– Сработаешь на нас один только раз, не только все тебе вернем, – он поднял вверх указательный палец, – еще и сверху добавим. И самое главное, ты слушаешь?
– Угу, – кивнул я, – слушаю, слушаю.
– Самое для тебя главное, что дальше? Не задумывался? – и этот о том же…
Да, господи боже ж ты мой, святые укупники, великомученица Арина-мать солдатская! Это самое «что же дальше» меня регулярно в покое не оставляет. И почему-то ответы дают совершенно посторонние люди.
– Что… – закашлялся, попил водички. – Что ты имеешь в виду?
– Что имею? – хохотнул он. – А тебе не надоело работать на всякую шпану?
– В смысле?
– В буквальном. Когда нам понадобился исполнитель, обратились к твоему главному, и он тебя…
– Сдал… – догадался я.
– Как стеклотару, – подтвердил Толя. – А вот теперь давай думай, голова, куда потом пойдешь.
– А не рано? – робко спросил я.
– Самое время, – уверенно заметил он. – Так что не грусти. Все, что с тобой случилось, только к лучшему.
– Это ты меня типа вербуешь?
– Я тебе, дурачок, шанс даю, – тихо сказал Толя. – Парень ты хваткий, вступительный экзамен выдержал нормально, я сам все видел. Так что, считай, вытянул выигрышный билет. Что скажешь?
Я сморщил лоб, помолчал чуток. Тоскливо заглянул в чашку.
– А можно еще немного кофе?
– Сам удивишься, когда узнаешь, как много и чего всякого тебе теперь можно. Прямо-таки обалдеешь.
Если честно, уже обалдел.
Глава 22О героях лихих времен и кое-чем другом
– «Бергман и Стокс» 3572 две тысячи третьего года разлива! Как тебе?
– Да не вопрос. – Мосластый лохматый мужик по прозвищу Викторыч проглотил пару таблеток. С видимым отвращением запил остывшим чайком. – Сделаю. А вот ты, начальник…
– Сомневаешься в моих возможностях? – приподнял в легком удивлении бровь консультант Саня Котов. – Напрасно. Тебя менты, пардон, полицаи почти два года разыскивали? – И сам же ответил: – Разыскивали. Нашли? Хрен там. А я, когда понадобилось, за неделю сподобился.
– Это да.
– И остальные проблемы решу. Сделаешь дело и свободен, как все народы Гондураса. Гуляй себе на все четыре стороны одновременно.
– Ага, – сварливо буркнул Викторыч, – до первого постового. На мне ж три дела, на минутку. Мусарня на хвосте, говорят, еще и фэбосы подключились, – закурил и тут же зашелся в кашле. – Не, никотин – точно яд.
– Как и алкоголь, дружище, – внушительно произнес Саня. Викторыч стыдливо потупил взор.
– Нервы, начальник. Вчера накатил для успокоения самую малость, потом еще чуток…
– И так до самого утра, – подхватил Котов. – Ладно! – легонько хлопнул по столу ладошкой размером со штык лопаты. – Соберись! С этой минуты мысли только о работе. Еще раз спрашиваю, уверен, что с этим «Бергманом» справишься? Его ведь недаром «Бульдогом» прозвали.
– И это знаешь?
– Учусь, – признался «гражданин начальник», – повышаю уровень, вникаю в тонкости. И все же?
– Говорю же, не вопрос, – с легкой обидой отозвался человек с погонялом Викторыч. – Ящик, конечно, не туфтовый, но за двадцать – двадцать пять минут управлюсь, отвечаю.
– Иди ты! – восхитился Саня. – А мне знающие люди говорили, час-полтора.
– Значит, такие они знающие, – проворчал тот. – Набери полный рот чего невкусного и наплюй им в морды. Хотя кто как умеет, – отхлебнул чайку и опять закурил. Крайне осторожно. Кому-то из молодых и за три часа не управиться, а тот же Химик или Аркаша-Маленький в четверть часа уложились бы.
– Кто такие?
– Легенды нашего городка, – с чувством глубокого корпоративного почтения к коллегам по ремеслу отозвался Викторыч. – Только оба давно не в теме. Химик уже лет пятнадцать как от дел отошел, а Аркаша в две тысячи третьем помер в Южлаге.
– А молодняк нынче безрукий пошел? – поинтересовался непонятно по каким вопросам консультант. – Или безголовый? А может, просто брюзжишь по-стариковски?
– Не все, конечно. В прошлом году, по слухам, объявился один. Лихой вроде пацанчик, с приличной школой. Если годков пять в ремесле продержится, будет толк.
– Откуда объявился?
– А хрен его знает. Из-за бугра, поговаривают… – спохватился Викторыч. – А к чему все эти вопросы? Уголовка же вроде не твой профиль.
– Так просто, – рассмеялся Саня. – Природная любознательность, и потом хрен сейчас разберешь, где кончается уголовка и начинается… – сделал крошечную паузу. – И начинается что-нибудь другое.
– Тебе виднее, – кивнул Викторыч. Допил чай и опять потянулся к сигаретам. – В общем, так, – подвел итог Котов, – приходишь, потрошишь этого «Бульдога» и забираешь коробку.
– Какую?
– Из-под конфет или печенья, полагаю. Внутри бумаги, кассеты и фотки. Глянешь мельком и сразу крышечку плотно закроешь, ясно?
– Мне чужие секреты глубоко побоку, со своими бы делами разобраться.
