Звонок по телефону «исключительно для своих» застал его в процессе мучительных раздумий: то ли выделить от щедрот оказавшейся запредельно тупой и нудной блондинке десять минут на сборы, то ли отправить ее в аэропорт налегке, отвесив всего лишь пинка на прощание.
– Да, – раздраженно бросил господин Сырхоев. Мельком глянул в окошко трубки – номер не определялся.
– Привет, именинник, – пророкотал в ухо такой знакомый баритон. – Не признал, поди?
– Ну что вы, Максим Витальевич, – голос непроизвольно сорвался на писк. – Узнал, конечно же. Очень рад.
Он действительно был рад. Бескрайне и безбрежно. Потому что ему только что позвонил САМ Обручев, куратор от Центробанка, способный одним легким намеком в сферах поднять до небес или, наоборот, окунуть с головой в… Прямо туда.
– Какой, к черту, Витальевич? – расхохотался тот, прямо как Мефистофель из оперы. – Для близких я просто Макс. С грядущим днем рождения, старик.
– Спасибо… Макс, рад, что позвонил, – Алан широко улыбнулся. Сразу всему миру. Девушка почему-то решила, что такая замечательная улыбка предназначается персонально ей, потому подошла поближе и приняла позу. Запредельно сексуальную, как самой показалось. Потом с легким урчанием присела на колени спонсору. Тот прогонять ее не стал, наоборот, принялся деловито оглаживать. И продолжил: – Жду у себя в среду на скромное торжество.
– Рад бы, дружище, – при этих словах сердце Алана взлетело к горлу, – но сейчас я в Непале. А завтра поутру отваливаем в горы.
– Горы… – мечтательно произнес Алан. – Как это здорово.
– А что, ты тоже по тем делам?
– Уже нет, – печально заметил бывший восходитель Алан. Три года назад он самостоятельно, не пользуясь лифтом, поднялся на шестой этаж. Отдышался часов через несколько. – Веришь ли, до сих пор ночами снятся.
– Верю, – донеслось сквозь усиливающиеся помехи. – Ладно, вернусь, потрещим об этом и многом другом. Я что тебе звоню-то?
– Да? – рука замерла на хрупком девичьем плечике.
– Напомнить о подарке, – слышимость несколько улучшилась. – Ты мне в прошлом году конкретно угодил! Думаешь, я совсем зажрался и не отдарюсь?
– Ну, что ты, – в душе будущего именинника зазвучал хор мальчиков в сопровождении барабанно-струнного оркестра. – Не стоило…
– Стоило! – сурово ответил большой человек и новый друг Макс. – Завтра после обеда, думаю, прямо на работу и доставят. – Помехи снова усилились.
– Спасибо! – со слезой в голосе молвил Алан.
– Нема за шо, – прозвучало в ответ. – Увидимся. Бай.
– Бай, – выдохнул счастливец.
Жизнь, черт подери, удалась! Значит, фуфло голимое все эти слухи о якобы собирающихся над его «… Банком» тучах, возможном отзыве лицензии и прочих разного калибра неприятностях. Такой жучара, как М. В. Обручев, для него теперь просто Макс, кому ни попадя звонить не станет и в друзья абы кого просто так не зачислит. Значит, все самое светлое в жизни еще впереди.
Алан дотянулся в обход девичьих прелестей до совсем другого телефона и набрал знакомый до боли номер.
– «… Банк», приемная председателя правления, – порадовало слух сопрано личного референта Валентины. – Слушаю вас.
– Это я. – Брови непроизвольно сдвинулись.
– Добрый день, Алан Гайшиевич.
– Добрый, – милостиво согласился тот. – Как обстановка?
– Все нормально, Алан Гайшиевич.
– Я что звоню-то? – сделал Алан паузу. – Завтра во второй половине дня для меня должны доставить посылку. И…
– Слушаю, Алан Гайшиевич.
– Коробку не вскрывать, никому! И рядом чтобы ни одна… не вертелась! Отнести сразу в мой кабинет. Передай Парамонову, что за сохранность ответит головой. Все у меня. – И отключился.
А та вызвонила начальника безопасности банка и обрадовала приятной новостью: «Гейши» на этой неделе не будет, ура!!! Поэтому завтра получаем какую-то коробку, запираем на все замки кабинет шефа и сразу в кабак».
Он знал, что имел в виду, говоря «никому не вскрывать и рядом не вертеться». Старт в большой бизнес его первый зам принял с вещевого рынка. Оттуда и повадки. Если у этого достойного и честнейшего человека когда-нибудь не получалось по той или иной причине хоть что-нибудь… украсть, простите, этот день он искренне считал прожитым напрасно.
Доходило до смешного. Не так давно тот без звука выложил просто неприличную сумму в евро за переходящий в завтрак ужин с одной актрисой второго плана. Мелькала такая в «Курсантах», «Аспирантах», «Фигурантах» и «Спящей деревне». В лицо ее вряд ли кто запомнил, зато фигуру… Благодаря просто выдающемуся, седьмого, наверное, размера, «балкону» и напоминающей песочные часы фигуре девица успешно реализовалась в искусстве и рубила бабло, как бригада с топорами в тайге. Благодаря неформальному общению с поклонниками не так давно прикупила симпатичную студию в одном из Тверских переулков. И всерьез нацелилась на загородный домишко на Яузе.
