— Он уже затянулся, — прервал мои попытки отыскать следы содеянного зверства.
Кожа и правда оставалась гладкой, без единого изъяна, что можно было бы представить, как покушение на мою скромную персону.
— Чёрт бы его побрал! — вскрикнула я, срываясь с кровати и разглядывая шею в зеркало. — Какого тёмного?!
— Успокойся. Тебе подобное ничем не грозит. В отличие от Эда.
— Да плевать я хотела на герра! — воскликнула я.
— Ах, вот как! — неожиданно разозлился Абрахам и цапнул меня за руку.
Он потащил меня по коридору поместья, даже не дав сунуть ноги в тапочки. Босые ступни немели от холода, и по телу то и дело прокатывалась дрожь.
Небольшая дверь на первом этаже. Тёмная лестница, уходящая куда-то вниз. Сырая затхлость подвала дохнула в лицо. Я заартачилась. Но куда там…
Ступеньки были скользкими и узкими. Того и гляди оступишься и шею свернёшь в темноте. Но нет. Магистр спускался уверенно. Быстро, словно боялся не успеть или передумать.
А мне стало снова страшно. Представилось, что там, внизу, может быть. В подвале у некроманта-то. Да что угодно. От нежити до пентаграммы призыва. А может, вообще алтарь для кровавых ритуалов. И меня сейчас используют в качестве подопытного образца.
Как-то стало ещё страшнее, холоднее и зловещее. По узкому коридору прокатился не то вой, не то рык, полный боли. И в горле пересохло так, словно я неделю шла по пескам Нехеви. Ну, примерно так я представляла подобное путешествие.
Подвал был тёмным, ни одного светильника, факела, свечки. Но я видела. Видела сквозь эту тьму. Чувствовала её как продолжение себя. Решётки, каменные мешки…
Яркий свет резанул по глазам. Я зажмурилась. Досчитала до десяти и открыла глаза.
И застыла в ужасе.
В одном из каменных мешков, зарешеченных толстыми прутьями, на цепях толщиной с мою ногу висело нечто. Косматое. С длинными когтями. В разорванном тряпье. Или, правильней сказать, располосованном. Чудище вдохнуло. Глубоко, словно зверь. И тут же вскинулось, вцепилось в меня взглядом. Голодным, как у давно не кормленного животного. И раскрыло пасть, зашипело, демонстрируя четыре длинных, жёлтых, изогнутых клыка. Рванулось в цепях с такой силой, что казалось — затрещали звенья цепи, посыпалось каменное крошево из-под вбитых в стену колец. А на руках и ногах чудища появилась тёмная, вязкая кровь…
— Тебе до сих пор плевать на герра Эда? — спросил Абрахам и прижал меня лицом к прутьям так, что показалось на миг, будто я по ту сторону толстых прутьев. — Видишь, что с ним стало?
— Что он такое? — прохрипела я, пытаясь вырваться из мёртвой хватки магистра некроманта и упираясь руками в железные решётки.
Сложно было поверить, что это и есть сдержанный дворецкий. Ничего не осталось от герра, которому я с таким упорством портила нервы.
— Вампир он, — устало сказал он и наконец отпустил.
Резко. Так, что инерция отбросила меня к противоположной стене, больно приложив спиной о жёсткий холодный камень.
— И что с ним… — голос сорвался на очередной попытке нежити разорвать путы.
— Будет? — закончил за меня Абрахам, неотрывно глядя на то, во что превратился его дворецкий. — Не знаю. Ещё ни один некромант не поил вампира кровью свежеинициированного тёмного. Да вообще вампира впервые, насколько мне известно, напоили кровью некроманта, — и грустно улыбнулся. — Зато какой подопытный материал…
Стало неуютно, словно во всём была моя вина.
— Я не при делах! — тут же стала оправдываться то ли перед магистром, то ли перед чудищем, а то ли перед самой собой. — Это не я его покусала. Сам…
И заткнулась, под тяжёлым взглядом магистра.
— Думаю, нам лучше вернуться в твою комнату, — сказал он, подталкивая меня в сторону выхода. — Возьму для тебя несколько выходных, по состоянию здоровья. Займёмся тренировками.
Говорил спокойно, словно за спиной не осталось чудище, сошедшее с ума, рвавшееся в цепях и воющее, как безумное.
— Слушай, магистр… А может, он ещё оклемается? — с надеждой спросила я.
— Я очень на это надеюсь, Кэт, — глухо и тихо ответил Абрахам.
Мы сидели в кабинете, занятые каждый своим сверхважным делом. Волен чертил на бумаге какую-то схему, а я медитировала. Ну, по крайней мере, пыталась, следуя настоятельной рекомендации некроманта, не желающего и минуты тратить впустую. Абрахам вообще, кажется, считал, что время не то, чем можно разбрасываться. Странно для мага, у которого, считай, столетия впереди.
За окном снова затянул свою заунывно-похороную песню осенний дождь. Тяжёлые капли отстукивали по мутному стеклу ритм, наводящий на меня уже не спокойствие и умиротворение, а вызывая невыносимое желание зажать уши и снова спрятаться под одеялом. От всего мира. От Абрахама и чудища, которым стал Эд. Да и от себя самой. Но кто ж мне позволит-то?
