аиньками.
И по поводу возможного визита государства в лице его силовых структур тоже никто не заморачивался. Потому, видимо, что большинство из присутствовавших на празднике ее же, державу, и представляли. А те, кто не представлял, давно заключил с ней на коммерческой основе пакт. О ненападении и невмешательстве.
В общем, началось все вовремя и прошло мило и весело. Вот только закончилось персонально кое для кого весьма паскудно. После того как виновник торжества лично осчастливил присутствовавших балладой Бернса на неплохом английском и патриотической, уже на русском, басней Михалкова-гимноносца, имел место салют.
Еще до него клоунов щедро одарили остатками спиртного с барского стола, затолкали в автобус и отправили восвояси. Гости с хнычущей, требующей продолжения веселья детворой сразу после него расселись по лимузинам и разъехались. Прислуга приступила к ликвидации последствий праздника, а именинника повели спать в хозяйскую усадьбу.
Вот там-то и были обнаружены двое субъектов мужского пола, связанных и не до конца очухавшихся. В одном признали сотрудника личной охраны, второй, щуплый, патлатый, почти раздетый, сознался сам. В том, что он клоун.
Семен Игнатьевич вбежал в кабинет, открыл сейф и облегченно вздохнул. Деньги, документы, кое-что еще – все на месте. На всякий случай отпер внутреннюю ячейку, так называемый сейф в сейфе, хитроумный замок которой, по утверждению фирмы-производителя, невозможно было открыть без «родного» ключа. И сердце, как поется в песне, забилось спокойно.
А потом, как поется в другой песне: «Мое сердце остановилось…» и понеслось вскачь. «Небываемое бывает», как, по утверждению современников, любил говаривать великий русский полководец Суворов А. В. Бывает, черт подери! Обычный листок белого картона размером с визитную карточку на одном из серых замшевых мешочков. Чистый, без каких-либо букв или цифр. И все-таки она, визитка, загнутый уголок которой по традиции века предпредыдущего означает, что некто заглянул в гости, но хозяина не застал. О чем с искренним сожалением и сообщает.
В минуты горя роковые всегда обращаешься сердцем к Отчизне. Поэтому, растворив дверцы бара, Семен Игнатьевич проигнорировал всякие там виски с ромами и джины с текилами. Выхватил из заднего ряда литровую бутыль с прозрачным, как воздух в горах, и чистым, как слеза младенца, национальным напитком. Махнул полстакана залпом и тут же запил тем же. На сей раз – полным стаканом.
В кабинете робко материализовался начальник охраны и принялся лопотать о том, что с обоими пострадавшими творчески и «вдумчиво» поработали, уже есть кое-какие зацепки. И погоня выслана. А видеонаблюдение ничего не показало, поскольку не велось. Еще бы. Сам факт близкого знакомства хозяина дома с кое-кем из гостей, их милое общение за закрытыми дверями в этом же, черт бы его подрал, кабинете никоим образом не подлежали документальному подтверждению.
Пострадавший, не дослушав, прервал доклад, изъял у истекавшего потом бывшего подполковника ФСБ пачку сигарет с зажигалкой и взмахом руки выпроводил прочь. Закурил, чего уже лет двадцать не делал. Накатил еще сотку, следом вторую и только после полулитра ее, родимой, принялся рассуждать спокойно и трезво, как умел.
Когда к тебе без спроса заглядывают в сейф и забирают что-то ценное, это плохо. А вот если заходит… почтальон и оставляет весточку, начинаешь всерьез жалеть о том, что это был не вор. Эта самая визитка означает, что кое-кому стало известно о его невинных проделках с бриллиантами. И разговор на эту тему еще состоится.
А с другой стороны… Семен Игнатьевич прикурил очередную сигарету от окурка предыдущей и щедро плеснул в стакан. А с другой стороны, возможны варианты, пусть не самые приятные, но все равно возможны. Забросил в рот водку и даже запивать не стал. Точно, не все так плохо. В противном случае вопрос с ним уже закрыли бы так или иначе: пулей снайпера или, в лучших традициях современности, извещением об отставке. В связи с внезапной утерей доверия. Или доверенности.
Затеянная по инициативе начальника охраны погоня осталась с носом. В самом буквальном смысле. На проселочной дороге у въезда в лесок, в паре километров от хозяйского дома, служивые обнаружили автобус с пьяными в дымину клоунами в костюмах и гриме и трезвым как стеклышко, оттого и озверевшим, как Украина на Россию, водителем.
Пересчитали по головам, сверились со списком, с большим трудом, несколько раз сбившись, провели перекличку.
– Где еще один? – проорал на ухо водителю, перекрывая вопли с песнями, старший группы.
– Там, – ткнул пальцем в сторону кустов опрашиваемый. – Сказал, что живот прихватило.
– Давно?
– Минут пятнадцать уже, – глянул на часы водила. – Как хотите, а мне пора.
– Я тебе, б…, щас пора, – непонятно, как услышала и заорала на всю округу густым басом мелкая тощая тетка в костюме Чарли Чаплина. – Будешь ждать сколько надо! Русские своих не бросают! Ты понял?
– А как он хоть выглядел? – уныло спросил, поправляя одновременно пиджак, галстук и витой шнур за ухом, охранник.
