Рэндери с лязгом бросил в ножны меч и огляделся.
Юджин кинул факел в траву, сел в пролом в стене и уронил на колени тонкие руки.
— Ждите здесь! — велел странствующий рыцарь шуту и Кристине. — Я приведу коня.
Рэндери завернул за угловую башню, споткнулся, не удержался на ногах и с коротким задавленным стоном рухнул ничком на мокрую траву…
На него обрушились потоки дождевой воды, сразу вымочив до костей, а он жадно глотал дождевые капли, слизывал их с травы — и все никак не мог напиться. Он забыл, куда шел, купаясь в траве, как в реке, потом с трудом перевернулся на спину, посмотрел в далекое небо — и сам не понял, что засыпает…
Облака в синеве вскипели, заструились вниз длинной клубящейся дугой, где-то в небесах протрубили призрачные герольды, и по облачному мосту заскользила к земле фея Фата-Моргана. За ее плечами билось сотканное из утренних туманов покрывало, земля у нижнего конца моста вдруг запестрела невиданными цветами. Фея Фата-Моргана шагнула с моста на цветочный ковер, и цветы не смялась под ее ногами, привыкшими ходить по облакам…
Рэндери рванулся, чтобы встать навстречу своей донне, но она уже склонилась над ним, положив ему на лоб легкую прохладную руку.
— Рыцарь… — сказала она — почему-то голосом Кристины. — Еще не время спать!
Фея Фата-Моргана начала таять и расплываться, словно клочок разорванного ветром облака, и вместо нее над Рэндери нависла укоризненная лошадиная морда. Белый конь тихо фыркал, трогал лоб хозяина теплыми губами и призывно звенел уздечкой.
Рэндери разом проснулся, схватил руссина за узду и зарычал на себя в ярости за свою слабость.
— Да! — прорычал он. — Да, госпожа, я иду!..
Юджин и Кристина сидели в проломе стены, дожидаясь возвращения Рэндери.
Кристина по давней детской привычке, вдруг вернувшейся к ней, болтала ногами, подставляя солнцу лицо с крепко зажмуренными глазами. Юджин ссутулился, обхватил руками колено, уперся в него взглядом и о чем-то сумрачно размышлял.
— Юджин! — наконец окликнула Кристина. — А кто такая все-таки фея Фата-Моргана? Фата-Моргана — ведь так крестоносцы называют мираж!
— Мда… — промычал шут.
— Что — «мда»? Значит, ее не существует?
— Мда. Рыцарь Глории Кетской тоже говорил, что ее не существует… Теперь больше так не говорит.
— Да? — Кристина распахнула глаза. — Почему?
— Потому что меч Рэндери вышел у него из спины на целую ладонь, вот почему.
Кристина закинула руку за спину, пощупала у себя между лопаток и содрогнулась.
— О-го! И все же, Юджин, почему рыцарь Рэндери выбрал в дамы сердца заоблачный мираж?
Шут пожал плечами. Кристина еще не видела Рэндери с красоткой на коленях, чтобы удивиться по-настоящему.
— Спроси у него сама… — проворчал он.
— И спрошу! — пообещала Кристина.
Юджин покосился на нее.
— Кристина, а где твоя старуха? — вдруг поинтересовался он.
— А бес ее знает! Надеюсь, ее убили шапарцы! — беспечно и кровожадно отозвалась Кристина.
Ей не хотелось думать о старухе, не хотелось думать о Роберте Льве, мысленно она была уже в дороге, полной чудес и приключений, на пути в далекое аббатство Святой Женевьевы… Которое, конечно, будет не концом, а лишь началом ее пути!
Удивительно, как быстро распрямилась ее душа, едва ее избавили от страха: так встает травинка, на миг примятая каблуком. К ней на глазах возвращалась прежняя жизнерадостная беспечность и мальчишеская порывистость и резкость, и, глядя на то, как Кристина, улыбаясь, болтает ногами, шут вдруг подумал, что рыцарь Рэндери заслонил от нее все — кровь, до сих пор пятнающую каменные полы замка, убитого отца, «дьявольскую улыбку» Роберта Льва, исступленные мечты о мщении… А вдруг он точно так же заслонит от нее брата?
Кристина ткнула его локтем в бок.
— Ты чего такой мрачный? Со Львом расставаться жалко?
Юджин ничего не ответил, а Кристина продолжала весело болтать ногами и языком:
— Интересно, какой он, Сэтерленд? Говорят, там от дома к дому перекинуты висячие мосты… Непонятно, зачем нужны мосты без реки? И еще говорят, что в лесах возле Сэтерленда живет знаменитый разбойник Норландский Медведь. Юджин, как думаешь, нам повезет на него наткнуться? Вот бы посмотреть, как рыцарь Рэндери с ним расправится!
Юджин, хмыкнув, снова уставился на свое колено.
Доверие Кристины к трубадуру было безграничным, и она, похоже, совсем не думала об опасностях дороги и о том, что Норландский Медведь держит жителей севера почти в таком же страхе, в каком Роберт Лев держит жителей юга…
— Отец говорил, что близ Сэтерленда разводят самых лучших руссинов! — не унималась Кристина. — Как ты думаешь, рыцарь Рэндери даст нам проехаться на своем коне? А, Юджин?
— Тебе, может, и даст, — не выдержав, хмуро буркнул шут. — Ты же знатная госпожа! А я шут, сын кухарки, пащенок!
Впервые за десять лет он произнес это слово, и оно обожгло ему рот, как горькая полынь.
