К чести Волена, отреагировал он весьма спокойно, забрал у меня собаку и потащил в лабораторию. Та уже даже не огрызалась, теряя из виду Муху.
Сама девчушка разогналась тоже за раненым, но я придержала ее за плечо и мотнула головой в сторону кухни.
— Идем накормлю.
Мда. Вот что-что, а еда у таких как мы всегда крайне важная вещь.
Потому на кухне, вымыв Мухе руки и сделав пару любимых бутербродов с ветчиной, я и решила спросить:
— Как это случилось?
Муха молчала ровно до того момента, пока последний кусок бутерброда не исчез с тарелки.
— Та как. По глупости. Я под Рваным Ухом хожу. Знаешь же. Точнее под его шестерками. Так что я даже мельче шестерки. Так… шушера. Раньше надо мной Вудрик был. Нормально было. Он даже нам на кармане оставлял медяки какие-то. Но кто-то стукнул Рваному Уху, мол ворует Вудрик. Ну, и пару дней его уже никто не видел. А вчера над нами новенького поставили. Сирфл Медяк. Такая сволочь. Поставил нам таксу… — Муха тяжело вздохнула и потянулась за чаем, отхлебнула и тут же отставила. — А кому как не тебе знать, что бывают дни… короче, не наработала я. Он разозлился, — Муха подняла подол платья, показав огромный синяк на бедре. — А Малыш — за меня вступился. Его отчим натаскивал сразу в горло… Но Медяк как-то вывернулся. Я и сама не заметила, как он вытащил нож и пропорол брюхо Малышу…
Тут Муха всхлипнула и снова разрыдалась.
— А потом я… Медяка… битой бутылкой в спину… сама не знаю, как вышло. Но мне теперь в бега надо. Как только Малыш поправиться.
А я слушала и понимала, что некогда и мне доставалось так же. Только пса у меня такого не было. Который за меня вступился бы, и за которого я готова была бы убить…
— Расслабься. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Не быть мне Шустрой Кэт!
Наверное, мне нужно было бы еще чего-то там напридумывать и пообещать. Но обещать пустого я не умею, а в остальном мне бы с хозяином дома переговорить.
— Мисс Кэтрина, кажется я вам запретил хозяйничать на моей кухне, — с обычно бесстрастной рожей прямо с порога начал ворчать герр. — После вас здесь такое творится, словно ураган промчался.
— Спокойно Эд! Я все разложила, как было! Так что не надо тут свистеть, как забытый на плите чайник. Лучше давай, подсуетись. Ребенку надо помыться, переодеться и малость передремать.
— Я не хо…
— Спрашивать тебя буду. Вали давай, пока я добрая.
Получилось как-то не так грозно, как я намеревалась, но в общем дите меня послушало. Поднялось и, бросив осторожный, оценивающий взгляд на герра, поплелось к двери.
— Муха! — вспомнила я еще об одном. — Как хоть тебя мамка назвала? А то тут некоторые нервничают, когда по прозвищу…
— Адель, — чуть помявшись, ответила она. — Но лучше Муха.
Видно будет.
— Герр… будь послушно нежитью. Хорошо?
— Как скажите, страшный и ужасный некромант, которого я теперь должен слушать, прикусив язык клыками, — с обычной каменной рожей согласился тот и, резко развернувшись, пошагал проводить ребенка.
Заодно контролировать, чтобы она не утащила чего.
Я осталась переваривать все, что случилось. Расписка, договор, из-за воротника выползло моё умертвив, прости Единый. Собака в грязном переулке. Воняла я, наверное… И вообще…
— О чем задумалась? Заметь, я спросил не о том, какого темного тебя опять в Висельники понесло.
Абрахам выглядел спокойным.
— Дела! — ответила я, достав из-за пазухи бумажки и протянув их магистру с богатым жизненный опытом. — Как Малыш?
— Значит, этот песик — Малыш? Очень мило. Жить будет. Объяснишь? Объяснишь… как тут?
— Слушай Абрахам, я помню — уже спрашивала, но все же… Как ты относишься к тому, чтобы к у нас появился ребенок? Даже не маленький.
Абрахам на это вопросительно выгнул бровь и состроил непередаваемое выражение физиономии.
— Мне, наверное, стоит подумать над твоим предложением. Думаю, лучше всего это будет сделать по дороге в городскую мэрию. Кажется, Милвене Лорас пора бы послать всех к чертям. Никуда не сунь голову пока меня не будет. Дай хоть немного спокойно пожить!
— Да не вопрос! Тоже мне…
Но все же улыбнулась, глядя, как он пятиться к двери.
Что ж. нужно бы отдохнуть. Впереди начало учебного года, суд за родовое имение и куча всего… А у меня видок, как у свежеподнятого зомби. Не порядок. Вы так не считаете?
Я считаю!
И вообще, жуть как любопытно, что в этом году первый курс воровать будет. И на какой факультет поступила так листийка..
Эх…
— Страшный и ужасный некромант! — начал герр, вернувшись. — Нежить докладывает, девочка спит…
— Ты перестанешь дуться?
— Нежити не положено перечить некроманту, — вздернув нос, заметил Эд. — Но нежить может дуться.
Ох, Единый тебя накажи!
Как же сложно быть страшным и ужасным… хотя…
Если ты при этом еще и Шустра Кэт. То вполне себе ничего!
