терентьев, стоявший в проеме люка в аппаратную, посторонился, пропуская врачей, а потом, не очень твердо ступая, спустился по лесенке, чего обычно никто не делал – спрыгивали прямо на землю.
– Слышьте, ребята! Не в курсе – со сбитого корабля кто отстреливался, как сели? – обратился Заварзин к спасателям.
– А что, на борту твои были? – поинтересовался ближний из них.
– Сержант и два бойца, – сообщил Заварзин. – Автономы высеивали, когда по ним долбануло.
– А, точно, вы ж разведавтоматика! – кивнул спасатель. – Подробностей не знаю, но слышал, что без летала. Как минимум – живы.
– Фух, – выдохнул Заварзин с нескрываемым облегчением. – Хоть бы еще и целы оказались. А вообще… много жертв?
– На эту минуту восемнадцать. Все в эпицентре и около.
Заварзин вздохнул и вновь беспомощно выругался. Куда-то туда, в сторону столовой, непосредственно перед взрывом отправился его солдат Манукян. Выжил ли? Тоже ведь вопрос, если до сих пор не появился у родных «Платанов»…
Терентьев продолжал стоять около лесенки в аппаратную, придерживаясь за обшивку рукой. Перехватив умоляющий взгляд Виталия, он вздохнул и проворчал:
– Иди уж, куда тебя девать! Только без подвигов, до ЗАСа и назад! Убедишься, что с ней все в порядке, и сюда! Это приказ.
– Есть сюда, – пробормотал Виталий, напяливая кепку. – Я быстро!
Наверное, мастер проводил его взглядом в спину. Но убедиться в этом не было возможности – Виталий не оборачивался.
«Платаны» Заварзина стояли не то чтобы на отшибе, но в целом – чуть в сторонке от центра лагеря. Вероятно, поэтому они и отделались так легко.
На месте палаток-казарм, кухни, столовой теперь зияла голая пыльная проплешина, в центре которой виднелся обрамленный валиком кратер. Небольшой, метров пяти-шести в диаметре. Пыль на грунте была мелкая, но в воздух вздымалась неохотно и почти сразу же оседала. За границы округлой проплешины унесло и палатки, и мелкие машины вроде «бобиков».
И человеческие тела тоже.
Спасатели и медики работали вовсю, то и дело очередной пострадавший на платформе-носилках отбывал на восток или юго-запад, где, по всей видимости, располагались аварийные вспомогательные лагеря. Виталий надеялся, что на платформах раненые, а не трупы.
«Красному уголку» тоже досталось: корабли разметало, а некоторые, в основном малотоннажные типа двухсоток, попереворачивало и навалило друг на друга. Спасателей хватало и тут, но технику они пока не подтянули, поэтому в перевернутые двухсотки приходилось забираться как придется: и по заброшенным в люки лестницам-плетенкам, и с помощью наспех сваленных в кучу самых разных предметов, и даже с помощью ранца один из спасателей пробовал, пока на него не наорало начальство.
Из возгласов начальства Виталий узнал, что небо в окрестностях выезда закрыто.
Аппаратная ЗАСа уцелела, однако одна из трех ее опор подломилась, поэтому стоял корабль косо. Люк был распахнут, перед ним топтались двое медиков с ручными носилками. Чуть дальше стояли гражданские – женщина лет пятидесяти и миловидная девушка, ровесница Виталия. У женщины была аккуратно запенена голова, казалось даже, что это лента или диковинный головной убор, а не лечебная замена допотопных бинтов. Девушка была незнакомая, хотя Виталий издалека принял ее за улыбчивую Зоину напарницу.
Ошибся.
– Здравствуйте, – Виталий подошел к ним и зачем-то козырнул. – Не подскажете, Матвеева здесь?
Женщина повернула голову и строго поглядела на Виталия.
– А вы ей кто, извините? – спросила она сухо.
– Ухажер, – Виталий развел руками. Откуда вдруг выскочило именно это слово – он вряд ли смог бы объяснить.
– Тот самый пропавший выпускник? – Виталию показалось, что женщина немного смягчилась.
– Ну, в общем, да, – решил не юлить Виталий. Все равно объяснять долго, да и незачем.
– Понятно. Матвеева сменилась в семнадцать ноль-ноль, вместе со всеми, – сообщила женщина. – Ищите там!
И махнула рукой куда-то прочь от ЗАСовской аппаратной и от воронки в центре лагеря.
Это Виталия несколько подбодрило – чем дальше от места падения болида, тем лучше. Меньше разрушений, а значит, меньше и жертв.
– Благодарю вас, – Виталий кивнул как мог учтиво и поспешил в указанном направлении.
Корабли там стояли кучнее, и были это в основном транспортные монстры-пятисотки, тяжелые и основательные. Чтобы нанести им заметный ущерб или хотя бы сдвинуть с места, требовался метеорит покрупнее того, что сегодня упал.
В итоге Виталий пришел к кордону «Вомбата» перед уже знакомой КШМ-кой, где совсем недавно совещалось командование, однако даже не успел вынуть пропуск – его нагнал «бобик» с покореженными дугами, но с уцелевшей ходовой. На заднем сиденье расположились уже знакомая женщина, Зоина начальница, и девушка, с которыми Виталий расстался всего несколько минут назад.
– Молодой человек! – обратилась женщина к Виталию. – Смену Матвеевой вызвали в резерв, так что не ищите, вы ее сейчас все равно не найдете. Я передала ей, что вы целы и невредимы. Резерв сменится только в полночь, не тратьте время попусту.
– Спасибо, – пробормотал Виталий и на этот раз зачем-то поклонился.
«Бобик» укатил, а Виталий остался перед кордоном со смешанными чувствами и нерешительностью в душе. Громилы из «Вомбата» глядели на него сочувственно-иронически.
«Что ж, – подумал Виталий. – Главное – Зоя жива и, судя по всему, не ранена. Обо мне она тоже все знает. Самое время вернуться к мастеру, вдруг понадоблюсь? Да и приказ…»
Он повернулся и сделал пару шагов к главной улице, но что-то его задержало и заставило обернуться.
Что-то лишнее в поле зрения. То, чего быть, по идее, не должно, хотя что это такое – Виталий пока и сам не осознал.