— Не было этого! — возмутился второй боец.
— Ну-ну… А-то мы не знаем, чем первородные занимаются. С любой готовы кувыркаться, лишь бы детей рожала. А с этим-то и не выходит! — он заржал. — Вот скажи мне малой, у тебя как и у остальных — на полшестого? На словах, вы все монстры в постели — как до дела доходит, сразу в кусты. Приступай, или рота узнает о твоей «небольшой» проблеме, — он мерзко захихикал.
— Ты пожалеешь, — с угрозой произнес новобранец и положил руку на рукоять сабли.
— Неужто у щенка прорезались зубки? — ветеран откинул с лица маску и осклабился, у него в руке появился пистолет. — Портупею в угол! Живо! А затем, ты исполнишь то, что тебе приказано! Ты поимеешь этот весьма симпатичный трупик и станешь одним из нас! Для особо тупых, я повторю — чистоплюям среди гвардейцев делать нечего! Либо ты с нами, либо твоя жизнь резко прекратится здесь и сейчас! Ты сам захотел стать гвардейцем, будь любезен закончить посвящение. Так постановил совет ветеранов, значит так и будет. Твой выбор? — он поднял оружие и прицелился молодому в лицо.
Пока я слушал этот в высшей степени познавательный разговор, откладывал на ум интересные факты. Ветеран сказал достаточно много. Получается, что крули — не все первородные. Точнее, есть первородные элитного сорта и все остальные. Этакие первые, среди равных. С сексом и возможно с размножением, у них дело швах, но это не мешает им нагибать остальное население. Что понятно последнее терпит с трудом и отыгрывается как может. В данном случае, богатенький сынок решил доказать, что он круче гор и выше облаков и подался в гвардию. Которую без всякого сомнения, набирают из отбросов общества и даже преступников. Те, не отличаются благородством манер и питают склонность к жестокости, во всех ее проявлениях. Что еще? Очень любят сбиваться в стаи и придумывать тайные ритуалы. Во-первых, они помогают быстро понять моральную крепость новичка. Во-вторых, вяжут почище крови на всю жизнь. Преподаватель в училище, читавший курс по примитивным человеческим обществам, особенно напирал на этот момент. В какое бы тайное сообщество ты не вступил, да хотя бы в банду, везде ожидает «прописка». Обычно, это как минимум неприятное унижение, а как максимум — заставят тыкать ножом в жертву, участвуя в совместном убийстве. Сделал? Наш человек! И обратной дороги не будет. Особенно, это касается агентов под прикрытием, вроде меня. Есть незримая граница, переступи ее, и те кто тебя послал, объявят тебя же преступником. После этого, дорога одна — стирание личности. Замечательный выверт логики чиновников! Внедрись, стань своим, но руки должны оставаться чистыми. Да ну?! А ничего, что при другом раскладе, выше мальчика на побегушках тебе не подняться? А как же столь нужная вам информация, позволяющая одним махом повязать всех? Она доступна только верхушке! Прежде чем в нее пробиться, необходимо стать таким же как другие, доказать преданность. А значит, этому желторотику предстоит незабываемый опыт некрофилии. Ну и что же ты сделаешь, как поступишь?
Молодой гвардеец не обманул моих ожиданий, отстегнул портупею и шагнул к алтарю. Крепкий орешек! А глазенками как посверкивает! Тот еще крысенок вырастет, если доживет конечно. Сразу видно, что спанье на шелковых простынях, не отбило волю к выживанию. Прямо как я в детстве! Обычно люди не помнят, что с ними происходило в пять лет, но стирание перемешало мне память. Я — помню! Свалка — место, где без вступления в банду не выжить. Первым делом, мне приказали поймать и сожрать живую крысу. Я — поймал! Я — сожрал! Вторым делом, я подкараулил чистенького подростка, старше меня на четыре года между прочим, и звезданул самодельной дубинкой по голове. Приставил острый осколок пластика к его глазу, и вежливо попросил перекинуть кредиты с наручного коммуникатора, на заботливо выданный мне обезличенный чип. Почему пластика? Сканеры не распознают!
Ну да ладно, к делу это не относиться — пора действовать! Откинул занавес в сторону и шагнул в помещение, одновременно поднимая дробовик. Выстрел! Звук получился громче чем у скорострела, но кого это волнует? Главное, ветерану разворотило половину лица. Щелкнул рычаг досылая патрон, я прицелился в молодого гвардейца, успевшего спустить штаны.
— Так-так… и кто у нас здесь? — для затравки разговора начал я. — Благородный сын, не менее благородных родителей! И чем же отпрыск перворожденных изволят заниматься? Да неужели?! Какой ужас! Попахивает трибуналом!
— Господин офицер! — заблеял новобранец, судорожно пытаясь завязать ремень. — Это не то, о чем ты подумал!
— А мне и не нужно. Я имею в виду — думать. Глаза видят, разум осознает, третьего как говориться — не дано.
Я откинул маску в сторону.
— Ты не офицер! — взгляд парня метнулся в сторону оружия, но стоит отдать ему должное, с места дернуться даже не попытался.
— Офицер, — успокоил я. — Только вот, враждебной армии. И ничего хорошего, тебе этот факт не сулит — соображаешь? Попробуем договориться? Ты мне сведенья — я тебе свободу и жизнь. Зима большая, найдешь себе местечко под солнцем, в конце концов, свет клином на Круле не сошелся. Думай быстрее, мои люди штурмуют вторую башню. Честно сказать, я нервничаю, дверь блокирует звуки. А раз я не слышу как обстоят дела, то мне проще тебя пристрелить, чем тратить время на уговоры.
Солдатик справившись наконец с одеждой, неожиданно выдал:
— Хочешь, что бы я предал? И не только свой город, моих родителей, но и принципы?
