ключ ко вратам между мирами. И вопрос:
– Кто откроет их раньше – я или они?
…………
Вернувшись в долину, он практически сразу закрылся в нижнем зале долины, где стояли зеркала Пустоты – инструменты, собранные им по обломкам техник Джи-Лунь и следам ритуалов из времён первой Империи, описания которых нашёл в заброшенном архиве секты Пяти Пиков Бессмертных. А печать Цин-Му лежала на алтаре заранее изготовленного из специально подготовленного камня. Сконцентрированный внутри её дым не двигался, но всегда казался каким-то… Новым… Словно он вспоминает тебя, прежде чем ты коснёшься его.
Андрей уже привычно вошёл в медитацию, наложив на себя троекратную печать безмолвия. Его дыхание исчезло. Сердце – замедлилось. Сознание стало шёпотом. И тогда Печать открылась.
Он не переместился. Но мир вокруг перестал быть собой. Всё стало серым и неживым, не как пепел, а как неспетая песня, забытая до рождения. Деревья – стояли, но не отбрасывали тени. Горы – были, но без высоты. Воздух не имел звука. И даже собственные мысли Андрей слышал не в себе, а рядом. И теперь он стоял на пороге того, что нельзя описать словами.
Это место не было Адом. Это не было Небом. Здесь не было памятью. Она исчезала сама – выскальзывала из рук, стоило подумать о чём-то личном. Он увидел тени, похожие на людей, бредущих по кругу. Они не замечали друг друга. Некоторые из них были разорваны пополам – и всё равно двигались. Некоторые – без лиц, только с силуэтами одежды. А были и такие, что ползали, оставляя за собой след из пепла и… слов. Да… Из их тел выпадали слова, словно воспоминания, которыми они больше не владели. Он понял, что это были не души. Это – остатки. Именно то, что осталось от людей, которых никто не помнил.
А далеко впереди он увидел архитектурный провал, не строение – структуру Пустоты. Она дрожала, как дым над беззвучным костром. И там, в основании, вилось нечто. Он не видел глаз. Он не чувствовал ауры. Но он ощущал Внимание. Это была тварь, не имеющая имени. Она никогда не жила. Она появляется, когда умирает память. Она не пожирает плоть. Она поглощает сам факт существования. Она – Прахоход. Один из Стражей глубин Мира Мёртвых. Он не атакует. Он входит в тех, кто не может вспомнить своё имя, и переписывает их сущность. Он увидел, как один из бывших людей пошёл к Прахоходу. И… Тут же стал частью него. Не как пленник – как глагол, исчезающий из языка.
Андрей дрогнул. Но не от страха. От понимания:
“Если такие твари выйдут в наш мир, они не принесут боль. Они принесут забвение. Люди не умрут. Они просто перестанут быть. Даже в памяти.”
Он отступил, перекрыл печать, активировав Печать Третьего Зеркала – защиту, которую он наложил ещё при ковке из костей Пэкхо. Возвращение назад было разрывом. Как будто сам воздух разрывался, чтобы выплюнуть его обратно.
Вернувшись, он обессиленно упал в своём зале. Печь погасла. И Цзяолин почти мгновенно ворвалась к нему. Она не говорила. Но он видел в её глазах – она почувствовала, что он смотрел в пустоту.
Когда Андрей немного отдышался, то записал:
“Прахоходы – сущности, питающиеся Забвением. Неуязвимы к физическому и духовному урону. Нельзя убить. Можно лишь "помнить" жертву – и не дать ей исчезнуть. Запираются на сигнатуре памяти. Привязаны к Вратам. Если Врата откроются, они пойдут первыми.”
Он отложил перо.
“Я не могу допустить, чтобы Прахоходы вошли в этот мир. Но и уничтожить Врата – значит лишить мир баланса. Я должен перековать их. Значит, я должен создать Врата, которые открываются только для живых… и закрываются навсегда для тех, кто не должен войти.”
Размышляя над возникшей проблемой, он сидел в сердцевине своей долины, в подземной библиотеке, где были собраны прах древних печатей, оставленный зверем Цин-Му… Фрагмент рога Джи-Лунь, что ощущали флуктуации пространства… Капли крови Пэкхо, сплавленные с его металлической сущностью… И теперь – ядро запечатлённого Стража… Перед ним стояли семь зеркал. На каждом – глиф одного из аспектов смерти. Безмолвие… Забвение… Разрыв времени… Запрет… Прах… Отсутствие имени… Последний взгляд…
Он знал, что эти семь аспектов – структура запечатлённой смерти. Но они – не всё. Есть ещё то, что даёт право жить. Память… Связь… Имя… Воля… Он собирался вперить их в саму ткань Врат. Сделать их фильтром, живым узором, который откроется лишь тем, кто есть. А не тем, кто когда-то был.
Он начал с центральной идеи. Память – ключ. А значит, врата должны считывать наличие истинной памяти. Не просто воспоминаний, а личной временной оси, связанной с телом, разумом, миром. Для этого он вывел печать, вырезанную из сердечного нерва трофейного зверя Пэкхо. Она реагировала на линейность бытия – тот факт, что человек живёт из момента в момент.
