– Закрытие. Печать. Вплетение. Связывание. Принятие. Подчинение.
И тогда артефакт засветился изнутри. Свет не был ярким, но он резал. Всё, что было частью духа – его иллюзии, его обрывки личности, его клочки образа – начали втягиваться внутрь.
Девочка, срывающаяся на дикий вой, исчезала, как сгорающий лист. Её облик дрожал, осыпался пеплом, обнажая под тонкой кожей чёрные нити и руны. Последний взгляд – испуганный, но явно не детский. Это был взгляд существа, впервые ощутившего границы собственной смертности. И тогда… Щёлк… Всё схлопнулось. Пространство замерло. В его руке остался тяжелый, пульсирующий сосуд – теперь с двойной печатью. Старший дух Хао-Цзу внутри него затрепетал, ощутив приближение чего-то родного – но и подчинённого. А младший, новозапечатанный, был бессилен. Он стал частью артефакта, и теперь ничем не мог помочь своему истинному хозяину. Так как банально был лишён даже малейшей возможности.
Андрей ощущал, как сосуд изменился. Его глубина стала иной. Теперь это был фрагмент самой структуры Хао-Цзу – его внутреннее дитя, его аватар. Он осторожно запечатал сосуд, вложив в него последнюю команду:
– Не пробуждайся, пока я не позволю.
Слово было сказано не голосом, а ядром. А потом он выдохнул. И только тогда лес снова начал дышать.
Под ночным, мрачным небом, затянутым тучами, Андрей медленно вышел из рощи, держа в руке артефакт, в который он окончательно запечатал духа-сателлита Хао-Цзу. Его лицо было бледным, почти пепельным, кожа словно напиталась холодом, что шёл от этого проклятого создания. В его глазах плескалось напряжение, не спадающее ни на миг. Он чувствовал, что даже теперь, даже запечатанный, дух не исчез. Он затаился.
Соль Хва с тревогой встретила его взглядом. Она молча кивнула, не задавая лишних вопросов – они оба понимали, что объяснения придут позже. За ними двигались люди из семьи Лин, напряжённые, встревоженные. Кто-то всё ещё пребывал в остаточном оцепенении от тех иллюзий, что успела пробудить маленькая девочка.
– Мы возвращаемся к алтарю. – Коротко бросил Андрей. Голос был хриплым, словно выжженным изнутри.
Путь назад прошёл молча. Густой воздух леса, насыщенный сыростью и мертвенной тишиной, казался теперь еще гнетуще тяжелее. Шорохи между деревьями отзывались тревожным эхом. Казалось, сама природа больше не желала знать, что случилось на этой земле. Она пыталась забыть. Но люди – не могут.
Когда они вышли на ту самую поляну, алтарь всё ещё был там. Мрачная конструкция из осклизлых черепов, почерневших костей и переплетённых сосудов из иссохшей плоти. Он словно жил – медленно пульсировал, дышал остаточной энергией, насыщенной древней тьмой. По периметру каменной плиты тлели крошечные символы, похожие на шрамы на самой реальности. Они были словно отпечатки когтей существа, чьё существование не поддавалось логике этого мира.
Соль Хва тихо выдохнула. Её глаза, полные решимости, пробежались по останкам, что лежали рядом. Разорванные тела людей и животных, разложенные на отдельные фрагменты, образовывали чёткий узор, явно имевший ритуальное значение. В центре лежал свежий труп старейшины – седовласый культиватор, один из тех, кто был в числе шести пробудивших алтарь. Его грудная клетка была вывернута, а сердце отсутствовало. Его душа, по всей вероятности, уже давно сожжена.
– Это был якорь. – Произнёс Андрей тихо. – Один из множества.
– Мы знали, что они могут оставлять точки силы. – Откликнулась Соль Хва. – Но никто не представлял, что это может быть так.
– Это не просто точка. – Он указал на структуру. – Это как зуб, оставленный в теле мира. Пульсирующий гнойник. Пока он существует, Хао-Цзу имеет в нём опору. И если хотя бы один идиот решит воспользоваться этим, пробуждение начнётся снова. И если дух всё ещё жив… Он почувствует его. И найдёт способ выбраться.
Соль Хва мрачно кивнула. Она уже доставала свиток. За ней несколько мастеров семьи Лин подготовили заклинания очищения. Но Андрей поднял руку.
– Этого недостаточно. Надо выжечь его. Не просто уничтожить, а стереть. Стереть само воспоминание о нём. Саму возможность.
Он протянул артефакт, который использовал для запечатывания. Его тёмная поверхность дрожала. Изнутри веяло ледяным ветром.
– Он связан с алтарём. Мы воспользуемся этим. Через связь с его сателлитом мы сможем направить импульс вглубь конструкции. И ударить.
Соль Хва поняла. Молча передала ему запечатанный клинок, наполненный мощью духа грома. Один из трофеев прошлых лет.
Андрей выдохнул, сосредоточился и, вытянув левую руку, начал начерчивать в воздухе сложный пространственный узор. Чернила ауры плескались в воздухе, оставляя сверкающие нити. Он ввёл в структуру координаты – не географические, а духовные. Имя якоря… Его связь… И саму суть того, что он собой представлял… Мир вокруг замер. Пространство загудело, словно натянутая струна. И в этот момент – он вонзил клинок в сердце алтаря.
Мир вспыхнул. Волна энергии рванула вверх, и как лезвием, разрезала ткань реальности. Природа закричала – не звуками, но дрожью, холодом, и зловещим чувством убывающей силы. Всё вокруг обрушилось в огненном вихре, свернувшемся в точку, которая мгновенно исчезла.
