Одновременно с падением первого рубера, на пузо элитника упала часть челюсти второго, а за ней и он сам свалился с грузовика. Тварь крутилась, издавая рев с булькающими звуками, заливая все вокруг кровавой кашей, при этом дико махая лапами и крутясь вокруг себя. Конец этого странного танца поставил пулемётчик бронемашины, опустивший стволы и выдавший по твари очередь на остаток ленты, даже несмотря на то, что не дальше, чем в десяти метрах стоял Дикий и вальяжно продолжал курить сигару. Пулеметчик видел его через прицел, но не предавал этому никакого значения до тех пор, пока оба пулемета не прекратили извергать из себя огонь.
Звук боя почти разом стих, лишь отдельные выстрелы продолжали звучать отголосками хаоса, да снайперы вели точечный огонь по целям, которых не было видно со стороны колонны бронетехники. Многие поняли, что все твари разом самоликвидировались, но продолжали озираться в поисках других, пока не остановили свои взгляды на стоявшем в странной позе рейдере и вальяжно потягивавшим сигару несмотря на то, что он почти весь был облит внутренностями тварей.
— Что мать вашу за херня, — раздался крик из рации, который докатился до Дикого сразу с нескольких сторон, одновременно раздавшись в почти полной тишине.
— Крупных больше не чувствую, — чуть замешкавшись ответил один из сенсов.
— А что с элиткой? он ушёл? — поинтересовался голос другого сенса, также достигший ушей Дикого с нескольких сторон, он предположил, что в момент отмены тишины, все выкрутили свои приемники на максимум, чтобы не пропустить команд старших, но сейчас это давало странный стереофонический эффект.
Дикий снял с пояса свою радиостанцию, вытащил наушник из уха, поднес её к лицу и нажав тангуту сказал в эфир:
— Элитник ушел, — немного помедлив добавил, — ушел в мир иной, как и все твари, что нападали в авангарде.
— Кто говорит? — раздался резкий и отрывистый голос в ответ на его заявление.
— Дикий говорит, — представился он.
В этот момент он резко вспомнил про Шустряка и его предупреждение об откате, начав осматриваться вокруг и почти сразу заметил, как тот валялся навзничь в пяти метрах позади него. Дикий отреагировал мгновенно, подбежав он прощупал пульс и не с первого раза смог его ощутить, тот был медленным и очень слабым, складывалось такое ощущение, что вот-вот и он оборвется.
— Дикий Шатуну, срочно знахаря, — он запнулся, — всех знахарей на место боя, очень срочно!
Ответа ему не последовало, а почти мгновенно рядом с ним материализовался огромный кваз, с внушительным пулеметом в руках, следом из здания выбежал призрак самого Шатуна, мгновенно ставший им. Склонившись, Дикий принялся вливать в горло Шустряка живец из своей фляги и даже не понял, как вокруг него уже собралось куча народу. Не успел он влить и половину фляги, проливая почти все мимо, так как пациент был не в состоянии глотать, как его оттеснил знахарь, перехватив флягу у него из рук. Встав, Дикий отошел назад, сказав в пол голоса «У него откат», так как уже два лекаря находились возле Шустряка и он больше ничем не мог ему помочь.
— Пояснишь? — раздался вопрос со спины Дикого и повернувшись он увидел стоявшего рядом Шатуна.
— Да, — ответил он, но оглядевшись с опаской на толпу рейдеров, которая подтягивалась к месту событий, и добавил, — только отойдём в сторонку.
Глава 15
Первый проблеск сознания не принес никаких ощущений кроме тяжести, ни боли, ни других ощущений своего тела или звуков, лишь давление, сковывающее со всех сторон, и тьма. Мысли? Ощущения? Кто я? Нет никаких ответов и только тьма, абсолютная и непроницаемая тьма, почему-то показавшаяся такой знакомой, как будто я уже видел, нет уже чествовал, нет даже скорее всего я уже был в этой тьме, но сейчас я как бы и есть сама тьма, я как бы растворён в ней, и время тоже растворено в ней…
Где-то далеко, в глубине меня прошла волна, хотя скорее всего рябь чего-то тёплого и приятного. Я тут же устремился к этому ощущению, но не достиг его и снова лишь тьма, ни мыслей, ни сознания, ни ощущения, только тьма. Время длилось бесконечно долго и оценить даже наличие его хода было невозможно, из-за отсутствия мыслей и каких-либо других изменений в бесконечной тьме.
Снова где-то рябь и я устремляюсь к ней, чувствуя что-то приятное, но не могу понять где оно и достигнуть этого своего стремления, но мысль о том, что нужно ждать еще становится основной, вознаграждая меня новой рябью. Уже поняв, что стремится некуда и это теплое колебание просто колышет тьму вокруг, я стал ждать следующего момента, каждого момента, любого этого проявления, не понимая, когда и через сколько оно произойдет, а самое главное желал, чтобы оно длилось вечно.
Вскоре осознание себя стало четким, я тьма, и что-то во мне колышется, разливаясь теплым и приятным ощущением, но что я? Вопрос самого существования уже не стоял и даже мысли стали более разнообразными, но понимание себя так и не приходило. Рябь тепла постепенно становилась постоянной и начали случаться волны, которые накатывали на меня высвобождая из окружающего давления, делая меня бесконечным, но быстро спадая, я опять заточался в давление и лишь рябь тепла давала надежду на следующую волну.
