Амала фыркнула, но почесала уведомлять Сноули о моём прибытии.
Не нравилась мне её медлительность. Вот вообще не нравилась. И вообще — с душком нехорошим дело было.
Сноули нарисовался спустя ещё пять минут. На стол хлопнулось нечто напоминающее монету из красного золота с периодически пробегающими по ней синеватыми отблесками. Да-а-а… Раньше мне такое было не по карману.
— За качество отвечаю, — буркнул Маг и сел на стул напротив меня. — Прикладываешь к двери, и оно замкнёт и заглушит все защитные заклинания. На всё про всё у тебя будет минут десять. Если маг, накладывающий заклинания, хороший, то и того меньше.
— А ничё получше не нашлось? — решила я повозмущаться.
— Не нравится — собралась и свалила отсюда. От тебя и так вечно одни проблемы.
— Это какие же? — отсчитывала я остаток оплаты и заныкала тут же в кошеле маготмычки.
— Люди Полумесяца у меня побывали.
— И? — тут же напряглась я.
— Ну и ничего. Мне до ваших разборок нет никакого дела.
Ну да. В этом весь Сноули Маг. Всегда в курсе всего, но никогда нигде не засвечивается и ни во что не влезает.
Тук-тук. Постучались в дверь. Амала открыла так быстро, что я дёрнуться не успела. А вот осознать, что тут мне и всё — очень даже.
В дом Рыжей ввалились пара головорезов и… чёрт, вот даже не удивилась, Ловас. Стоит, как ни в чём не бывало. Лыбится. Тварь. А было время, когда мне этот белокурый, синеглазый и весёлый паренек нравился. М-да… очень уж давно было.
— Здрасьте! — квакнула я, понимая, что не зря мне чуйка сигнализировала, и подпрыгнула на месте, уже думая, куда бежать.
Конечно же, рыпнулась в сторону окна. Но, увы, не слишком-то и быстро. В спину прилетело нечто тяжелое и твёрдое, свалив с ног. Воздух вылетел из лёгких, а в глазах потемнело. Вот дрянь…
— Шустрая Кэт, с тобой хочет говорить Гори Полумесяц, — прогудел один из амбалов Гори, цапнув меня за волосы и поставив на ноги.
Ловас в этот момент опустил в загребущие ручки Рыжей Амалы звякнувший кошель. Я бросила короткий взгляд на Мага. Морщится, губы поджимает, а молчит. Это ж Амала. Любовь всей его жизни. Сука жадная. Выживу — вернусь и всё припомню.
Я резко дёрнулась и получила под дых. Да так, что едва рассвет в глазах заниматься стал, и тут же всё… опять закат. Но на то, чтобы коснуться серёжек, меня хватило.
— Занят я, Кэт. Или ты с первого раза не понимаешь?
— А Полумесяц сам ко мне с визитом не мог явиться? Мне как-то недосуг по Висельникам шататься, — тут же то ли простонала, то ли прохрипела я. — Дел по горло.
— Ничё, Кэт, — встрял Ловас, — у тебя совсем скоро дел вообще не останется. Кроме как червей кормить.
— Ты где? — напряженно спросили по ту сторону экстренной связи.
Ну как тебе объяснить, магистр Абрахам Волен? В полной ж… жутких кошмаров ситуации.
— Вставай. Гори заждался тебя, Шустрая, — буркнул держащий меня за волосы головорез.
— И ты думаешь, что я сейчас побегу до нижних трущоб? После вашего-то приветствия. Да мне хоть бы до Вислы доковылять.
— Держись, Кэт. Я скоро, — пообещал магистр.
А куда я денусь?
— Доковыляешь, — успокоил меня Ловас. — Если что, дотянем, — ухмыльнулся он, подошёл близко так, что меня обдало вонищей свежайшего перегара, снял с пояса кошель и сорвал серёжки. Боли я уже не чувствовала, только как по шее потекло нечто горячее. Тварь. Уши порвал.
Я криво улыбнулась.
— Ты, Ловас, смотрю, на повышение пошёл. То у Сэма шестерил, теперь у самого Гори.
За эти вполне справедливые слова я вполне закономерно получила по морде.
Мрррак… Подзабыла я что-то, как наши приласкать умеют.
Почему-то вспомнилось, как впервые меня облаготельствовали ласками за рвение и энтузиазм.
В тот день как-то не шло дело. Мне едва сравнялось восемь, и базарная площадь только открыла для меня свои объятья. В срезанных мной кошелях оказались исключительно медяки. А значит, оставаться мне по обещанию Сэма без ужина, завтрака, а после и обеда. Что меня, вечно голодную, угнетало и подстегивало к решительным действиям. Действия эти направились в сторону одного господина. С виду небедного и благородного.
Оказалось, что только с виду. Потому как господин сей был шулером. За руку он меня не поймал, но нашёл уже через денёк. И внушительными тумаками объяснил, что у своих воровать нехорошо. Запомнила я его на всю оставшуюся жизнь. Даже после того, как удача от шулера отвернулась и его хладный труп нашли в Висле — наука его осталась в памяти надолго. Как и тяжесть кулаков, что вдалбливали её в мою неопытную голову.
— Хватит, — рявкнул второй амбал. — Гори велел живой притащить.
Меня подхватили под руки и выволокли из дома Рыжей Амалы.
Специфика Квартала Семи Висельников в том, что даже если тебя будут избивать в базарный день на площади, полной народа, за тебя не то что никто не вступится, а даже не поинтересуются, что вообще происходит, и поспешат ретироваться, дабы под горячую руку и самим не попасть. Я и сама не раз так делала. Закон Висельников: короче нос — длиннее жизнь. Жаль, что сейчас мне довелось прочувствовать всю его прелесть на себе.