И вместе с ней исчезло всё. Алтарь. Его энергетика. Даже земля, на которой он стоял, стала другой – выжженной, безымянной. Люди, стоящие рядом, начали чувствовать странное опустошение. Как будто нечто древнее было не просто уничтожено – его никогда не существовало.
Андрей остался стоять посреди этой мёртвой пустоты. В его руке слабо мерцал артефакт. Он всё ещё чувствовал напряжение в нём. Хао-Цзу был жив. Заключён. Но жив.
– Мы уничтожили один якорь. – Тихо сказал он. – Но сколько их может быть ещё?
Соль Хва молчала. Её пальцы крепко сжимали амулет защиты.
– Мы не можем уничтожить их все… – Пробормотал кто-то из семьи Лин.
Андрей посмотрел на них. В его взгляде была усталость. И ярость.
– Нет, не можем. Но можем найти. И стереть. Один за другим. – Он посмотрел на выжженную землю, где ещё минуту назад было сердце зла. – Иначе он вернётся. Кто-то снова захочет зла. Снова жажда мести, силы, боли. И тогда будет поздно.
Молча, они повернулись и пошли прочь от проклятого места. Ведь они уже все прекрасно понимали, что впереди их всех ждут новые поиски. Новые алтари. Новые безумцы, ждущие возможности открыть врата для ужаса.
А Хао-Цзу… Он ещё дышал. Но, со временем, каждый такой вдох будет становиться всё слабее. И если они успеют… Может быть, он никогда не очнётся.
Старая столица
Золотые врата старой столицы Поднебесной Империи вновь распахнулись перед Соль Хва и её спутниками. Но на этот раз она прибыла сюда не с триумфом, и не в поисках укрытия. Холодный утренний ветер скользил по булыжной мостовой, гонимый с поблекших вершин, и в нём чувствовалось что-то тревожное, будто сама столица ощущала близость грядущих решений.
В этот раз Соль Хва шла рядом с высоким мужчиной в тёмно-синем шелковом облачении, украшенном вышивкой в виде серебристых облаков и драконов. Это был её дед – Соль Чхон Ёнбин, глава семьи Соль, один из немногих, кто пользовался неофициальным правом голоса при князьях. Его лицо, изрезанное морщинами опыта и старых битв, было спокойным, но в глубине глаз виднелось достаточно сильное напряжение. Он тоже уже знал о том, что встреча, куда они направлялись, не будет простой.
Сегодня их путь лежал вглубь внутреннего кольца столицы, за Хрустальные Ворота, туда, где стояли тронные павильоны, хранилища древних артефактов и залы Совета. Их провели по коридорам, от которых веяло древностью и силой, и вывели в круглый зал из чёрного нефрита, стены которого украшали фрески с изображениями Небесных зверей и великих битв прошлого. В самом центре, на трёх изящных, но явно не простых тронах, восседали три князя.
Старший из них – князь Чхон, выглядел как немолодой воин, с морщинистым лбом и глазами цвета слоновой кости. Его лицо, спокойное и внимательное, соответствовало тому, кто уже почти пять десятков лет возглавлял Дом Песни Клинка – одной из самых древних княжеских ветвей.
По левую руку от него сидела княгиня Ло, достаточно молодая, но облачённая в тончайший доспех, тонкая, как клинок, с алыми глазами – наследница и повелительница Дома Кровавых Звёзд, и глава школы Вечной Росы.
И, наконец, третий – князь Хун, известный как Молчаливый Волк. Сидевший безмолвно, с глазами, в которых отражалось небо. Его присутствие само по себе было подобно древнему заклинанию. Он говорил редко, но каждое его слово отрезало правду, как нож сталь.
Соль Хва и Соль Чхон Ёнбин поклонились. Ритуал приветствий длился недолго. Их уже ждали.
– Начинай… – Коротко произнёс князь Чхон. Его голос был мягким, но проникающим в самое сердце. – Расскажи нам, что вы там обнаружили. Все, что помнишь и знаешь.
Соль Хва сделала вдох и, немного помедлив, начала говорить. Её рассказ был не просто отчётом – он был живым свидетельством ужаса. Она говорила о мёртвой деревне, опустошённой неведомой силой, о ловушке, созданной Андреем – закольцованной реальности, призванной измотать и заточить древнего духа, о духе-сателлите в образе маленькой девочки, несущей смерть и иллюзию. Её голос не дрожал, но в нем была сталь. Она пересказывала всё. И побег духа… И охоту за ним… И то, как сам артефакт, использованный в запечатывании, стал ключом, сбившим баланс сил Хао-Цзы… Но самым важным было не это.
– Алтари… – Сказала она, делая шаг вперёд. – Якоря… То, что мы приняли бы за след древнего культа, на деле – продолжение воли самого Хао-Цзы. Он оставил их как крючья, впаянные в ткань мира. Пока хотя бы один из них существует, существует путь, по которому он может вернуться.
После таких откровений князья некоторое время молчали. Только княгиня Ло слегка нахмурилась.
– Ты утверждаешь, что даже если этот древний зверь запечатан, он всё равно может снова пробудиться?
– Если кто-то из безумцев, ревнителей или культистов активирует такой алтарь… то… Да. – Спокойно ответила Соль Хва. – Особенно если это будет сделано вблизи ловушки. Его сознание может использовать возгорание энергии, как маяк, как отправную точку для прорыва в наш мир. И тогда он, медленно, шаг за шагом, локализует контуры ловушки, и, если силы у него всё же останутся, Хао-Цзы вырвется.