— Да правда ли, брат ростовский?
— Правда, московский!
Сошлись два друга — Тюха и Матюха.
— Здорово, кум!
— Куму челом!*
— Был ли ты, кум, на ростовской ярмарке? — спрашивает Тюха.
— Был, — отвечает Матюха.
— Велика?
— Не мерил.
— Сильна?
— Не боролся.
— Что ж на ярмарке за товар?
— Пряники в лавках, сало по саням, мёд по горшкам.
— А что, кум, у тебя дома хорошего делается?
— А что дома! Вот пошёл я в поле, семя посеял, да повадилась комолая*, бесхвостая корова, глаза узенькие, лоб широкий; семя-то она всё и поела.
— Это ведь медведь был.
— Какой там медведь! Я прежде медведя знавал, он не такой: медведь серый, хвост долгий*, рот большой.
— Да это волк.
— Всё ты, кум, говоришь не втолк! Я прежде волка знал: волк рыженький, низенький, сам лукавенький, идёт по земле и хвост волокёт*.
— Это ведь лисичка.
— Какая лисичка! Я прежде лисичку знал: лисичка серенькая, маленькая, глазки косые, ушки длинненькие, с горки на горку попрыгивает и от собак убегает.
— Это заяц.
— Какой там заяц! Я прежде зайца знал: заяц маленький, слепой, нос долгий, хвост короткий, по подземелью ходит да землю роет.
— Да то крот.
— Какой крот! Я прежде крота знал: крот беленький, хвостик чёрненький, с ёлки на ёлку перелётывает да почирикивает.
— Да это ведь горностай! И байки, кум Матюха, сказывать-то перестань! — сказал Тюха и прочь пошёл.
Пошёл мужичок в лес на охоту, ходил весь день, ничего не добыл. Стало темнеть, надумал мужичок отдохнуть: опёрся о сосну, а ружьё висело на плече, дулом кверху. Вдруг сосна мужичка лапой по глазу хлопнула, да так, что искры из глаз полетели. Одна искра попала в запал*, ружьё и выстрелило. А на вершине дерева сидел тетерев, его-то и убило. Упал тетерев да зайца придавил. Вот мужичок и с промыслом.
Шёл я мимо, видел диво: стоит терем — из пирогов сделан, калачом заперт, блином покрыт. Калач-то я отломил да в карман положил, а блин оторвал и съел. Вошёл я в терем, а там всё не по-нашему, там всё не по-здешнему: лавки прянишны, палати яблошны.
Вдруг пришёл дед Ермошка в липовых лапоточках, в синем зипунишке, в красных штанишках, одна рука к уху, другая — к брюху. Дал он мне колпак да принялся из терема толкать. Дал щуку — я дверей-то не ущупал. Дал шлык — я в подворотню шмырк. Говорит дед Ермошка:
— Приходи байки слушать, когда я буду репу кушать, а пока я ем гуся, моя байка вся!
Лошадь, соха и хвастливая муха
Слепень спросил комара:
— Ты что, братец, в полдень не летаешь?
— Да жарко мне, — говорит комар, — я больно жирен. А ты что во время дождя не летаешь?
— Да я очень наряден, — отвечает слепень, — боюсь замараюсь!
Ворона сказала курице:
— Какая же ты неблагодарная! Тебя люди кормят, поят, ухаживают за тобой, а как только подойдут к тебе — ты убегаешь от них.
— А ты видела варёных ворон? — спросила её курица.
— Нет, не видела.
— А я варёных куриц видела…
Затеяли соловей и кулик спор — чей голос лучше. Кулик кричит:
— Я на болоте велик, мой голос получше твоего!
Соловей говорит:
— Я сам мал, да за морем бывал, мой голос лучше!
Кулик:
— Я чёрный да проворный! Мой голос лучше!
Соловей:
— Нет, мой!
И долго бы они спорили, да надумали: кто раньше утром проснётся да звонкой песней зальётся, того голос лучше.
Полетел кулик на болото, лёг спать с вечерней зорькой. А соловей маленький, на крылышки лёгонький, голосочек тоненький, полетел под небеса щебетать в три голоса. Прилетел в село, сел в саду на яблоньку и поёт-воспевает, хозяев восхваляет. Всю месячну ночку в саду пропел, свистел да прищёлкивал. До утренней зорьки пел, вздремнул чуток да в чистое поле полетел. Сел на берёзоньку да запел-засвистел, жнецов* в песне воспел.
Проснулся кулик утром, услышал песню соловья и с досады только проверещал: «Ку-вик-вик-вик!»
Сову спросили:
— Почему ты никогда не летаешь днём?
— Я привыкла к свету ночи и не выношу темноту дня, — ответила сова.
— Где живёшь, кулик?
— На болоте.
— Иди к нам в поле.
— Там сухо.
Повстречал крот кукушку и просит:
— Кукушка-кукушка,
Серое брюшко,
Прокукуй: ку-ку-ку
Сколько лет я проживу!