– Вот и прекрасно. Завтра прогуляешься в адрес, посмотришь, что к чему.
– Сделаем.
– А пока завязывай, дружище, с нехорошими излишествами. С сегодняшнего дня в войсках объявляется строгий спортивный режим.
– Есть, начальник, – вор поднес растопыренную пятерню к уху. – Через два часа начинаю новую жизнь. Только пивком поправлюсь.
Глава 23Задушевно-агентурная. С подтекстом и душевным стриптизом
– Залезу, – я ткнул пальцем в фото, – по стене вот здесь.
На сей раз Толя в знак возросшего доверия принимал меня на втором этаже в обставленной явно не по-спартански комнате. И без решеток на окнах.
– Как это залезешь?
– Молча.
– И без страховки?
– А где ее взять-то?
– Ну ты, тезка, даешь! – изумился он. И тут же восхитился: – Прямо человек-муха какой-то! Неужто сможешь?
– Мухам к задницам веревки не цепляют, а мне иначе никак. По ней еще инструмент тащить наверх придется.
– Красавец, – Толя хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Как все-таки здорово, что ты теперь с нами! – Достал из кармана джинсов плоскую флягу. По виду – тоже серебряную. В этой богадельне, по ходу, драгметаллы в моде. – По пять капель?
– Ты что, мне же работать.
– Работать тебе, допустим, не сейчас, а в ночь с завтра на послезавтра. – Тезка отвинтил крышечку, не вставая, протянул руку и ухватил с сервировочного столика на колесах пару бокалов. – И потом, не по литру же. Исключительно для расслабления и успокоения нервов.
– Ну, тогда давай, – не стал чваниться я. Нервы действительно дребезжали, как струны на гитаре. Или балалайке. И выпить в кое-то веки хотелось просто зверски.
– Как говорят у нас в Бразилии, за наши доблести! – слегка притронулся своим сосудом к моему. – Не заезжал часом? – расхохотался. – В восьмом году, на недельку, осенью. В Сан-Паулу.
– Ух ты, – я покачал головой. – Впечатляет.
– Серьезный бизнес предполагает, кроме всего прочего, хорошую денежку на оперативные расходы. А потому о тебе, дружище, я знаю даже то, что тебе самому не ведомо.
– О как!
– И никак иначе, – подмигнул много чего знающий Толя. – Ты, кстати, ценным кадром в конторе до поры, до времени считался. Недаром, когда под сокращение угодил, за тебя лично начальник управы рубился. Столько людей на тебе звезды с орденами отхватили, не поверишь! – Он приподнял бокал. – Ну, давай уже!
– Давай. – Я отпил самую малость: ммм, да, такого коньяка в жизни еще не пробовал. – Франция?
– Поднимай выше, братан, фруктово-плиточная республика Молдова. Гордая и независимая.
– Иди ты!
– Уже в пути, – хихикнул Толя и с удовольствием затянулся. – Но все равно Молдова. Правда, эту прелесть там уже лет пять не выпускают.
– Да хоть Эстония, все равно здорово.
– Точно.
Посидели в молчании, понемногу, как воробышки, отхлебывая из бокалов.
– А ты сделай, как я, – вдруг заявил Толя.
– В смысле?
– В смысле, хорош кукситься. – Он слегка освежил посуду. – До сих пор по конторе тоскуешь или я не прав?
– Вообще-то нет, а так да, – вырвалось у меня, против желания. – А у тебя, можно подумать, все не так было?
– Ага, – тезка наклонился поближе, – совсем не так. Во-первых, я ушел сам, хотя, поверь, очень уговаривали подумать и остаться. Ну, а во‑вторых…
– Что? – начал втягиваться в разговор я.
– Биография, дружище, – как следует глотнул он. – У тебя папа, царство ему небесное, в цирке работал?
– Ну.
– А дед?
– Тоже там же, но в администрации. Травмировался по молодости.
– А у меня, Толян… – «соратник» передернул плечами. – Ты в нашей Стекляшке[12] в музей заглядывал?
– А то.
– Значит, фото моего деда видел. Нелегал, Герой Союза, между прочим. А папина фотография лет через тридцать, думаю, появится, когда дела его скромные рассекретят. А может, и позже.
– Так ты, значит…
– Шпион, получается, в третьем поколении, – добавил он персонально себе и употребил. – Вот такие, тезка, дела.
– Ну, тогда вообще не въезжаю…
– А все просто. Дед, – тут в голосе его неожиданно зазвучала нежность, – появился в столице, когда мне было лет шесть. Геологом, сказали, на Крайнем Севере трудился. Обитал совсем один на Соколе в крошечной «двушке». Меня любил, часто забирал пожить к себе от мамы. На «Волге» катал, тогда это круто было. В зоопарк с ним ходили, в кино, за город ездили, – Толя вздохнул.
– А почему один?
– Супруга не дождалась героя из загранкомандировки, дело житейское. Поэтому протянул аж до шестидесяти двух, можно сказать, повезло еще. Ну а потом, ясное дело, инсульт, вторая наша профессиональная болезнь. – Он поморщился и как-то странно сморгнул. – Далее Ваганьковское, оркестр, ордена на подушечках, троекратный залп. Присыпали, заровняли и пошли в ресторан скорбно водку кушать.
– Грустно, – заметил я.
– А ни хрена. Вот с папой действительно получилось невесело. Мама-то от него не ушла, как надо было бы. Дождалась, как путная, возвращения на Родину и… – отпил, – и быстренько