– Как все эти, – мотнул головой в сторону салона водила. – Мелкий такой и почему-то трезвый. Ну все, я поехал? – Сзади грянуло: «Полковнику никто не пишет, ааа!»
Никого за кустиками, куда удалился отлить-отсыпать отсутствующий артист эксцентрического жанра, конечно же, не оказалось. Зато обнаружились дурацкие зеленые, широченные, как река Волга, портки, желтая блуза и пара ботинок размером с горные лыжи. И красный накладной нос из пластмассы. А еще куча свежего дерьма. На вид, запах и вкус ничем не отличавшегося от коровьего.
Глава 18Былое и думы
Все у меня в итоге получилось мило, изящно, местами даже элегантно. Есть законный повод для гордости и восхищения собой, таким ловким и умелым. Пришел, отработал и ушел. Точнее, взашей выперли и даже пузырь на дорожку выдали. Жаль, отхлебнуть не получилось.
Рожденный мною в муках план был прост, как национальная идея, и эффективен, как «расслабляющий» удар «демократизатором» по субпродуктам. Всего-навсего проникнуть в загородную переполненную народом усадьбу, вскрыть сейф в кабинете хозяйского дома и скромненько, не привлекая внимания, оттуда слинять. На первый взгляд невыполнимая задача, но только на первый.
Все эти закрытые тусовки для избранных только называются такими. На деле туда регулярно просачивается разного рода жулье, папарацци и просто любители пожрать и выпить на халяву. Часть из них бдительная охрана отлавливает и деликатно провожает пинками на выход, остальные тусят в свое удовольствие до самого закрытия. Тут все зависит от везения.
Мне же, чтобы не уповать на фарт, пришлось стать невидимым, то есть тем, на кого не смотрят. Например, кем-нибудь из прислуги. Гости никогда не обращают на нее внимания, им это просто в падлу. А сами заполошные труженики друг дружку тоже не замечают, потому что некогда.
Так я и поступил. Повертелся сначала среди подсобных рабочих, поучаствовал в расстановке столов на лужайке. Потом старательно помогал официантам их сервировать. С приездом первых гостей принялся развлекать простенькими фокусами капризных упитанных детишек. Позже вместе с ними наблюдал за клоунами.
Часа через три, когда гости достаточно освежились, переместился за один из столов. Немного выпил, сдержанно закусил. Пообщался, рассказал пару относительной свежести анекдотов. Пофлиртовал, станцевал с перекроенной пластическими хирургами вдоль и поперек до полного совершенства неопределенного возраста платиновой блондинкой. Получил предложение минут через несколько углубить знакомство в одном из гостевых домиков. С восторгом его принял и тут же плавно переместился на другой конец праздника.
Ближе к вечеру как бы случайно заглянул в хозяйскую усадьбу. Быстренько отключил выскочившего навстречу охранника, хорошенько его зафиксировал и уложил отдыхать в подсобку. Потом заманил в дом клоуна, по просьбе, дескать, детишек. Присоединил его к предыдущему пострадавшему, предварительно раздев, честное слово, совсем не с той целью, что вы могли подумать. Переоделся в его костюм и занялся наконец делом. Вскрыл сейф в кабинете, потом встроенную в него ячейку. Брать оттуда ничего не стал, наоборот, кое-что туда вложил. Аккуратно запер все, что открыл, и быстренько рванул наружу трудиться по первой специальности.
Еще до начала салюта всех нас премировали водкой из хозяйских запасов, затолкали в автобус и отправили восвояси. Через несколько километров, у въезда в лесок, я упросил водителя остановиться. Собственно, все.
Неплохо, согласитесь, придумано, хотя и не мной. Когда-то в детстве прочитал рассказ про одного ловкого ворюгу, похитившего дорогие столовые приборы из клуба для избранных. Чтобы сделать это, он постоянно менял походку с неторопливой и вальяжной на суетливую и семенящую. В итоге официанты принимали его за одного из гостей, а те, в свою очередь, за прислугу.
Вот только ничего у него не выгорело. На беду собрата по ремеслу, в тот вечер в клубе случайно оказался шибко умный и слишком наблюдательный служитель культа.
Мне в этом плане повезло больше. Среди приглашенных, конечно же, был священник, сейчас без них, как без байкеров на приемах в Кремле. Бородатый, с коломенскую версту ростом, истинно православного телосложения. На мое счастье, батюшка на всякую мыслительную ерунду отвлекаться не стал, а сразу приступил к делу: отбарабанил скороговоркой молитву и тут же принялся с обеих рук метать в себя все, до чего мог дотянуться. А что не мог достать сам, вежливо просил передать. И задолго до окончания веселья ряса от кутюр, что ранее изящно струилась вдоль упитанного тела, натянулась на пузе, как кожа на барабане, а сам он впал в сидячую нирвану. Но питаться и запивать не прекратил.
Не самое сложное вышло дельце. На первый взгляд. А знаете, сколько нервных клеток у меня сгорело, как в топке, когда шастал весь день и вечер между всякими и разными, каждую секунду опасаясь провала и всего последующего? В виде допроса с пристрастием и скромного погребения без прощальных речей и положенного как старшему офицеру залпа над могилой. И я не знаю, но много, наверно. Я же все-таки живой человек, а не супермен из комикса.