Эта печать стала якорем. Затем он включил фрагмент рога Джи-Лунь, который мог “чуять” магические искажения временных структур. Он вложил его в границу зеркала, чтобы оно реагировало на тех, чья магическая структура нарушена – мёртвых, забытых, несуществующих. Затем – фрагмент печати Прахохода, впаянный в глиф. Так он создавал резонанс забвения, и, напротив, откликался на волю к жизни. И, наконец, печать Врат, сплетённая из душевного золы Цин-Му, давала структуру самой границы.
Это был не портал. Это был порог. Он не открывался – он реагировал.
На гигантском круглом пьедестале, в середине долины, он выстроил проекцию того, что должно было стать новой версией Врат. Это не был монумент. Это был вихрь символов – восьмиступенчатый резонатор, сплетённый из элементарных потоков. Память – как поток света, идущий снизу вверх… Смерть – как ветер, дующий извне внутрь… Забвение – как движение тени от присутствия… Истинное Имя – как пульс в ядре…
Суть конструкции заключалась в том, что если проходящий не удерживает в себе связную память, идущую из прошлого, он “растворяется” в потоке Забвения. Если же у него есть ИСТИННОЕ ИМЯ, то он проходит.
Но чтобы имя было признано, оно должно быть прожито… Вспомнено… Подтверждено волей…
Всё это время наблюдавшая за Андреем Цзяолин, заставила себя войти в проекцию, чтобы проверить, как работает механизм. Её истинное имя было не из человеческого мира. Она – Дракон. И её память – нелинейна. Печати дрогнули, но затем всё равно приняли её. Она прошла – как живая.
Но когда он поместил внутрь малую тень, пойманную ранее в путешествии в Мир Мёртвых – проекция развалилась. Словно воздух впитал тень, не признав её.
И, увидев полученный результат, Андрей только кивнул.
“Работает. Теперь – стабилизировать. А потом… Мы заменим настоящие Врата этим механизмом. Тайно. И пусть Прахоходы и другие твари ломятся сквозь старую структуру… Пока они не поймут, что их уже никто не ждёт.”
………..
Эта ночь выдалась бесшумной. Настолько бесшумной, что даже Цзяолин, всегда чувствовавшая дыхание магии, словно померкла в воздухе, растворившись, как дым. Дальше Андрей шёл один. На его теле в этот момент не было ни одной активной печати. Внутри, практически вымороженное ядро, скрытое четырьмя слоями обволакивающих контуров. Даже сердце билось по строго заданному ритму, имитируя дыхание одного из древних хищников севера – без звука, без ускорения, без эмоций.
Он пересек ущелье падшего времени, поднялся на хребет из ясеневого камня – и оказался на краю пропасти. Внизу снова появились Безмолвные Врата. Настоящие. Кому-то могло показаться, что это место было не так-то и сложно обнаружить. Просто прийти в это место, и всё. Дело в том, что простым людям их не было видно. Их можно было только почувствовать.
На первый взгляд, это была просто воронка скал, обросших черным мхом. Но тренированное магическое зрение парня сейчас открывало ему другое. По краям – закрученные руны, написанные пеплом и кровью Пустоты. В центре – зияющий провал, из которого не поднимается ветер. А вокруг – тончайшее мерцание, словно поверхность воды, при этом тянущее мысли вниз. Это были Врата. И они смотрели. Не глазами, а самой своей природой.
Тяжело вздохнув, Андрей медленно снял сапоги. Обнажил ладони. И извлёк первую проекцию печати – тонкую, почти невидимую платиновую структуру, вырезанную с точностью до седьмого энергетического слоя. Это не был предмет. Это был узор резонанса.
Он вёл с собой сразу семь точек для якорей. Память живого… Имя, отражённое во времени… Воля к продолжению… Отторжение забвения… Связь с родом и землёй… Духовный след… Прошитый маршрут судьбы…
Каждую точку он собирал в разных частях гор, каждый фрагмент проверял в своих ритуальных зеркалах. Теперь он должен был вплести их в границу Врат.
Он активировал Печать-Насквозь, сплетённую на основе дыма Цин-Му и пульса зуба Пэкхо. Тело перестало быть телом. Он вошёл в тонкий слой между слоями – там, где Врата “дышали” через древние руны.
Он ощутил, как его воспоминания начали испаряться. Это была естественная реакция Врат:
“Ты входишь в этот мир? Ты не должен помнить. Всё, что ты знал – остаётся. Проходи пустым. Или исчезни.”
Он заранее ко всему этому подготовился. Его память была разнесена по внешним амулетам. А сознание – поддерживалось ядром джи, свернутым в точку. Поэтому он всё-таки вошёл. И поставил первую проекцию печати.
Как только резонатор коснулся внутренней ткани Врат, тут же началось. Печать начала впитывать древние струи забвения. Зеркальная поверхность вокруг вспучилась. Сами Врата пробудились. Не как существо – как структура. Как древняя непреклонная стража.
Он почувствовал, как его тень потянули внутрь. Как имя его начал забывать воздух. Как язык слегка занемел, словно “отвернулся” от его горла. Но именно в этот момент вспыхнули Пункты Памяти – те самые семь якорей. Они врезались в структуру Врат, зафиксировались, удержались.
А Врата… Задумались. Он ощущал это не разумом. А самой структурой мира. Они почувствовали… Что он хочет удержать живое… А не просто проникнуть к мёртвым…
Последние пять минут были критичны. Печать нельзя было активировать, только оставить – как спящее семя, встроенное в структуру. Он запечатал её кровью-эхом – редким веществом, которое оставляет в тканях мира отпечаток воли, но не энергетики.