После очередной волны на мгновенье все вокруг меня приобрело смысл, раскрасилось множеством цветов и непонятных образов, но схлынув она заставила блекнуть их постепенно растворившись в моей тьме. И снова все повторилось, сделав все еще ярче и отчётливее, но по-прежнему неумолимо растворяясь во тьме. Всё моё существо сосредоточилось на следующей волне, чтобы кинуться и успеть рассмотреть те яркие сплетения, что она обнажала на столь короткий миг.
С каждой новой волной, виденное мною все дольше не растворялось и вот после очередной, образы разноцветных сплетений остались видимыми, освещаясь лишь мелкой рябью тепла. Образы былине статичными, они перемещались и были разными, моё сознание металось от одного к другому, находя то общие черты, то что-то совершенно новое, и каждый раз вызывая внутри меня все больше новых и ранее мне неизвестных чувств.
Вскоре пришло осознание, что как бы я далеко не углублялся во тьму, каждая новая волна возвращала меня назад, где я уже успел изучить все, особенно те самые, первые виденные мною сплетения со множественными зеленоватыми нитями. Я уже старался не разглядывать их подолгу, устремлялся в бесконечную даль, как можно дальше, чтобы увидеть что-то новое. Но каждый раз неизменно оказывался возле уже знакомых мне ярких и зеленоватых нитей.
Решив, что дальше мне все равно не заглянуть, я решил изучить то, что меня держит и вскоре заметил, что образы, виденные мною, не просто непохожи, как мне виделось раньше, а они разные. Не только сами сплетения отличались, но и наличие черных нитей у одного из них. Я более не стремился покинуть их, а лишь с нетерпением ожидал новой волны, продолжая наблюдать и вскоре заметил то, что вызывает их, то, что вызывает те самые волны тепла, что я так вожделенно ожидаю.
Сплетения с зеленоватыми линиями перемещались, то уходя в даль, скрываясь во тьме, то возвращаясь, а иногда появлялись и другие, имевшие больше разных цветов, но быстро уходили во тьму, иногда оставляя за собой маленькую светящуюся точку. Эта точка, то была одна, то их было несколько и все они отличались цветом и оттенком, но чаще всего, яркостью своего свечения. Самое главное, что удалось понять, это именно то, что вызывает волны тепла, которые пронзали тьму, в которой был растворён я. Я даже предпринял несколько попыток взаимодействия с ними, но, как и сплетения, они оставались неизменными, и я никак не мог на них повлиять, продолжая лишь ожидать следующего момента, когда меня захлестнёт тепло.
Набор зеленых нитей с густыми черными переплетениями появился с очередной горящей точкой, но она была другой. Виденные мною ранее имели свои цвета, свои оттенки и отличались яркостью, но эта, она содержала в себе все, все цвета, все оттенки, и её свет заливал всю тьму, как будто поглощая её. Приближаясь ко мне, она все сильнее и сильнее замещала тьму вокруг меня своим неестественным сиянием, и я даже попытался переместиться в даль от нее, как делал это раньше, но она притянула меня. Почти мгновенно меня накрыла гигантская волна, на фоне которой все предыдущие были рябью, и вдруг мои мысли, моё сознание распалось на тысячу осколков и начало собираться вновь.
Меня вновь накрыла тьма, точнее не тьма, а темнота, не та, что на меня давила раньше, а лишь её жалкое подобие, образы сплетений быстро гасли, но при этом вместо того, чтобы погружаться в небытие, постепенно начали всплывать воспоминания и ощущения. Первым я осознал кто я, а уже потом пришло ощущение того, что существую, точнее пришло ощущение тела, лежавшего на чем-то мягком, и я почти сразу понял, что я в постели. Как будто, в подтверждение этого, я почувствовал запах чего-то такого знакомого и услышал разговор. Я понимал, что это разговор, но совершенно не мог разобрать слов, хотя может и мог, но смысл их я совершенно не мог уловить, но вдруг все стало отчетливым и понятным.
— Ты говорил, что такое поглощение энергии должно его привести в чувство, — проговорил незнакомый голос.
— А ты разве не видишь, — ответил ему другой, глубокий и насыщенный, я бы сказал оперный голос.
— Вот дерьмо, — прошипел я пересохшим горлом, ослепнув в попытке приоткрыть глаза.
— Ну вот, я же говорил, — подтвердил владелец необычного голоса.
— Шустряк, ты меня слышишь, — обратился ко мне тот, кого я узнал сразу, это был Шутер.
— Не ори, — прошипел я опять, — че так ярко то?
— Привыкнешь скоро, — сказал он, — глаза твои отвыкли от дневного света, потихоньку сейчас адаптируются.
— Ладно, ты пока с ним посиди, а я схожу доложусь главному, — сказал обладатель странного голоса.
— Я с тобой, — поддержал его другой неизвестный.
Звук, аккуратно закрывшейся двери, указал мне на то, что они осуществили свои намерения, и я еще раз попытался потихоньку приоткрыть глаза, вышло, но п