……….
Как и следовало ожидать, что секта Пяти Пиков Бессмертных была просто в шоке от подобных обвинений. И ещё больше – от доставленных ею доказательств. Из пяти действующих старейшин – двое открыто выступали против обвинений, требуя опровергнуть показания, арестовать выживших как "запятнавших себя сосуды". Один – исчез, якобы "в медитации". А двое – вышли к обеспокоившимся такими нюансами членам секты и заявили:
– Мы не были вовлечены, но если есть заражённая кровь – мы готовы выжечь её.
Секта Облачного Когтя Байху практически сразу, как только пошли слухи о том, что их руководство участвовало в подобном, раскололось пополам. Младшее поколение требовало пересмотра старых союзов, утверждая, что "вековые узы – это не индульгенция на убийства".
Сама же семья Соль стала во всём этом хаосе своеобразной точкой опоры, они открыли своеобразную больницу для спасённых несчастных, ставших сосудами… Призывали к временному нейтралитету между сектами… И даже отправляли в каждую крупную школу копии свитков со списком замешанных, с копиями доказательств.
Всего через три дня Соль Хва стояла на балконе родового дворца. А позади неё стоял глава семьи Соль.
– Ты только что сожгла мосты с тремя крупными школами.
– Я сожгла их, прежде чем они сожгли своих собственных учеников.
После её слов, он некоторое время смотрел вдаль.
– Он… Тот, кто передал тебе их?
– Не ваша забота.
– Он силён?
– Как минимум, Доу Ван… По крайней мере, я его таким помню. Сейчас… Не знаю. Иногда мне кажется, что он не из этого мира, Чхон Ёнбин. Он не спасает. Он очищает. И я начинаю понимать, что нам ещё повезло, что он выбрал не судить нас так, как он судит чудовищ.
Новые планы
Возвращаясь в свою долину, ставшую ему домом, парень шёл один, шаг за шагом, неся на себе ауру смерти, которая не исходила от него – но шла следом, словно призрачный отпечаток лап Пэкхо. Цзяолин не говорила ни слова. Её истинная форма, золотистый дракон, легко скользила по небу над ним, как страж молчаливого каравана.
Снег, начавшийся в момент пробуждения Пэкхо, всё ещё не прекращался – теперь он шёл не как проклятие, а как отголосок совершённого суда. Как замерзшие слёзы самой природы по тому, кто так и не смог найти себе успокоения в этом мире. И каждый шаг Андрея по каменным плитам собственной долины сопровождался тонким звоном – будто металл внутри него всё ещё отзывался на зов зверя.
Он дошёл до нижнего ущелья, где располагалась его личная кузница – не для оружия. Для трансформации. Она была устроена парнем в этой древней пещере, которой было не меньше пары-тройки тысяч лет. Андрей зачистил её, и усилил древними печатями из свитков Джи-Лунь и Йонг Мина. Здесь не было обычного пламени. Здесь работала душа.
Он вошёл внутрь и положил трофеи на подготовленные алтари. На алтарь духа – положил сердце-звезду Пэкхо… На алтарь кости – три зуба зверя… На алтарь времени – собранное пламя его дыхания… А на алтарь металла – пластину с его спины…
Каждый алтарь зазвенел по-своему. Металл – низко… Пламя – резким импульсом… Дух – как долгий вдох… А ядро… Молчало.
Внезапно осознав эту странность, парень просто замер на месте. Так как он понял, что Пэкхо не исчез. Он просто – остановился. На время.
Тяжело выдохнув, он сел в медитацию, и не в обычную. А в печать Внутреннего Круга Слияния, редкую технику, подаренную ему ещё стариком-наставником в первые месяцы его обучения в обители секты Пяти Пиков Бессмертных. Эта техника позволяла погружаться в суть вещей, и даже разговаривать с их природой, не ломая её.
Войдя в транс, парень быстро оказался внутри сознания, и снова увидел вокруг белый снег, где не было следов. Только глаза. Два огромных глаза, горящие, как закат.
“Ты не боишься суда?”
– Я уже прошёл через него. – Спокойно ответил Андрей.
“Зачем ты взял моё сердце? Чтобы судить других? Но ты – не Бог. Ты всего лишь человек. И, рано или поздно, ты всё равно сломаешься.”
– Я и не должен быть Богом. Я должен быть последним.
“Последним? Кем? Щитом? Молотом?”
– Замком.
На некоторое время вокруг воцарилась тишина.
“Ты хочешь… перековать меня?”
– Нет. Я хочу перековать суть охоты. Пусть те, кто вырываются, будут убиты твоей тенью. Не тобой. А тем, что останется от тебя во мне.
И тогда Древний тигр медленно закрыл глаза. Он признал правду. Он передал волю.
Андрей вернулся в тело. Снова оказавшись в собственной кузнице, он медленно поднялся на ноги. Взял в руки наспинную пластину монстра, и… Разделил её… Не резал… Не колол… Не рубил… А просто “убедил” металл раскрыться и разделиться. Пусть остальное не поймёт никто. Но он собрал семь глифов – печатей, вырезанных по волокну металла, наполненных дыханием звезды.
Печать Сокрытого Взора – делает существо невидимым для чудовищного чутья.
Печать Расчёски Пространства – срезает магические отголоски и искажает след.