Я не кричала, не звала на помощь. Тащилась за амбалом, что держал меня под руку. И только ухмылялась прохожим, отводившим глаза и ускоряющим шаг.
Мелькнуло в толпе что-то серое, кажется, Шпонька. И тут же исчезло. Правильно, Шпонька, вали отсюда, пока кто не припомнил, что мы с тобой неделю тому тут лясы точили.
В голове гудело так, что ни одна мысль в ней не задерживалась надолго.
Мы свернули в один из грязных переулков. Под ногами захлюпали помои и отходы жизнедеятельности населения. М-да… отвыкла я от родного квартала. Думала, что всё — новую жизнь начала. А всё же… не отпускает Квартал Семи Висельников детей своих.
Логово Гори Полумецяца было ярким примером фразы: слепили из того, что было. То есть чего наворовали — того и понаставили. Рядом с дорогущим красным диваном на поцарапанной тумбочке стояла дешёвая ваза, коряво подделанная под эвстилийскую. На грубой работы столе — золотая пепельница, грязная настолько, что золота того и видно не было. А под ногами ковёр с высоким ворсом и неизвестного цвета. Вот так как-то.
И вот на этом диване развалился Гори Полумесяц со стаканом какого-то чёрного пойла и сигаретой в руках.
— Шустрая Кэт… — улыбнулся во все тридцать два Гори Полумесяц. — Как же я рад тебя видеть.
— Хотела бы я, чтобы это было взаимно, — буркнула я, хлопнувшись на обитый красной тканью стул. — С чего ж такая честь? Эскорт, как для особы королевских кровей, — кивнула я на застывших с двух сторон возле меня амбалов.
Полумесяц был из тех людей, что имели вроде бы и не отталкивающую внешность, а глянешь — и кишки узлом завязались. С виду вроде ничего особенного. Для мужика даже красивый, если бы не шрам полумесяцем от левого виска до уголка губы. Зубы все на месте. Нос, как ни странно, ровный и даже ни разу не сломанный. Глаза чёрные. Но то, что в этих самых глазах читалось… вот я только что прочитала, что мне капец. Что бы он от меня ни услышал, а всё равно капец. А как говорится, приговорённый к смерти — самый смелый. Терять-то больше нечего.
— Так ты же сама бы не пришла, — резонно заметил местный туз. — Так что я решил принять меры.
— А ты вроде и не приглашал, — заметила я, закрыв один, и так заплывающий, глаз, дабы уменьшить количество собеседников до реального числа. — Может, я бы и пришла. Взяла бы бутылочку виски. Посидели бы. Потолковали о жизни нашей быстротечной.
Гори усмехнулся и покачал головой.
— Ты мне тут не жужжи, Шустрая. Кто тебя не знает, может, и поверил бы.
— Так на кой тебе сдалась такая мелкая сошка, как я? — решила я всё же уточнить причины моего здесь пребывания.
— А сама не догадываешься?
— Догадываюсь. Но мне твои амбалы так по куполу нащёлкали, что вообще не соображаю.
— Жаль. Такое дарование как ты, да без мозгов… Хотя уже без разницы. Всё равно подохнешь.
— Так хоть просветил бы, за какие заслуги.
— Как это за какие? — возмутился Гори Полумесяц. — За то, что замочила Сэма.
— Я его и пальцем не трогала, — поморщилась я, неосмотрительно открыла второй глаз, и Полумесяцев тут же стало двое. Вот дерьмо. Где же, черти бы его побрали, магистр.
— Трогала или нет, это неважно. Важно то, что завтра все будут знать, что Гори Полумесяц отомстил за смерть Трёхглазого Сэма.
Хм… ну да. А что ещё нужно, чтобы за тобой местное население потянулось. А ничегошеньки. Денег и авторитета и так хватает. Осталось только убедить несогласных.
Я покосилась на подпирающего стену Ловаса. Вот у кого учиться выживанию нужно. Сначала меня страже сдал, дабы пеньковую на шею не примерить. Теперь вот под Гори лёг и не краснеет.
— И что, теперь публичную казнь мне устроишь? — поинтересовалась я своей дальнейшей судьбой.
— Зачем публичную? Просто выжгу своё клеймо тебе на лбу и выброшу твой трупик в Висельниках.
Ну да. Личная подпись, так сказать…
Меня лично это настолько впечатлило, что резко затошнило. Да так резко, что не постеснялась испортить сапоги одному из амбалов Гори.
— Траванулась, наверное, — утерла я губы тыльной стороной ладони.
Амбал засопел, но с места не сдвинулся. Дрянь. Вот что делать-то?
— Ладно. Надоела ты мне уже. Рад был свидеться, Шустрая Кэт, — насквозь фальшиво заверил меня Гори Полумесяц.
— Что б тебе кишки на шею кто намотал, — пожелала я ему от души, глядя, как он самолично достает длинный обоюдоострый ножик. У меня тоже когда-то такой был. Правда, покороче.
Вот в этот момент у меня вся жизнь перед глазами пролетела. Хотя… чему там пролетать? Ещё и не жила толком. Бегала всё время то от стражи, то от неприятностей. А жить всё некогда было. Если бы не магистр… Эх, магистр, кажется, всё же сам искать свой медальончик будешь. И грустно так стало. Жалко себя, просто до слёз. Особенно, когда Гори вставать начал, медленно, словно время в густой кисель превратилось.