Так вот, второе лицо «… Банка» перед тем, как поутру покинуть красавицу, сподобился спереть у той из спальни копеечный будильник. И сережки с туалетного столика. И буквально через неделю сделал, дебил базарный, широкий жест: подарил эту ювелирку другой дамочке из мира искусств. Много потом шума было с вонью.
Окрыленный приятным общением, Алан не стал, ясное дело, выгонять надоевшую девицу с голой задницей назад в отчизну. Вместо этого выдал ей карточку и отправил на шопинг. А потом устроил романтический ужин, плавно перетекший в самую настоящую египетскую ночь любви, отчего та воспарила душой и принялась строить планы на жизнь.
Очень скоро, буквально через пару дней, выяснилось, что никакой такой Макс, он же куратор из Центробанка, никому в тот день не звонил, потому что находился в Гималаях среди гор, небритых мужиков, неумытых шерпов и чистого воздуха. Без единой ретрансляционной вышки в радиусе многих километров.
А если бы и был он не там, а тут, в столице нашей Родины, то общаться с нашим героем все равно ни в коем случае не стал бы. Во-первых, не считал того достойным звонка. В-вторых, затаил на будущего именинника некоторое хамство в душе, за прошлогодний подарок к собственному дню рождения. Бухарский, якобы шестнадцатого века, клинок, оказавшийся всего лишь копеечным, сработанным на коленке новоделом. Ну, и наконец, большой человек из Центробанка просто не знал номера телефона абсолютно ему не интересного персонажа, совершенно, по его мнению, случайного человека на этой должности. Из проблемного, кстати, банка, одного из кандидатов на слив.
В результате этой невинной шутки банкир Алан огреб звездюлей от старших товарищей, держателей общака, в смысле – основных акционеров. Настолько серьезных, что к собственному юбилею подошел в статусе безработного с «черной меткой» с гарантией, обеспечивающей невозможность дальнейшего трудоустройства в банковской сфере. Даже в качестве младшего менеджера по уборке сортиров.
Ответственному работнику Центробанка Обручеву М. В. по возвращении в столицу без объяснения причины было высказано легкое неудовольствие со стороны его старших товарищей, ставшее впоследствии серьезной преградой на пути к дальнейшему карьерному росту.
Долгоиграющего романа с банкиром у девушки хотя не сложилось, но все равно парижская эпопея закончилась для той вполне прилично. Расплатились по-честному и приобретенные в Париже шмотки не отобрали. А то ведь разное случалось…
Если кто и настриг дивидендов из всего этого, то тот имитатор, что общался с банкиром Аланом по телефону. Отставному актеру исключительно малых (в большие-то и на порог не пускали) императорских театров выплатили, как и обещали, аж тысячу общеевропейских денег, на малую часть из которых тот устроил скромный творческий банкет на одно лицо. А на оставшуюся сумму серьезно освежил на вещевом рынке гардероб. Что позволило трудоустроиться в колл-центр одной серьезной фирмы, втюхивающей отечественным лохам всякую дрянь под видом лекарств от всех сразу болезней.
К слову о мудрости военной службы. Личный состав следует настолько, извините за грубую откровенность, затрахать, чтобы у того не возникало мыслей о том, чтобы нарушить воинскую дисциплину. А еще лучше, чтобы вообще никаких мыслей не возникало.
– Ну вот, как-то так, – молвил новый командир Миша и подарил бессильно обвисшему на стуле субъекту широкую улыбку. «На два члена», как говаривал когда-то друг его юности. Дохляк и конченый ботаник, больше всего на свете желавший казаться циничным развратником. А еще лучше – развратным циником.
Сидящий напротив, походивший на собаку Павлова, которую после серии экспериментов заставили еще пробежаться полсотни километров в упряжке, ничего не ответил. Просто зевнул, попил водички и отказался от сигареты. Видно, даже на вдох-выдох дыма сил не оставалось.
Не мудрено. Его, бедолагу, с утра мучили, сначала до полного обалдения теорией, потом работой на компьютере по командам извне. Что позволило достичь некоторого автоматизма в работе и полного одеревенения в мозгах. Чтобы залег в койку и спал до утра, а не начал творить разные глупости типа попытки побега или чего похуже.
– Теперь ужинать и спать, – ласково скомандовал Миша и на всякий случай все-таки поинтересовался: – Вопросы?
– Всего один, – после очередного зевка заявил тот. – Как я буду выбираться из банка?
На долю секунды бедолагу даже стало жалко. Так и подмывало посоветовать никуда после окончания работы не уходить, а просто повеситься на люстре.
– Узнаете чуть позже, – и Миша треснул кулаком в стену, вызывая сопровождающего, вернее, конвоира.
После беседы с тем ворюгой Миша собирался еще раз творчески пообщаться с его напарником, продвинутым компьютерным жуликом, но не сложилось. Срочно вызвали на доклад к начальству.
Этим и поспешил воспользоваться бывший старший злодей, а ныне – непонятно кто, Толя. Уединился с планшетником (телефоны у всех членов команды изъяли), быстренько кое с кем связался, доложил обстановку и выслушал разной степени ценности указания. А потом еще и отзвонился на собственный автоответчик.