Печать Оков Воли – сдерживает пробуждённого, даже на долю секунды.
Печать Прожига Тени – впитывает ауру и выдаёт местоположение.
Печать Внутреннего Отпора – разрывает связь между чудовищем и тем, кто его вызывает.
Печать Распада Памяти – заставляет существо терять ориентацию в пространстве.
Печать Последнего Вдоха – может запечатать даже умирающего зверя, не дав ему передать наследие.
Каждая из них не была оружием. Она была ключом. Ключом к перенаправлению хаоса. К управлению катастрофой.
Всё это время Цзяолин очень внимательно наблюдала за ним. Молча… Издалека… Она не вмешивалась. Но видела то, что он делал. Он не просто добывал силу. Он выкладывал полноценный мост в сторону чего-то большего. Не господства. А управляемого мира, где даже чудовища не будут свободны, если они угрожают детям и слабым.
Потом она аккуратно подошла ближе, когда он закончил седьмую печать. И положила свою когтистую лапу на край рунического круга, что запечатывал территорию кузни.
– Это не оружие, – прошептала она.
– Нет. – Коротко ответил он. – Это – приговор…
……….
Он почувствовал это место ещё за день пути. Да. Он уже мог проходить сквозь пространство как настоящий Доу Хуан. Или летать в воздухе на аурных крыльях, как Доу Ван. Но в данной ситуации любое подобное проявление силы могло слишком сильно привлечь внимание к его зоне интересов. Именно поэтому в это место, что также обнаружил его своеобразный сонар, Андрей отправился как обычный путник. Ну, разве что иногда, позволяющий себе сократить путь именно полётом на копье.
Так вот это место ему сразу показалось подозрительным. Не из-за звуков. А из-за их отсутствия. Даже ветер, скользивший сквозь сосновые ущелья, здесь терял силу и затихал, стоило подойти ближе. Птицы исчезли. Насекомые словно испарились. Даже тени – не двигались. Врата, что он здесь нашёл, также молчали.
Прибыв в это место, Андрей некоторое время стоял у границы древнего провала – овального, уходящего вниз, обрамлённого кромкой, что светилась тусклым зелёным свечением. Здесь когда-то в древности стоял храм. Теперь же от всего этого строения остался лишь купол из дыма, медленно вращающийся вокруг невидимого центра.
– Цин-Му… – Он выдохнул имя – и не услышал ничего. Даже собственного голоса. Окружающее его пространство не отражало звук. Сейчас с ним была только одна печать – вырезанная на осколке тигриного зуба Пэкхо. Печать Последнего Вдоха. Она не убивала. Она останавливала. И позволяла схватить суть существа на грани – как уловить последний вздох, прежде чем исчезнет дыхание. И, решительно выдохнув, он шагнул внутрь…
Пустота внутри не была пустой. Она была насыщенной безмолвием. Словно тишина здесь была веществом. Она касалась кожи, проникала в лёгкие, сжимала мысли. И тогда он увидел его. Из дыма, струящегося по воздуху, вырисовывалась форма. Высокая. Тонкая. Человекообразная… Но это точно был не человек. Он носил маску, на которой не было черт какого-либо облика. Из-под маски – струился зелёный дым, тягучий и мерцающий, как траурный свет. Его длинные и худые руки просто висели, не шевелясь.
Но каждый шаг – стирал звук в радиусе трёх шагов. Ткань его тела дрожала, как воск в жаре, и в каждом движении было слишком мало времени, слишком много пустоты.
“Я не пройду мимо. Я пришёл не пройти – я пришёл на встречу.” – Он не мог говорить. Но мысль осталась. И Цин-Му повернулся. Словно услышал этот своеобразный призыв.
Сражения не было – в привычном смысле. Цин-Му не атаковал – он запрещал. Печати Андрея распадались, не потому что были уничтожены, а потому что им не позволили существовать. Движения Андрея замедлялись, не из-за силы, а потому что сам воздух отказывался их воспринимать. Его тело сковало. Его сознание затихло. Время застыло.
“Ты чужой. Ты принес с собой звук. Ты принёс пламя. Ты не имеешь права быть здесь.”
Но он не отступил. Он вынул Печать Последнего Вдоха. И внезапно остановил собственное дыхание. Он отключил собственное ядро. Остановил кровь. Замер. Он перестал существовать как угроза. И в тот миг – Цин-Му замедлился. Он наклонился. Протянул руку – не для удара. А чтобы… понять?
И именно в этот момент Андрей нанёс свой удар. Не силой. Печатью. Он вбил её прямо в дым, на место груди. Печатный узор вспыхнул зелёным холодом, впитывая не силу – форму.
Он чувствовал, как запечатывается ощущение удушья. Как печать впитывает внимание пустоты. Как древняя воля – не умирает, но сжимается, сворачивается в слой памяти.
Цин-Му не исчез. Он перешёл в печать…
Андрей вышел из купола спустя несколько часов. Его руки слегка дрожали. Но он так и не проронил ни слова. Даже Цзяолин, что ждала рядом, не нарушала наступившую тишину.
В его ладони лежал осколок прозрачного ясеня, внутри которого мерцал дым. И в глубине этого концентрированного тумана виднелась маска, плавающая в вечной тени.
Это не было победой. Это было переплетение. Он не убил это существо. Он понял… Он запечатлел его… Теперь у него был