– Извини, брат, – сообщил незнакомец. – У тебя свои инструкции, у меня свои. Так что снимешь и передашь мне, верну на выходе. В противном случае, сам понимаешь…
– Так здесь и останусь, – догадался я. – Временно прекращаю связь, – сообщил тем, кто снаружи.
Успел только услышать возмущенное Генкино: «Мы так не договаривались!»
– Открывай уже! – дверь отворилась.
– Без обид, – протянул руку высокий плечистый парень в темном костюме, униформе здешних секьюрити, как я понимаю. Я все правильно понял и безропотно подчинился. – Топай, – негромко скомандовал тот, засунул трофеи в боковой карман пиджака и показал рукой, куда именно шагать.
Мы спустились на этаж ниже, молча прошли темным, уставленным какими-то ящиками коридором, повернули направо и начали спускаться по лестнице. Немного не доходя до запасного выхода, мой провожатый остановился.
– Дальше сам, там не заперто, – сообщил он. Передал мне ранее изъятое. – Удачи.
– Взаимно, – отозвался я.
И, уже подойдя к двери, вдруг оглянулся. Как будто кто-то окликнул.
– Э, – Генка повернулся к Михаилу. – Что за дела? Мы так не договаривались!
– Спокойно, дружище, – заулыбался тот. – Все делается исключительно в интересах безопасности.
– Какая в … безопасность! – озверел бывший филолог и принялся изъясняться как человек, не имеющий ни профильного образования, ни вообще какого-либо: – … мозги не надо! Кончай…
– Геннадий, – укоризненно покачал головой старший по афере. – Ради бога, успокойтесь. Уверяю вас, все идет строго по плану.
«План», видимо, был частью условного сигнала, потому что Витек сунул руку в карман и изготовился.
– Кофейку, что ли, выпить? – задумчиво сам себя спросил Толя, доставая из матерчатой сумки большущую термокружку, из такой не кофе, пиво хлестать надо. – Налить кому-нибудь?
Желающих освежиться не наблюдалось, все в этот момент были заняты своим.
Гена, стремительно зверея, громко качал права. Витек, продевая пальцы в отверстия легкого пластмассового кастета, старательно вспоминал то, что ему говорили вчера и пару раз повторили перед выездом. «Бьешь лоха сзади по башке. Когда свалится, ни в коем случае не добивать. Просто зафиксировать конечности пластиковыми тросиками».
Не переставая успокаивать разошедшегося, как слепой по бане, компьютерного гения, Михаил сделал пару крохотных шажков в направлении наливавшего кофе в кружку из термоса Толи. Закашлялся на полуслове, так что никто не расслышал щелчок выскочившего из рукоятки лезвия.
«Ну вот и все, собственно. Витек решает вопрос с клиентом номер один. Я утилизирую второго. И вперед, заре навстречу».
Заря, согласно его плану, находилась в районе промзоны, где-то в двадцати минутах езды на юго-восток. Там Михаил и планировал завершить операцию. По-своему. Быстренько привести в чувство компьютерного гения и убедительно попросить того исполнить свою часть работы. Под наблюдением продвинутого чайника Витюши, естественно. В том, что интеллигентный паренек Гена пойдет навстречу его просьбам, даже сомнений не возникало. Убеждать людей Михаил умел вполне профессионально.
Если все пройдет нормально, от общего потока только что остроумно позаимствованных средств отделится сравнительно крохотный ручеек и двинется… куда надо двинется. После приблизительно недельного непрерывного перемещения через прачечные минимум на трех континентах несколько недавно открытых в одном странном банке счетов серьезно пополнятся. К странным данный банк можно отнести потому, что не там выплачивают проценты вкладчикам, наоборот, берут с них денежку. За это надежно сберегают информацию обо всех физических доверившихся ему лицах. А с юридическими лицами и дел не имеют. Ни при каких условиях.
После всего этого Михаилу ничего не останется, как жить долго и счастливо, богато, но без лишней показной роскоши. В смысле, никаких дворцов размером с Букингемский, пошлых футбольных клубов с истеричными, как дамочки перед климаксом, звездами. И уж точно без этих, до полной неузнаваемости перекроенных пластиковой хирургией двухметровых кукол 90 х 60 х 90. Михаил с нежных юных лет предпочитал дам поувесистей. Чтобы было, за что подержаться.
Держаться и наслаждаться планировал, конечно же, подальше от горячо любимой бывшей отчизны, совсем на другом континенте. В одной милой стране, где всегда рады новым зажиточным согражданам, способным тут же, прямо с порога, инвестировать энную сумму в экономику новой родины. Откуда, кстати, их никому и никогда не выдадут, несмотря на… Ни на что не смотря. Просто не выдадут, и точка.
Скоро, очень скоро в той самой промзоне обнаружат частично сожженный фургон с тремя слегка обуглившимися пассажирами внутри. Бренными, легкой обжарки останками доживающего последние минуты Толи и отработанным материалом в виде бывшего лучшего спеца по компьютерам Гены, а также наивного дурачка Витька. Только наивный дурак мог поверить в то, что ему – ЕМУ!!! – кто-то возьмет и за несколько часов работы отвалит целый «лимон» евро. Да еще и поможет свалить за кордон, подальше одновременно от Родины и тупой, толстой и крикливой жены. Проживающих на одной с ними жилплощади двоих ее совершеннолетних детишек от прежнего брака и той мегеры, любимой мамы жены.