Эпилог
Порой в нашей жизни всё происходит само собой и именно так, как должно быть.
Ветер несущий штормовые волны высотой в корабль, часто выбрасывает на берег сокровища. А сетуя на ливень, мы не придаем значения тому, как радуемся цветам и головокружительным запахам после дождя. Порой мы злимся, на пошатнувшееся постоянство, пытаемся подпереть разъезжающийся старый дом, не желая обживать новый.
В общем, как говорила мать моя, женщина мудрая и дальновидная, сиди и жди, что выйдет из этого роя. Если не выйдет ничего, смыться всегда успеешь. А если вдруг все получится, так почему бы не взять то, что плывет тебе в руки?
И, правда.
Как вы уже поняли из всего того, что я вам рассказала, в моей жизни такие советы стали были очень полезны, и думаю, будут и дальше. Потому как жизнь мага-некроманта замужнего за магом целителем, приемной матери мелкой воровки- карманщицы с потенциалом будущей примы столичного театра, не меньше, спокойной быть не может. Именно поэтому иногда приходится все же подождать и понадеяться, что пройдет само.
Вам, наверное интересно, как же сложилась наша жизнь после…
Нормально сложилась.
Милка с Алеком разорвали договор с мастером Сивэ и наконец поженились. Ее папашу грохнули за долги в темной подворотне Семи Висельников. Милка рыдала, как полоумная, а как по мне пусть горит в аду. Там ему и место.
Эвер и Аонья Куро принцесса листийская некогда спасшая меня от покушения моей лошади на мою же персону, до сих пор не могут решить, кто из них лучше делает подлянки. Но после того, как затопили мужское общежитие — малость поугомонились.
Магистр Дорк прячется в морге последний месяц. Периодически показываясь в учебных корпусах, на полигоне с нежитью, даже на городском кладбище, но только не дома. Все потому, что он твердо уверен в том, что воспитанием маленьких детей должна заниматься женщина. Сама женщина категорически против. И вы себе можете представить, во что выливается подобный конфликт интересов, когда два таких твердолобых монстра все же стыкаются на одной территории.
Мы с Абрахамом все же довели дело до конца и освободили душу Сильвии. Правда, это получилось совершенно случайно…
Все действительно получилось само собой.
Вообще дело было всего-то в выборе тела. Но в нем же была и загвоздка. Как думаете, какова по-вашему вероятность найти умирающего ребенка? И еще, кем, черти бы меня за ноги таскали, нужно быть, чтобы спокойно ждать пока он умрет. Чтобы стоять и ждать, когда его душа освободит нужное нам тело.
Честно, дермовенькая ситуацийка. Я даже подумывала послать все к чертям собачьим и остаться просто миссис Волен. Тоже ничего так, пусть и Бирм в девичестве.
Но видимо, судьба решает все за нас. Это тоже случайно вышло.
Я хотела картину. С лилиями. Вот хоть ты тресни меня по лбу, а лилии и все.
И заказать я их решила Ираго Художнику. Пусть он не лучших моральных качеств человек, но все же картинны у него сногсшибательные. Так и виделось — лилии на фоне разверзшегося ада.
Так вот.
Это было время на стыке осени с зимой. Когда днем еще осень, а ночью уже все — зима, мороз и даже снег пролетает. Ненавижу зиму. И осень кстати тоже.
Ну, то такое.
Шли мы уже с Висельников. Вечерело. Народ выходил на промысел или пропивать заработанное за день. Кто-то начинал скандалить и бить посуду, кто-то просто орать в подворотнях.
А я шагала под руку с магистром, черт, до сих пор привыкнуть не могу, Светлой магии и самым талантливым целителем столицы и улыбалась, как дурочка, порой ловя на себе взгляды прохожих, которые едва кивнув в знак уважения, спешили смыться по добру по здорову. И так же это тешит самолюбие.
Правда наслаждалась я не долго.
Уже почти миновав базарную площадь и совершенно того не ожидая мы совершенно случайно наткнулись на труп женщины. Ничего необычного. Просто замерзшая бродяжка, не сумевшая найти себе приют. Жалко конечно, но такое в Семи Висельниках на трёх поворотах пять раз встретишь. И в принципе ничего аж такого, если бы я случайно не заметила сверток, который она прижимала к груди. Еще теплый, но уже не живой.
Честно, я могу привыкнуть к трупам воров, стариков, даже просто женщин и мужчин. Но никогда не смогу осознать и принять замысел Единого в котором гибнут дети. Наверное, именно поэтому я, схватив малыша и убедившись, что это девочка, бегом помчалась в сторону таверны «У Рохаса». Вот там мы с Абрахамом и провели этот чертов ритуал. В комнате на втором этаже, некогда принадлежавшей Сивайе, а после ее смерти просто ставшей ей памятником.
Я не помню как все было. Оно само. Единственное, что я помню и даже чувствую до сих пор, когда пытаюсь вспомнить, — страх. Это действительно страшно. Не знаю, почему именно, но чувство это парализующее и на уровне инстинкта.
И все же у нас все получилось.
Как и потом доказать на примере Силь, что опыт был удачен.
Правда все наработки дедуля Волен велел сжечь и никому не показывать. Мало ли, что себе аристократия навыдумывает.