— Ладно тебе, Гарт, — вступился Слен, — такую особу, как наш дорогой барон, еще поискать.
— Принц может что-нибудь такое выкинуть. Он — запросто. Так что лучше держись от принца подальше
— Да понимает он, не дурак же, — продолжал заступаться Слен, — И чего ты раньше барона не прижал, раз мог? Месяца два-три назад, а? За что мы его столько терпели?
— Не переломишься, — буркнул Гарт. — Я вот беспокоюсь, он, барон наш, хоть понял, что ему сказали? Тупица ведь редкостная. Зато какой красавец! И рост, и брови, и кудри, а уж глаза! И голос бархатный! В таких девушки влюбляются сразу и наповал! Зачем им умники, им красавцев подавай! Ты хоть уверен, фокусник, что больше нравишься своей леди, чем наш дорогой барон? Ты не урод, конечно, но до барона тебе…
— А принц, он какой? — спросил Эдин, которому надоело слушать про барона.
— Какой-какой. Не так красив, как барон, и не такой тупой, конечно, — пожал плечами Гарт. — Принц как принц. Давай-ка, фокусник, беги в швейную, там тебе госпожа Дина уже костюм приготовила, должно быть. И пойдем к управляющему наставления слушать.
А голосок опять затянул:
«Барон-Лажан, барон-дурак
Служил королю за медяк»…
Ну кто же, кто поет?!
А Дик все это время смотрел на Эдина с таким восхищением, как никто еще на него не смотрел.
ГЛАВА 16. Невеста для принца
Госпожа Дина пощадила Эдина — его костюм был ярок, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. И никаких цветных лоскутов. Лишь немного вычурности, но без этого, понятно, совсем было бы не обойтись. По-настоящему шутовским и разноцветным был только пышный берет с огромным пером, свисающим почти до пояса.
— Не понравилось? — портниха сразу заметила, с каким выражением Эдин разглядывает берет. — Ничего. Ты его снимешь на открытии праздника, и тебя коронуют соломенной короной. Ее и будешь носить.
— Постоянно?..
— На ночь снимать станешь, — рассмеялась госпожа Дина, — на церемониях, конечно, когда надо для роли. Первое время почти постоянно, да, — пояснила она серьезно.
Потом с управляющим, который сперва благосклонно оценил их внешний вид, они по минутам обсудили поведение Эдина во время встречи гретской принцессы. Потому, в основном, что он участвовал впервые и не умел вести себя в общем шутовском ансамбле.
— Не выпускай меня из виду и следи за подсказками, — наставлял старый шут. — Цирковые жесты ведь знаешь? Это что? — он повернул руку ладонью вверх.
— Просишь подыграть, — перевел Эдин.
— А это? — ладонь шута теперь смотрела вниз.
— Остановиться.
— А это?..
— Уйти прочь.
— Ты проведешь с принцессой не больше минуты, — сказал управляющий. — За это время следует сказать приветствие, и как-то порадовать… пошутить, рассмешить. Что ты ей скажешь?
Пожав плечами, Эдин достал из отворота рукава цветок, потом другой, третий, четвертый — из-за воротника управляющего, пятый — из его рукава. Дело в том, что, направляясь сюда, они прошли по галерее, украшенной вазонами с цветами.
— Отлично, — управляющий довольно потер руки. — Я прикажу доставить тебе розовые бутоны из оранжереи. Два десятка хватит? Пусть три, или четыре, на всякий случай. Останется — раздай свите принцессы, или по обстоятельствам. Шипы отрежут, стебелек с ладонь. И где ты их прячешь, скажи на милость, а?
— Не могу выдавать секреты, меня накажут, — ответил Эдин, подумав, что спрятать в одежде четыре десятка розовых бутонов — вот это будет интересно.
А его берет на что?
Когда шли обратно, в одном из коридоров встретили стайку фрейлин. Отступили и поклонились, чтобы быстрее разойтись, и даже Кука, вопреки ожиданиям, не стал ни кукарекать, ни хрюкать.
— Это вы?..
Перед Эдином стояла леди Ниала. И Аллиель тоже тут была, за Ниалой, чуть дальше. Эдин хотел бы поймать ее взгляд, но девушка упорно разглядывала пол.
Раз, два… Эдин взмахнул ладонями, и в них разом оказались все цветы, на которые обеднела ваза в галерее — за исключением тех, что достались управляющему. Склонившись ниже, он протянул их Ниале, та взяла, одарив его его радостной улыбкой.
— Спасибо, шут!
В присутствии равных себе дочери графов не зовут шутов по имени.
Тут из-за юбок выступили мужские сапоги, Эдин быстро посмотрел, кто это еще?
Рай Диндари, собственной персоной, стоял и буравил его взглядом. Немного раньше в аналогичной ситуации Эдин посоветовал бы ему не сломать глаза, теперь же лишь мысленно попросил: молчи и исчезни, что тебе стоит?
Кука выручил: воинственно шмыгнув носом и пристукивая каблуками, он двинулся дальше, за ним последовали остальные шуты.
Эдин шел и с досады кусал губы. Один ласковый взгляд Аллиель все бы поправил, но дождется ли он такого взгляда? Между ними пропасть, и что делать, пока совсем неясно. Королевский шут и юная леди, фрейлина королевы — у них слишком разные дороги, а Аллиель, похоже, добровольно со своей сойти не пожелает. А Эдин, глупец-шут, стоит для нее неизмеримо меньше собственного замка и хоть какого титула. А сколько-нибудь он стоит для этой надменной гордячки?
