— Угу. Потрясающий человек. Он до сих пор вспоминает тебя с восторгом. Странно, что совершенно не помнит меня.
— Он не молод уже… — пожал плечами брат. — Так вот. Следующие десять лет я только и делал, что искал… заметь, не сидел сложа руки, а искал выход.
— Попробовал бы ты не искать. Как ты с Сонеей спутался?
— Не поверишь, она меня обворовала.
После этих слов у меня вырвался короткий истерический смешок. Но я тут же сделала рукой знак продолжать.
— На Празднике Осенних Огней, — продолжил Рикар. — Когда мы были детьми, мама устраивала грандиозные приёмы. Но ты ненавидела все эти блюда, которые только выглядели красивыми, толпы расфуфыренных гостей, изысканную и скучную музыку. И тогда мы сбегали в Квартал Ремесленников, покупали разбавленный сидр и до самой ночи танцевали, пока хватало сил. А после смотрели на огни, что запускали в небо студенты пятого курса Академии магии и ведовства. Ты тогда говорила, что только ради этого стоит учиться там… после получали от родителей, но оно того стоило.
Он говорил, а я чувствовала, как предательски щиплет в носу. Как на глаза наворачиваются слезы. Нет, я не вспомнила того, о чём он говорил. Но это и было обидней всего. У меня БЫЛО нормальное детство. У меня БЫЛИ родственники и те, кому я небезразлична. У меня БЫЛО всё то, о чём я мечтала, завернувшись в потёртое тонкое одеяло и отбиваясь от таких же голодных, как и я, блох и клопов. И какая-то сволочь забрала у меня это. В груди рокотала настоящая ненависть к этому человеку…
— Прости, не хотел тебя расстроить, — спохватился Рикар, осторожно стирая слезу с моей щеки. — Давай отложим этот разговор.
— Э, нет. Давай, вываливай всю страшную правду. Только давай о том, как тебя угораздило пересечься с Сонеей Удачливой.
Рикар помолчал, но, видимо, решив, что я готова слушать, продолжил:
— Так вот, то был Праздник Осенних Огней. Пока я стоял и смотрел на то, как в небо поднимаются удивительной красоты иллюзорные звери и птицы, цветы и всё такое, эта… Она срезала мой кошелек. Ты можешь себе представить такое? Пигалица самоуверенная. Правда, она не догадывалась, что на кошель мага может быть навешен маячок. Потому мой визит утром стал для нее сюрпризом. Конечно, я был немн
ого зол. Но в конце концов мы смогли найти общий язык, а Сонеа по доброй воле согласилась вернуть деньги и отработать моральный ущерб.
В эту минуту мне почему-то вспомнилось, как я стала «добровольной» помощницей Абрахама, и представилось, как именно проходил сей душещипательный разговор. Тут согласишься по доброй воле на что угодно.
— И в чём же была её неоценимая и необходимая помощь?
— Она окрутила премьер-министра.
— Да ладно?
— Честное слово. Чему ты, собственно, удивляешься? Она была очень красива. Не кукольной красотой, а живой, настоящей. Как ты сейчас. Нужны были только пара платьев и учителя танцев и этикета.
На этих словах, я скосила глаза на дрыхнущего Абрахама:
— Ты ему инструкций не давал? Больно похоже мыслите.
— Очень смешно.
— И для чего ТЕБЕ был нужен этот маскарад?
— Собственно, для того, чтобы добыть сведенья по твоему делу.
— И как? Получилось?
— Не поверишь, но да. Сонеа подслушала его разговор с каким-то магом, из которого выплыло, что бродяжка, который свидетельствовал на суде, на деле ничего и не видел. Его вообще там и близко не было.
— Удивил. А никому не пришло в голову спросить, какого чёрта бродяжка делал в Квартале Цветущих Яблонь? Ладно. Допустим, стража проворонила. На суде не присутствовали менталисты? Я ведь не подзаборной нищенкой была. Да и дело не простое.
— Были, конечно. Но по словам Сонеи, тогда этому мужичку всунули некий амулет, о свойствах которого я могу только гадать. А после его уже не было смысла искать.
— Та да… валялся он, небось, в какой луже, захлебнувшись из неё своим безмерным счастьем, — поморщилась я. Хотя на самом деле это мне было как раз понятно. — И что потом? С Сонеей что-то случилось?
— Сонея почему-то решила, что может войти в высший свет только благодаря красоте, находчивости и умению держать лицо. А ещё внезапной беременности. Не тут-то было. Лирель, не дурак будь, решил проверить историю Сонеи, прежде чем вести её к алтарю. И выяснил он больше, чем даже ожидал. Сонею вышвырнули из его дома, но когда начались роды, он всё же решил поприсутствовать. Думаю, для того чтобы забрать тебя и воспитать, может, если и не как законную дочь, то хоть как бастарда. Ну а что было дальше — ты в курсе.
М-да… и что тут скажешь? Ничего.
— Почему ты не вернулся за мной в Висельники? — спросила я. Прозвучало как-то обиженно.
— Не получилось, — вздохнула тьма. — Вообще-то перстень мне отдали на хранение только потому, что никто не представлял возможным вернуть тебя. Ты считалась мёртвой с момента проведения ритуала создания Артефакта. Но во избежание экспериментов с моей стороны перстень проверяли, сравнивали с образом раз в месяц. И как ты понимаешь, мне нечего было предъявить магистрату после ритуала привития души. Мне пришлось бежать…
— Куда?