— Не спи! Давай, три срединных потока ты уже взяла под контроль. Теперь верхний, — ворчал магистр, что-то черкая и снова записывая на желтоватом листе.
Притом скрёб с таким чувством, что по-моему, даже на столе оставались следы, в точности повторявшие надписи и чертежи с листа.
— Я его не чувствую, — жалко проскулила я, откидываясь на спинку глубокого мягкого кресла.
Я и правда не чувствовала двух потоков. Из пяти. Верхний и нижний, едва я пыталась на них сосредоточиться, словно рассеивались. Отчего создавалось впечатление, что я хватаю руками туман.
Если раньше я чувствовала все пять, и были они хоть и с чёрными прожилками, но всё же светлыми, то теперь только три срединных. Теперь они представляли собой чёрные вены, по которым медленно протекала тёмная сила. Чистая Тьма. В первый миг мне стало дурно от такого зрелища. Сама не знаю, с чего бы это, просто стало не по себе. Но Абрахам спокойно сказал, что это нормально и не стоит волноваться.
— Плохо, что не чувствуешь. А нижний? — оторвался от своих записей Волен.
— И нижний не чувствую.
Он задумчиво побарабанил по столешнице своими костлявыми пальцами. Звук получился до того раздражающим, что я поморщилась. Захотелось, запустить чем-то в магистра, дабы прервать этот чёртов звук.
Странно, но раньше я не замечала за собой такой раздражительности.
— Второй средний, — словно ни к кому не обращаясь, бросил Абрахам, глядя вроде и на меня, а вроде и сквозь меня.
Я сосредоточилась и снова погрузилась в себя. Да, тьма по второму среднему потоку бежала быстрее, толчками.
— Запомни, что стало причиной этому. И впредь не позволяй себе так остро реагировать. Подавляй в себе чувства и эмоции, Кэт.
— Откуда…
— Вижу, — коротко сказал магистр, снова погружаясь в свои записи. — Верхний и нижний потоки застыли. Словно заблокированы. И лучше было бы их открыть сейчас, чем прорвёт в самый неподходящий момент. Продолжай медитировать.
Медитировать больше не хотелось. Да и вообще, как-то мерзко на душе было.
Я поднялась с места, обошла стол и встала за спиной магистра, заглядывая в записи. Для меня они выглядели сущей белибердой. Хотя даже я узнала в рисунке простейшую пентаграмму, что являлась основой. А вот руны, значки и дополнительные линии… но спросила о другом.
— Так и будешь делать вид, что ничего не произошло?
Мне не хотелось начинать этот разговор. Как и ему, полагаю. Но и терзать себя догадками уже сил не было.
Два дня Абрахам старательно избегал любых разговоров о том, что произошло в библиотеке, о своём верном дворецком, на деле оказавшемся нежитью, и о моей дальнейшей роли в его планах. Да что там, он и разговаривал со мной постольку поскольку, судя по всему, только из-за того, что больше поговорить было не с кем. Меня это раздражало, злило и выводило из себя. Приходилось раз за разом напоминать себе, что так оно правильно. Не нужно привязываться к людям. Особенно к магам. Да и вообще…
— Кэт, то, что произошло… — устало сказал Абрахам уронив ручку на стол, отчего та, звучно стукнув о столешницу, проложила дорогу из чернил на бумаге и едва не упала на пол. Но магистр оказался проворней путешественницы и поймал её, можно сказать, на лету. — То, что случилось — нелепое стечение обстоятельств. Если искать виновных, то мы все хороши.
Я была ничуть с этим не согласна, но решила в кои веки выслушать магистра молча, а не в который уже раз оправдываться. К тому же оправдания эти звучали глупо и нелепо. И почему-то, чем больше я доказывала, что моей вины в произошедшем всего ничего, тем больше чувствовала себя… Неважно я себя чувствовала. Но говорить об этом не собиралась.
К тому же совсем с другой стороны взглянула на «стеснительность» герра. Тут и некромантом быть не нужно, чтобы догадаться, что отнюдь не мои соблазнительные мослы были причиной его стремления держаться от меня подальше. А вот горячая и вкусная кровь, ставшая причиной его преображения, очень даже.
В общем и целом, если герр оклемается, больше его дразнить не буду. Если, конечно, сама не вылечу со свистом из дома магистра. Или не решусь, наконец, взять вожжи собственной судьбы в свои руки.
— Я погорячился, — подбирая слова, напряжённо заговорил Абрахам, отстукивая некий ритм ручкой о столешницу. — Беседа с Эль… В общем, я был зол на тебя.
А как я была. Да что там была. Едва услышала это «Эль», как глухо заворочалась в голове злость, барабаня в висках в такт ритму, отстукиваемому магистром. И тут же, словно почувствовав или прочитав мои мысли, Абрахам вскочил, взял моё лицо в свои ладони и заглянул в глаза.
Сердце предательски пропустило удар и застучало где-то у горла. Зеленющие глаза магистра оказались так близко и смотрели так… на миг показалось, что он меня поцелует.
— Верхний открылся, чувствуешь? — сказал он, всё так же глядя в глаза. — Что стало причиной?
И всё? Это всё, что его интересовало?
Внутренний голос насмешливо осведомился: «А ты как думала?»
— Пошёл ты, — зло сказала я, сбросив его руки, и обошла по дуге, словно пол под ним мог вспыхнуть в любой момент.