И ведь он не имеет права злиться. Она ему ничего не обещала. Никогда. Планы Графа — это здесь не аргумент.
А что, разве, когда влюблен, задумываешься о правах? И он злился.
Как же жаль, что они с Аллиель не виделись целых три года. Что-то ведь наверняка решилось бы между ними за это время. А теперь?..
Силком увезти ее из Лира? А что, если он ей нужен так же, как барон? Точнее, еще меньше барона, ведь замка с титулом у него нет.
Впрочем, что толку в таких мыслях?..
Невесту Эрдада встречали пышно. В порту Галлета Ильяру приветствовали салютом, потом она перешла с корабля на плоскодонную ладью, позолоченную и украшенную флагами, которая в сопровождении эскорта из других лодок двинулась по Лире к столице. Ладья остановилась у пристани Королевского Замка, у широких ступеней, спускающихся к самой воде, и тут же заиграл оркестр. Толпа нарядных людей, музыка, цветы, восхищенные взгляды! У молоденькой принцессы, утомленной долгой дорогой, быстро голова пошла кругом. Да, конечно, ее предупреждали: будь приветлива, внимательна и разборчива, как и положено будущей королеве. Перед ней должны заискивать, искать расположения — потому что она будущая королева. Нельзя обольщаться, нужно быть мудрой, это твердили и мать-принцесса, и наставницы.
Ильяра будущая королева. Жена не просто первого, а единственного наследника — это будущая королева, без вариантов. Да, пока она не жена, а невеста, но ведь уже все решено?
Ее кузина Астинна, нынешняя королева Кандрии, не оправдала надежд, так что она, Ильяра — должна. И она оправдает. Пусть мир принадлежит мужчинам, но без женщин ему не обойтись. Самый славный королевский род зачахнет без наследников мужского пола, которые появляются благодаря женщинам. Или не появляются. Можно лишь сочувствовать той жене короля, которая не станет со временем матерью короля. Прелестную Ильяру и выбрали лишь потому, что у ее матери много сыновей и единственная дочь. И девочка ничуть не сомневалась: она должна, и сможет.
Зато это ведь так замечательно, стать королевой!
Спустили широкие сходни, принцесса-мать под руку с послом Грета ступила на покрытые ковром доски, сам король подал ей руку.
— Добро пожаловать, дорогая принцесса. Мы сердечно вам рады.
— Благодарю за теплый прием, ваше величество…
Ильяра, мелко перебирая ножками в атласных туфельках, сошла на пристань, и ей поспешно подал руку Эрдад, который до сих пор держался за правым плечом отца.
— Принцесса Ильяра, добро пожаловать. Я счастлив видеть вас.
— Принц Эрдад, благодарю вас.
— Добро пожаловать в Лирский замок, Ильяра, — обратился к ней король, в его глазах был осторожный интерес.
Невеста для сына…
Король впервые в жизни почувствовал себя почти старым. А ведь совсем недавно он встречал здесь собственную невесту, на ладье с такими же флагами.
Ильяра взволнованно оглядывалась. Вот королева Асинна, ее кузина, приветливо ей улыбнулась, но подошла сначала к принцессе-матери, как требовал этикет. Вот придворные расступаются, пропуская невысокую седую женщину в черном бархате, худощавую и стройную. Ильяра видела ее на портрете, это Кандина, королева-мать. Это с ней ее учили осторожничать, это она, а вовсе не Астинна, подлинная королева в Лирском замке. У нее добрый, спокойный и умный взгляд, и она ободряюще улыбнулась Ильяре, но заговорила тоже с ее матерью. А принц стоял рядом, пожирал Ильяру глазами и, видимо, соображал, что сказать.
В это самое время распорядитель церемонии, который заметил растерянность принца, сделал знак Эдину, выход которого, вообще, был позже, и тот, распахнув за плечами свой широченный плащ, буквально слетел к ногам Ильяры, поклонился, крутнувшись на каблуке, и одним взмахом осыпал ее розовыми бутонами, причем самый пышный и специально подготовленный бутон непонятно как оказался приколотым к корсажу ее платья.
Замерев в поклоне, Эдин произнес:
— Добро пожаловать в Кандрию, ваше высочество.
Ничего такого, что не было бы одобрено распорядителем.
Этот неожиданный и простой фокус всегда имел успех, и теперь принцесса Ильяра ахнула от неожиданности, всплеснула руками и радостно рассмеялась. Чопорную толпу из королевских особ и старших придворных это тоже оживило.
— Ах, как мило! — воскликнула мать Ильяры.
— Мой сын горазд на выдумки, дорогая принцесса, — довольно сказал король.
Судя по тому, как Эрдад вытаращил глаза, Эдин готов был поклясться, что тот счастливо избежал объяснений распорядителя насчет церемонии.
— Ах, ваше величество, едва ступив на кандрийскую землю, моя дочь смеется! Я вижу, здесь ей рады, и мое материнское сердце спокойно! — продолжала рассыпаться перед королем принцесса-мать.
Эдин к тому времени уже благополучно исчез за спинами придворных. Его первый выход удался.
Король подал руку принцессе-матери, принц — Ильяре, и королевская семья вперемешку с гостями двинулась к замку.