Тень замялась, но ответила.
— На острова.
Ну, это тоже понятно. Жить все хотят.
— Ты сказал, что у бродяжки был амулет… как думаешь, кто мог ему дать его?
— Ясно, что тот, кому было выгодно, чтобы правда не всплыла.
Догадка щёлкнула в голове, как замок, открывающий очередную дверь.
— Хорошо. Ещё один вопрос и мы расходимся. В каком изделии хранился образ артефакта? Это тоже был перстень?
— Нет. Это был медальон. Серебряный медальон с большим камнем. Кажется, ониксом.
За окном снова затянул заунывную дождь, отбивая ритм только ему известной песни. Наверное, дело шло к рассвету, но спать совершенно не хотелось. Ни мне, ни хозяину дома. Мы так и не решились разойтись по комнатам и сидели в гостиной каждый со своими непонятными чувствами и разлетающимися в разные стороны мыслями. Казалось, всё, произошедшее этой ночью — просто сон. Странный, дурацкий, но только сон.
Абрахам СТРАДАЛ. В самом трагичном смысле этого слова. Лежал на диване с завёрнутым в тряпочку льдом на голове и со мной не разговаривал. Грыз себя молча. Смакуя. Растягивая удовольствие. Периодически скрипел зубами так, что я поначалу поглядывала, а не скребутся ли это мыши. А то дело такое. Пока герр сидит в темнице, дом совсем запустим. Похоже, Абрахам накручивал себя со знанием дела, представляя заголовки завтрашних… точнее, уже сегодняшних газет: «Профессиональная гордость магистра Волена пала в неравной схватке со страшной силы призраком Сонеи Удачливой». Ну и что, что кроме меня никто ничего не знает. Это такие мелочи, не думаете? Сорвавшийся ритуал — феномен, который некромантский разум постичь не мог. Подумать только. Его, Абрахама Волена — и мордой в грязь. Да ещё и при свидетелях. Разубеждать и успокаивать его некромантское величество я не спешила. Просто потому, что пришлось бы рассказать ему всё от самого начала до самого конца. А я, уж простите, не могла вот так сразу непроверенными фактами сыпать. Потому старалась даже не смотреть на злого, как молоденький голодненький упырь, Абрахама.
Подозреваю, что в какой-то степени причиной его дурного настроения было то, что когда Рикар выбросил меня из Тени и снял заклятие с Волена, то я ничего лучше не придумала, как растолкать некроманта с криками: «Вставай! Нашел время дрыхнуть! Вся жизнь так мимо пройдёт!»
Шутка не удалась. Абрахам надулся. Даже то, что я всё же добралась до плиты и накормила его то ли поздним ужином, то ли ранним завтраком, не помогло. Моих кулинарных талантов хватило на яичницу с каким-то вяленым мясом. Но уж извините, что умеем. Как-то в Висельниках тирамису готовить не учили.
Моё подхалимство осталось незамеченным. Хотя не так. Оно было расценено, как проявление жалости. Лежит теперь, заедает яичницу своими нервами.
Хотя, скажу вам, то, что он не говорил со мной, мне было даже на руку. Не пришлось выдумывать страшно не похожих на правду историй того, что случилось. А просто прикидываться дурочкой — гордость не позволяла. Зато, с другой стороны, эта гнетущая тишина позволяла сидеть и щедро поливать рассуждениями прорастающие зёрна сомнений. Культивировать и взращивать слабенькое, но настойчиво зудящее чувство, что где-то меня надули.
Как-то всё было…
Внутри меня что-то волновалось, бунтовало, возмущалось. Слова брата снова и снова прокручивались в голове. Брата ли?
Прислушалась к себе. Я же должна хоть что-то помнить? Ну пусть если не помнить, то хоть чувствовать. А нет. Ничего такого. Мысль о том, что я была мисс из знатного рода, сестрой мага-гения и нехилым некромантом, так и не получила отклика в душе. А вот имя «Фил Рэндел» вызывало негодование, злость, обиду.
Я встала и перебралась поближе к единственному источнику информации, которому я доверяла. По крайней мере, на лжи я его не поймала ни разу, а то, что недоговаривал частенько… так я ему тоже тут душу не выворачивала.
— Абрахам! — всё же решилась я выдернуть некроманта из пучины самобичевания и самоуничижения, присев рядом и поправив на его голове сползающий на глаза мешок со льдом. — А зачем ты вообще взялся за исследование Артефакта Ролдена?
Он открыл один глаз, посмотрел на терпеливо ждущую ответа меня и снова закрыл. Выдержал театральную паузу и всё же соизволил ответить на поставленный вопрос.
— А почему бы и нет? — приподнявшись на локтях, спросил он. При этом мешок в который раз съехал и пришлось снова его поправлять, дабы Его Змейшество не прервались, не дай Единый. — Скажи, тебя что — не привлекла бы идея вечной жизни? Ролден был великим исследователем. А я тогда был молод и верил, что и правда смогу не только повторить ритуал, но и создать обратный. И, как видишь, одной цели я достиг. И близок к тому, чтобы достичь и второй. Во многом, конечно, я должен благодарить магистра Рэндела. Если бы не он, я бы даже не додумался повторить научный подвиг Рикарда Ролдена. Он был гением.