– Если Пушкин сукин сын, то чьи же дети современные борзописцы?
Молодящаяся актриса кокетничает:
– Что может быть хуже старости?
Раневская усмехается:
– Быть старой дурой.
– Бывают полные дуры, а бывают худые…
Шумной назойливой знакомой, желающей втереться в доверие, чтобы потом хвастать своим близким знакомством с Раневской:
– Вас так много, что мне столько не нужно…
Раневской выговаривают за то, что она третирует молодого бесталанного актера. Та некоторое время терпит, потом фыркает:
– Да пусть идет с миром.
И тут же «уточняет»:
– Но в ж…!
Раневская вздыхает:
– Так хочется махнуть на все рукой!
– Так в чем же дело, Фаина Георгиевна?
– Никак не могу решить, с чего же начать.
– Большинству людей нужна не только сильная рука, чтобы крепко держать и вести куда следует, но и крепкая нога, чтобы вовремя подбадривать пинком под зад.
– У русского человека ж… без приключений – это уже не ж…, а простые выпуклости седалища.
Знакомый досадует:
– Из-за жены у меня выросли рога!
Раневская с сомнением:
– А может, не из-за нее, а потому что вы просто козел?
– Съезды исторические, решения судьбоносные, задачи и цели гигантские, а в подъездах как ссали по углам, так и ссут.
– Бывают сморчки – грибы, а бывают – люди.
– У нас все общественное, даже мнение.
– У нас государственная религия атеизм.
– Фаина Георгиевна, вы были у врача? Что он вам сказал?
– Ничего, я так напугала своими жалобами, что его хватил удар.
– У моего Мальчика взгляд умней, чем у многих министров. Хорошо, что в министры берут не за ум в глазах, не то маялась бы моя собака в министерском кресле…
– Разговаривать с дураками тяжело, они считают тебя равной.
– Так не говорите вовсе, Фаина Георгиевна.
– Нельзя, сочтут глупей себя.
Раневская в магазине, задумчиво покрутив в руках бутылку водки:
– Проявитель…
– Это водка, Фаина Георгиевна, – смущенно улыбается продавец, решив, что великая актриса плохо видит.
Та в ответ горестно качает головой:
– Деточка, «водка» написано для отвода глаз. Эта жидкость, попав в организм, проявляет в человеке все свинство, какое есть.
– Вечная память гарантирована только тому, кто умер в долгах.