Я спросил, откуда ему это известно, а Генстон ответил, что однажды уже видел, как языческие воины вызывают на помощь дьявола из морских глубин. Кетты приносят нечистому в жертву лошадь, а бывает, и человека, и если дьявол примет жертву — да поможет Господь им врагам! Если же волны выбросят жертву на берег, кетты ни за что не станут сражаться.
Когда он это сказал, я решил во что бы то ни стало посмотреть на языческого дьявола.
«Берегитесь, рыцарь, — предупредил один монах, который молился рядом и слышал наш разговор. — Если дьявол вам улыбнется, вы не проживете и минуты!» «Ну, а если проживу?» — спросил я. «Тогда, — ответил монах, — никакие козни нечистой силы вам будут не страшны!» «Я пойду с вами, — заявил Генстон. — Лучше перемигнуться с дьяволом, чем слушать завывания этого плешивого осла, чтоб он подавился своим следующим «аминь»!» Извините, госпожа, Генстон был храбрый рыцарь, но скучал без меча в руке и без крепкого словечка на губах…
— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Кристина.
— Почти все мы были такими, — сказал Рэндери и продолжал, не тратя сил на поиски подходящих выражений:
— Мы с Генстоном незаметно вышли из лагеря — это было нетрудно сделать, потому что наши часовые молились вместе со всеми. Ветер выл, не утихая, то была жуткая ночь, госпожа — как раз в такую ночь и должен приходить на землю дьявол! Непонятно, как держались уцелевшие суда морских разбойников в устье Дэи, почему их не выбросило на берег, как первые два. Должно быть, часовые кеттов тоже больше думали о своем нечистом покровителе, чем об осторожности: мы с Генстоном сумели подкрасться к язычникам так близко, что разглядели узоры на их щитах. За полукольцом костров, на краю обрывистого берега, под которым ревела Дэя, мы увидели деревянную голову дракона, снятую, должно быть, с одного из погибших кораблей, а рядом — тушу белой лошади. На обрыве, лицом к реке, стояли все кетты — при оружии, но без шлемов. Они раз за разом ударяли мечами в щиты. Думаю, грохот оружия заменял им слова молитвы. Я как раз хотел сказать Генстону, что, как видно, дьявол кеттов не любит речной воды, а любит только морскую, как вдруг мой товарищ завопил так, что нас непременно обнаружили бы, если бы в этот момент кетты не грохнули снова мечами о щиты. И тут я увидел, как над краем скалы в тучах брызг поднялось лицо дьявола. Оно дергалось и ухмылялось — огромное и черное, словно спина кита, на нем ярко светились белые глаза и кривился широкий разорванный рот… Не дай мне Боже снова увидеть такое, даже во сне!
Дьявол несколько мгновений смотрел на нас с Генстоном, потом улыбнулся… То была улыбка самой смерти… И рухнул обратно в реку, так что волны взметнулись над скалой и окатили кеттов, стоявших у края обрыва. Но даже тогда ни один из чертовых языческих храбрецов, якшающихся с дьяволом, не опустился на колени…
Голос Рэндери упал до еле слышного шепота, хотя по-прежнему казалось, что он грохочет вовсю.
— И что же дальше?! — жадно спросила Кристина, когда трубадур замолчал.
— Дальше? — равнодушно и потому действительно еле слышно продолжал Рэндери. — Дальше я увидел, что Генстон лежит без движения. Я снял с него доспехи, приволок в лагерь, но мы не смогли привести его в чувство. Он был мертв, улыбка дьявола убила его. А наутро ветер стих, и вместе с ветром исчезли корабли кеттов. Мне еще долго мерещилась улыбка дьявола всякий раз, когда я направлял копье в чье-нибудь забрало. Я видел много людей, которые пытались дьявольски ухмыляться, но тому, кто видел улыбку настоящего дьявола, эти ухмылки не страшны и козни нечисти — тоже.
— Вот это да-а! — протянула Кристина. — Улыбка дьявола…
Она опасливо оглянулась и передернула плечами, словно дьявол мог появиться из щели под запертой дверью.
— А я все думала — на что похожи гримасы Роберта Льва? Он пытается изобразить улыбку дьявола, уб-блюдок! Как думаешь, Юджин?
Шут, старательно отщеплявший лучинки от обломка стрелы, не ответил на вопрос сестры. Закончив работу, он воткнул кинжал в земляной пол и тихо спросил:
— Рыцарь, вы возьмёте меня в оруженосцы?..
Рэндери толком не понял, послышался ему этот робкий голос или прозвучал на самом деле, но представил шута своим оруженосцем — и оглушительно захохотал, испугав Юджина, Кристину и, должно быть, беднягу Пью.
— М-малыш! — сквозь смех прохрипел трубадур. — Да я скорее соглашусь сесть в бою на хромую лошадь, чем возьму в оруженосцы труса!
Юджин втянул голову в плечи. Раньше он никогда бы не поверил, что словами можно ударить почти так же больно, как кулаком, но сейчас у него перехватило дыхание, как после страшного удара Роберта Льва…
Зато Кристину слова рыцаря заставили вспыхнуть, как вспыхивает сухая трава от одной-единственной упавшей на нее искры.
— Неправда, Юджин не трус! — закричала она, вскочив. — Зачем вы так говорите?!