А сам Михаил планировал в гордом одиночестве убыть в сторону счастливого и обеспеченного будущего на заботливо припрятанном среди постиндустриального пейзажа спортивном велосипеде. Так и для здоровья полезно, и меньше ущерба окружающей среде. К тому же бывший старший опер, а ныне – мелкий бес на посылках, к собственному величайшему стыду, совершенно не умел управлять автомобилем. И ничегошеньки не понимал в компьютерах. Иначе Витек прожил бы на целый час меньше. Или, наоборот, ни в чем таком поучаствовать не сподобился бы и проскрипел еще лет тридцать до третьего инфаркта. И тогда уже мирно отъехал бы отсюда туда, всеми родными искренне оплакиваемый.
Ну да и черт с ним, с убогим. Главное, дело почти сделано, и как! В только что технично обчищенном банке в лучшем случае протрут глаза и поднимут панику только где-нибудь после обеда в понедельник. Если начнут перевод извне крупных сумм. Тогда поймут, что из находящихся на счете миллиардов европейских денег сорок – и не деньги вовсе, а их клон, то есть ничем конкретным не обеспеченные цифры с нулями.
А если, как ожидается, никаких серьезных трансакций в «… Банке» не произойдет, то тоже поднимут вселенский хай. Но позже, ближе к будущему четвергу, когда все клонированные средства сами по себе рассосутся в никуда.
Что касается возможной ответки со стороны старших товарищей, то и здесь Михаил особо не заморачивался. Ведь вся, ну, почти вся, сумма без замечаний пройдет по заранее обговоренному маршруту и упадет куда надо. За исключением малой малости, какой-то небольшой доли процента. Суммы, вполне достаточной для долгой и приятной жизни его, активного участника этой красивой аферы. И ничтожно малой, чтобы ради ее возврата устраивать итальянскую вендетту отечественного разлива с шумом, гамом и совершенно лишней вонью на весь мир. К тому же он не без основания полагал, что буквально через считаные часы операция вступит в финальную стадию. Начнется тотальная зачистка задействованных в этой элегантной афере втемную, что-то о ней знавших и просто попавшихся под раздачу непричастных. И, естественно, очень быстро завершится. А потом всем немногим оставшимся в живых будет очень не до него.
Во-во, как будто окликнул кто-то: поворотись, дескать, лошок, и прими смерть лютую, как подобает офицеру и джентльмену. Хоть и в отставке без содержания.
Я и обернулся, чтобы лично полюбоваться, как мой провожатый, гадски усмехаясь, вскидывает и направляет в мою сторону удлиненный глушителем ствол.
– Ё…! – и дернулся вправо, уходя с линии огня.
Самое толковое в моем положении было бы припустить зигзагами с низкого старта куда-нибудь подальше. Вот только персонально мне бежать некуда: стена слева, перила и стена справа, впереди – запертая (уверен) дверь и тип с пистолетом сзади.
Все это и кое-что совсем нецензурное молнией промелькнуло в голове, пока я летел к стене. А рука шарила в кармане в поисках оружия, хоть какого. И нашла-таки. Ту самую отвертку, которую по инструкции следовало оставить как улику в подарочном ящике.
А я взял и поступил с точностью до наоборот. Во-вторых, не поверил ни в какие такие отпечатки на ее пупырчатой рукоятке и прочие – бла-бла-бла – улики. Ну, а во‑первых, слишком уж настойчиво вбивали в меня мысль о том, чтобы не брать с собой ничего, что можно использовать как оружие.
Выхватил эту самую отвертку и запустил с разворота в злодея, целясь в горло. Промазал, конечно.
Вообще-то я немного умею кидаться разными предметами и даже время от времени попадаю, куда целюсь. Светка научила, душевное ей спасибо, родная дочь дона Эугенио, всемирно известного испанского виртуоза клинка и всего остального колющего и режущего. Дяди Жени Ковбасюка в миру. Он, его жена и сама Светка несколько лет всей семьей выходили на арену в номере «Смертоносная сталь». Невысокий худощавый глава семьи, типичный злодей из латиноамериканских сериалов по виду, грозно топорща жгуче-черные крашеные усы, разрубал шпагой подброшенную в воздух шелковую ленту, делал то же с арматурой саблей и швырялся со скоростью пулемета в ассистенток – из последних сил сохраняющую с помощью диет и просто голода фигуру тетю Оксану и саму Светку – ножами, топорами, гвоздями, бритвами и даже вилками. Почтеннейшая публика замирала от ужаса и с облегчением вздыхала, обнаружив, что смертельное в его руках оружие в очередной раз на жалкие доли миллиметра расходится с нежными телами красавиц.
Он, кстати, до сих пор выходит на арену, правда, уже совсем с другими скудно одетыми дамочками. Прежние покинули номер по самым что ни на есть естественным причинам: тетя Оксана проиграла битву весам, родила мальчика и осела дома у плиты. Светка же к пятнадцати годам переросла родителей на целую голову и обзавелась плечами не уˊже, чем у братьев Кольчугиных. К ним-то в номер и перешла. Говорили, вышла замуж за Митьку и осчастливила того двойней.