Кристина поперхнулась и изумленно заморгала.
— Ты что, объелся дохлых мышей? — наконец спросила она. — Ты же мой брат!
Юджин сильнее ссутулился и крепче сжал ладонями колено.
— К тому же я — трус… — давясь полынью, пробормотал он. — Так сказал сам рыцарь Рэндери…
Кристина сдвинула брови. На лбу ее опять залегли складки, глаза потемнели.
— Ты не должен на него обижаться! — после долгого молчания проговорила она. — Мало ли, что он сказал… Когда больно, человек часто говорит, не подумав — помнишь, как я ругалась, когда вывихнула ногу?
Юджин усмехнулся своей кривой усмешкой, стянутой на одну сторону свежим шрамом.
— Что ты утешаешь меня, как маленького!
— Ну, вообще-то, ты и вправду еще не слишком большой! — фыркнула Кристина. — Зато когда подрастешь и станешь сильным, как Рэндери, ты обязательно убьешь Роберта Льва!
— Слабым бывает только трус, — заявил шут.
— Кто это ляпнул такую глупость?!
— Рыцарь Рэндери.
— А-а-а-а…
Юджин чуть было не расхохотался — такой у Кристины сделался растерянный и виноватый вид. Сдвинув брови, она некоторое время обдумывала эту мудрость трубадура, потом со вздохом сказала:
— Жаль, что он не хочет убить Роберта Льва… Он бы его обязательно прикончил!
— Наверно… — пробормотал шут.
— «Наверно»? Да я бы поставила наш замок против тухлого яйца, что он бы победил!
Шут ничего не ответил, и на этом их разговор оборвался.
Брат и сестра молча смотрели на высыхающие под солнцем поля, на дорогу, петляющую среди холмов, на темные купы дубов на вершинах холмов, на далекую дымчатую стену леса… Перед ними лежала страна их кончившегося детства.
Наверное, Кристина подумала об отце, потому что задышала подозрительно часто и пару раз шмыгнула носом, да и у Юджина сжалось горло, когда он понял, что видит все это в последний раз… Но сквозь смутную печаль на него вдруг опустилось странное спокойствие.
Впереди его ждала кишащая разбойниками дорога, в конце дороги — полная неизвестность, но ведь в пути с ним будет Рэндери, а в неизвестности — Кристина, которая ни за что не отречется от своего брата. И он никогда больше не увидит Роберта Льва!
«Пусть будет, что будет, все равно хуже уже не будет», — любил говаривать покойный барон.
— Представляешь, Юджин, — тихо заговорила Кристина, — когда мы будем проезжать через Сэтерлендский лес, на нас вдруг накинется шайка разбойников во главе с самим Норландским Медведем! Вы с Рэндери сразитесь с Медведем, и ты одолеешь ужасного бандита… Рэндери отрежет разбойнику голову и отвезет ее королю. «Кто тот храбрец, что одолел злодея? — спросит король. — Я обещал за этот подвиг рыцарство, а если герой уже рыцарь — богатые земли!» «Вот победитель Медведя!» — ответит Рэндери и подведет тебя к трону. «Преклони колена, смельчак! — молвит король и ударит тебя мечом по плечу. — Встань и зовись отныне Рыцарем, Поражающим Медведей!» И он даст тебе боевого коня, сияющие доспехи и острый меч…
— Который я не подниму и двумя руками… — пробормотал шут.
Но рука его невольно сжалась, словно на рукояти меча.
— …Ты посадишь меня на круп своего коня, и мы уедем далеко-далеко, к замку Британского Великана-из-Великанов…
— А дальше? — спросил невольно захваченный этой сказкой Юджин, когда Кристина вдруг замолчала и ткнулась в его плечо.
Но Кристина ничего не ответила, и Юджин, скосив глаза, увидел, что она спит — тем внезапным беспробудным сном, каким засыпают смертельно усталые дети. Она спала на его плече так безмятежно, словно он и впрямь был храбрейшим из рыцарей, а не жалким никчемным трусом.
А может, все же не трусом?
Может, и вправду однажды к аббатству Святой Женевьевы придет бродячий жонглер и споет Кристине балладу про него — Рыцаря, Поражающего Медведей?
Шут тоже стремительно засыпал, и, едва закрыв глаза, увидел перед собой кучу бородатых оборванцев, громоздящихся за спиной детины в медвежьей шкуре, очень похожего на Роберта Льва. Оборванцы вопили и размахивали ножами, детина рычал и орудовал дубиной величиной с Волшебный Дуб… То был сам Норландский Медведь — но Юджин, не дрогнув, шагнул ему навстречу, и в руке его блеснул рыцарский меч.
— Молодец, малыш! — гаркнул рядом Рэндери. — Сейчас мы сдерем с мерзавца его медвежью шкуру!..
Что-то мягко толкнуло Юджина, вырвав из глубин прекрасного сна. Он открыл глаза — и подумал, что еще не проснулся.
По дороге к замку медленно двигался отряд рыцарей и оруженосцев. Человек тридцать ехали на могучих руссинах, уперев длинные копья в стремена, оруженосцы следовали за своими господами с запасными копьями и щитами. Доспехи сверкали на солнце, щиты с гербами светились, как лесные озера, мечи ерошили гривы коней… Это зрелище должно было вызывать дрожь восторга!
И Юджин действительно задрожал — а потом и затрясся, потому что во главе отряда на лучшей лошади из конюшни его отца ехал сам Роберт Лев, граф Эйлинбургский, Верная Смерть, непобедимый Рыцарь Огня.