— Эти что ли? — я кивнул на алтарь с мертвой девушкой. — Они у тебя очень гибкие, как я посмотрю. Ты еще своих товарищей приплети, один из которых, только что заставил тебя приобщиться к великому и светлому. Мне тебя даже немного жаль, сидел бы у мамки за пазухой и горя не знал. Но тебя на подвиги потянуло… За все в этой жизни нужно платить! Если ты хотел стать одним из них, то я тебя поздравляю — ты своего добился. Был бы ты малолеткой, отчаянно цепляющимся за жизнь, я бы тебя понял. Но ты уже достаточно взрослый, что бы железно уяснить — среди отбросов трудно остаться чистеньким. Подтверждение моим словам, ты уже получил. Твой старший, грозил тебе смертью в случае неисполнения его воли. Тем же угрожаю тебе и я. Итак — твой выбор?
— Ты даже говоришь как он, — лицо парня исказилось.
— Именно! И не криви губы, судьба сегодня к тебе явно неблагосклонна. Жизнь или смерть?
— А если я выберу другое?
— И что же это за решение? — мне стало интересно.
— Раз ты из чужого полиса, то вряд ли знаешь что-либо о перворожденных.
— Конкретней можно?
— Безусловно. Мы — берсеркеры!
— Ой, как страшно! Никогда не слышал. А кто это такие? — от любопытства у меня просто засвербело внутри.
— Сейчас увидишь!
Парень как-то разом спал с лица, черты обострились, глаза лихорадочно блеснули и превратились в щелочки. Казалось, что он уменьшился в размерах. Полное впечатление, что из воздушного шарика выпустили газ. Только данный шарик был очень, очень опасным. Сомнений насчет намерений вялого резинового изделия я не испытывал и немедленно перешел в оборону. Нырнул вправо перекатом и выстрелил прямо с пола, но врага притворяющегося молокососом, там уже не было. Не знаю, что это за поганые берсеркеры и с чем их едят, но он просто растворился в воздухе! Я подпрыгнул, перелетел через алтарь и спрятался за ним. Передернул затвор и осторожно выглянул, ожидая самого худшего. Зря я с ним болтал — ой, зря! Существо находившееся там, где я только что стоял, человека конечно напоминало, но не очень. Худой как щепка, кости просвечивают сквозь истончившуюся кожу. Точно также выглядели ходячие с планеты Мир. В отличии от них, этот живой мертвяк, был намного быстрее. Одна надежда, что он такой же тупой. То-то он оглядывается в растерянности, потеряв меня из вида. Возможно биотехнология, которая была запущена у меня на глазах, переводит все резервы организма в максимум энергии. Мгновенно сжигает жировые запасы, нервная система работает на пределе, пропуская сигналы с бешенной скоростью. Поэтому я его и не видел, движения слились еле заметную в серую полосу. Был в одной точке и через долю секунды в другой. Ума не приложу — как вообще такое возможно? К черту сомнения, как только он меня заметит, мне конец! В первый раз мне крупно повезло, второго шанса он мне не даст! Нужно убить его первым!
Спрятал голову и глубоко вздохнул, приготовившись к одной из самых рискованных атак в своей недолгой жизни. Пять патронов в обойме, тридцать игл — маленькие смерти смазанные ядом, моя последняя надежда. Другое оружие достать уже не успею. Симбионты — выручайте хозяина. Начали!
Раз — труп сорванный с крышки, полетел в противника отвлекая внимание. Два — я оттолкнулся ногой от алтаря и прыгнул в другую сторону. Три — дробовик завращался вокруг ладони, досылая патроны после каждого выстрела. Почему-то, управляться одной рукой, мне показалось удобнее. Четыре — есть попадание! Темное пятно, в которое превратилась быстродвижущаяся фигура берсеркера, ощутимо замедлилась. Еще немного! Пять — затвор щелкнул вхолостую.
Вот здесь-то я и понял: удача конечно же улыбается смелым, но если ты не снарядил обойму до конца, ты — покойник! Помниться, когда Скользкий разрешил забрать оружие, я просто убедился, что оно заряжено. Считать, сколько и чего там напихано, я естественно не стал. И за это, мне придется рассчитаться по полной программе. Может быть — осечка? А какая разница? Я замахнулся и попытался двинуть стволом пятно по тому месту, где предположительно находилась голова бешенной твари. Дробовик дернулся наткнувшись на препятствие, но моя радость оказалась преждевременной. Цевье цепко удерживала рука проявившегося из воздуха берсеркера. Ружье я сразу же отпустил и провел свою любимую связку ударов: обманный в пах, челюсть, колено. Прием оказался не столь уж безотказным, я ни разу не попал в цель. Поганая скотина, очевидно считала ниже своего достоинства ставить блоки. Просто неуловимо меняла положение своего тела в пространстве. А затем, я получил в ответ то, что намеривался причинить врагу. От повреждений несовместимых с жизнью, меня спасла броня. На этом хорошие новости закончились и начались плохие. Парочка скоростных ударов и меня размазало по стенке. А она между прочим, была очень твердой, что я немедленно ощутил всеми частями тела. Сволочи, не могли ковер повесить что ли? Попытавшись сделать хоть что-нибудь, я потянулся к кобуре за пистолетом и тут же об этом пожалел. Когда тебе клещами выгибают пальцы назад, чуть ли не на сто двадцать градусов, это очень больно. И главное, весьма унизительно, потому что в итоге, ты становишься на колени. Вывернутая в неестественное положение рука, не дает даже пошевелиться, отвечая диким «прострелом» от локтя до макушки. Я конечно же, боль отключать не умею, но терпеть с детства приучен. Вывих и порыв связок переживу, смерть нет!