— Кристина! — шут потянул ее за руку, но она отмахнулась и продолжала яростно защищать его от Рэндери, как защищала раньше от главного повара, отца и всех на свете:
— Он не трус, зачем вы так говорите?! Вы же его совсем не знаете! А он еще совсем маленьким не боялся залезать на самые высокие деревья и нырять рядом с Чертовым Омутом! И дрался он ничуть не хуже других мальчишек, даже получше многих! И не боялся приходить ко мне и приносить еду, хотя Роберт Лев убил бы его, если б узнал…
Шут криво усмехнулся.
— …А он все равно не боялся! Юджин не трус, он еще сам станет рыцарем, вот увидите!
Кристина замолчала, должно быть, ожидая, что Рэндери возьмет свои слова назад — но трубадур ничего не ответил.
— Рыцарь… — дрогнувшим голосом окликнула Кристина, наклонившись над ним и вглядываясь в темноте в его лицо. — Рыцарь, вам очень больно? Сейчас я принесу воды!
На миг забыв, где она находится, Кристина шагнула к закрытой двери… Но ее тут же остановил грозный рявк и выброшенная вперед рука.
— Назад, госпожа!
Кристина послушно отступила.
— Зажги факел, шут! — велел Рэндери, сам едва разбирая свой хрип.
Он поднялся на колени, его тут же бросило плечом на стену, но он стиснул зубы и потянулся за панцирем, в сотый раз обещая поставить хорошую свечку неведомому изобретателю рыцарского бальзама — арники. Без арники он уже трижды был бы на том свете! Но слишком уж хорош этот свет, даже здесь, в холодном подземелье, где и света-то почти не видать, где стонут во мраке призраки убитых крестоносцев и от боли и жажды мутится в голове…
Когда Юджин запалил факел, Кристина сперва зажмурились от яркого света, а потом поскорее взглянула на рыцаря Фата-Морганы, который запомнился ей в виде всклокоченного чудовища: какой он на самом деле?
Стоя на коленях, Рэндери одной рукой застегивал доспехи, подолгу отдыхая после каждого движения. Его правая рука, пробитая шапарской стрелой, висела, как перерубленная ветка, и Кристина широко раскрыла глаза: неужели этот чуть живой человек обещал ей, что она никогда больше не увидит Роберта Льва? Льва, которого боялся сам король?!
Рэндери почувствовал на себе ее взгляд и вскинул глаза.
— Ничего, госпожа! — ободряюще пробормотал он. — Только держитесь у меня за спиной, и все будет в порядке!
У Кристины задрожали губы.
Трубадур надел шлем, поднял меч, прижался к нему щекой и закрыл глаза. Может, он молился, а может быть, беседовал со своим оружием.
Кристина вспомнила, что рыцарские мечи имеют имена, и ей захотелось спросить, как зовут меч Кристиана Рэндери…
Трубадур закончил молитву и встал — одним отчаянным рывком, как поднимаются на ноги упавшие боевые кони.
— Сейчас мы выйдем отсюда, — сказал он, прищуренными глазами глядя на Кристину из-под козырька шлема. — Я пойду первым, и если крикну: «Закрывайте!» — сразу захлопывайте дверь и задвигайте засов. Если все будет спокойно, за мной выйдет госпожа. Ты, шут, пойдешь последним и будешь светить. Понятно?
— Да! — быстро ответила Кристина.
— А можно, я пойду первым? — тонким голосом спросил шут.
Рэндери молча взглянул на него, шагнул к двери и потянул из скобы засов.
Кристина встала у плеча трубадура, заглядывая ему в глаза.
Рэндери поудобнее перехватил рукоять меча.
— Фата-Моргана… — прошептал он. — ОТКРЫВАЙТЕ!!!
Кристина, едва не оглохнув от этого крика, рванула на себя дверь, и Рэндери стремительно шагнул в открывшийся проем. Глухая темнота поглотила его, но почти сразу он гулко окликнул из коридора:
— Выходите!
— Даже жалко отсюда уходить, — сказала Кристина брату. — Я бы еще тут посидела!
20
Да здравствует фея Фата-Моргана!
Небесная донна, которая не дает рыцарю заблудиться в глухой чащобе, выводит своего паладина из тумана и исцеляет раны лучше арники… Разве без ее помощи удалось бы Рэндери так быстро выбраться из перепутанных, как трещины в камне, коридоров старого замка?
Он с самого начала шел наугад, но вскоре впереди мелькнул яркий свет, и его лицо окатил прохладный ветер.
Рэндери пошел к ветру и свету, как к зелени оазиса в пустыне, и вскоре перешагнул через порог низкой двери, так и не встретив по пути ни единого шапарца — ни мертвого, ни живого. Видно, мало помогла язычникам вся сотня их богов.
Трубадур, Кристина и Юджин пересекли пустынный двор и перебрались через пролом стены, которая в этом месте подходила совсем близко к замку.
Шуту показалось, что он встал из могилы.
От грозы не осталось и следа, небо было пронзительно-синим, поля звенели от птичьего крика, высокая трава согнулась под тяжестью дождевых капель, сверкающих разноцветными огоньками. Мир лежал перед ним дочиста умытый, ярко-зеленый и ярко-синий — и ясный, как распахнутые глаза Кристины.
Были ли вообще ножи и копья, лютая ярость в раскосых черных глазах, темные коридоры, бешеный визг и скользкая кровь под ногами? А может, не было и Роберта Льва и всего остального — просто они с Кристиной уснули, набегавшись по полям, и видели страшный сон?