— Ах ты, крот-тупорот, долгий кос, короткий хвост, — говорит кукушка. — Сначала бы позвал меня к себе в нору — поклевать зерна и унести в зобу, а потом, так и быть — кук-кувить, кук-ку-вить, я прокуковала бы, сколько лет тебе жить!
— У меня, — говорит крот, — запасу хватит на целый год, пошли!
Кукушка самая жадная была в бору, полезла в нору да и застряла, зерна не поклевала, еле-еле вылезла. С тех пор кукушка не ждёт, когда её просят погадать, первая начинает куковать.
Встречаются сорока и ворона.
— Куда летишь, ворона? — спрашивает сорока.
— Да хочу место переменить.
Сорока и говорит вороне:
— Тебе же хорошо было на старой сосне.
— Да я там немножко нагрязнила.
— А привычку грязнить с собой несёшь?
— Несу с собой.
— Ну, ты и на новом месте нагрязнишь!
Синицу спросили:
— Сколько ты весишь?
— Два пуда*, - ответила синица и добавила: — Только по птичьим весам.
Муха сидела на роге вола и хвасталась:
— Глядите-ка, подружки, я вола победила. Как он ни крутил головой, всё же я рога из лап не выпустила.
— Муравей, почему у тебя голова большая?
— Умён!
— А почему носишь груз больше себя?
— Силён!
Было время, когда орёл по гнёздам летал, малых птенчиков обирал. На ту пору сова ему говорит:
— Ой, орёлушка, не бери моих деточек из гнёздышка!
— А какие твои? — спрашивает орёл.
— А мои красивее всех.
Полетел орёл, в гнездо смотрел. Увидел он птенчиков серых да пучеглазых. Как присел, так их и съел. Заплакала сова:
— Ох, орёлушка, ты же поел моих птенчиков.
— Ты, сова, говорила, что они красивы, а эти были страшны и кривы…
А сова ему отвечает:
— Для всякой-то матки свои детки красивы и гладки.
Одна рыбка другой говорит:
— Послушай, подружка, подвинься!
— Куда же мне двигаться, мы обе на одной сковородке лежим.
Рыба говорит свинье:
— Гляди, какая я чистая! А ты, тупорылая, весь свой век грязная ходишь.
А свинья ей отвечает:
— Зато когда меня едят — все пальчики облизывают, а когда тебя едят только плюются.
Зимой заяц говорит:
— Построю хатку.
А летом:
— На что мне хатка, мне и под кустиком тепло.
Зайчонок спросил зайчиху:
— К какой мне лучше прибегнуть хитрости, если за мной погонится собака?
— Хитростей-то много, — отвечает зайчиха, — да только лучше не видеть собаку и никогда ей не показываться на глаза.
Однажды подружились медведь и ёж. Надумали они ходить друг к другу в гости. Первым в гости пришёл ёж. Медведь задрал барана, притащил в берлогу и приготовил праздничный обед. Ёж ел мясо и хвалил хозяина.
Вот пришёл медведь в гости к ежу. Ёж собрал грибов и орехов и так же приготовил праздничный обед. Увидел медведь угощение, рассердился и говорит:
— Я для тебя целого барана задрал, встретил как самого дорогого гостя! А чем ты меня после этого угощаешь?!
Так и кончилась дружба медведя и ежа.
Лиса увидела петуха и говорит:
— Красота твоя, петушок, несказанная, брови твои, как у соболя, очи твои, как у сокола, щёчки твои, как маков цвет. Правду ли говорят, петушок, что ты можешь петь так же дивно с закрытыми глазами?
Петух послушал лисьи басни, закрыл глаза и запел. А лиса его цоп в когти и ходу в лес.
Лиса, волк и медведь украли у одного мужика свинью. Пошли они в лес, опалили свинью. Лиса и говорит:
— Давайте, кто из нас самый старый, тому и достанется свинья.
И первая принялась петь:
Ещё вас не было на свете,
А я уже стара была, дети.
А волк в ответ:
Когда народился свет,
Я тогда уже был сед.
А медведь как рявкнет:
На мне нет ни одной сединки,
Да не будет вам свининки.
Взял медведь свинью, взвалил на спину и пошёл в берлогу. Обманул лису и волка толстопятый.
Лиса усердно копала в поле землю. Пролетала сойка и спросила:
— Лиса, что ты делаешь?
— Да вот на прошлой неделе закопала здесь куриные потрошки*, а теперь не могу найти.
— А ты не запомнила ли какой-нибудь приметы?
— Как не запомнить, запомнила.
— Что за примета?
— Да над тем местом было маленькое облачко.
Захотелось лисе пить, добрела она до деревни, глядь: в кустах колодец. Села она в ведро и спустилась в колодец, а выбраться не может, сидит нос повесила. А мимо шёл козлище, длинная бородища, бородой потряхивает, рогами помахивает. Лиса говорит: