Когда напечатали очередную пачку фотографий все ещё раз содрогнулись — на фотографии было четко видно, как в трупе подводника копошились морские черви. Сам он был одет в застегнутую на все пуговицы специальную морскую куртку, стеганые брюки. На ногах — обыкновенные сапоги, из чего все решили, что это кто-то из рядового состава. Бедолага, судя по всему, был в ограждении рубки или на корпусе подлодки, когда случилась катастрофа.
Второй раз все содрогнулись, когда разглядели внутренности вскрытых шахт с баллистическими ракетами.
— Сэр! — вскричал Вуд своим обыкновенным морпеховским голосом. — Это по моей части! На двух баллистических ракетах сорваны ударные боеголовки! Вы видите, сэр?
— Да не ори ты над ухом! — не удержался упрекнуть Бест, для которого всё давным-давно было ясно и понятно. — Я вижу и другое — ближняя к корме шахта сильно смята. Такое впечатление, что кто-то протаранил подлодку. Кто? Неужели кто-то из… Но это уже не наше дело.
— Старпом! — Бест нажал тумблер связи с мостиком.
— Да, сэр?
— Рули — на всплытие! Связисту подготовить радиодонесение: «Объект обнаружен! Следую в Бангор! Подпись — капитан Бест.»
— Есть, сэр! Сбрасываю балласт!
— Да, порциями, чтобы не выскочить на поверхность.
— Есть, сэр! — на этот раз в динамике прозвучал голос Дюрера, который будет со своими надежными трюмными поднимать подлодку на перископную глубину.
Бест в радостном настроении прибыл на мостик и произнес:
— Господа! Поздравляю с успешным выполнением правительственной задачи! После передачи радио донесения, мы возвращаемся домой!
«Нес! Нес!» — тут же пронеслось по всем отсекам.
— Не расслабляться! — твердым голосом сказал Бест. — И да поможет нам Бог!
— Старпом! — обратился Бест к своему первому помощнику. — Представишь до прибытия в базу список экипажа с наиболее отличившимися подводниками «Гоуст».
Потом уже в шутливой форме, глядя на Дюрера:
— Не забудь включить в список Генри — как особо отличившегося!
— Есть, сэр! — заржал старпом, а вместе с ним и все, находившиеся на мостике.
— А что? — гогоча со всеми вместе, заметил Генри, поднимая на всеобщее обозрение залитую зелёнкой руку. — Разве я не заслужил?
«Гоуст» помчалась в Бангор. Подводники ещё никогда так не рвались домой, как в этот раз. Они предчувствовали, что сделали какую-то необычайной важности работу. А когда увидели на причале толпу, состоящую преимущественно из высокого начальства, обомлели. Адмиралы и старшие офицеры, не обращая внимания на субординацию, кидались к ним в объятья, дружески похлопывали по плечам, всем своим видом выражая искреннюю благодарность и признательность за их труд. Никто, конечно, толком и не обмолвился, не разъяснил, что же они такого выдающегося сотворили — гриф секретности ещё долго будет оставаться на всем, что было связано с этим странным океанским походом.
Экипаж воспрянул духом. Теперь никто не смел им напомнить о предыдущих неудачах. «Гоуст» запрятали в маскировочные сети и поставили в док, но теперь субмарина стояла там как будто на пьедестале. Все вокруг с восхищением шушукались, кивая в её сторону. Ещё бы — столько начальства сразу военно-морская база Бангор ещё не видела. Тем временем экипажу выдали нехилые премиальные, что было воспринято как должное. Ожидался и приказ с правительственными наградами. А начальство всё прибывало и прибывало — всем хотелось взглянуть на эту незаурядную «Гоуст». Что касается капитана этого славного подводного атомохода, то его уже ждали в Белом доме. Эдварда Беста желал видеть сам… Президент Соединенных Штатов Америки!
Глава шестаяПо лезвию бритвы
Охотское море, СССР, лето 1971 года
Отзвучали фанфары небывалого в истории разведки США успеха. «Звездопад» затронул всех, имевших отношение к супероперации с К-129. Не забыли и непосредственных исполнителей. Экипаж Эдварда Беста осыпали фейерверком наград, которые были многократно обмыты в местных ресторанах. В этих мероприятиях участвовал и их, ставший теперь знаменитым в военно-морских кругах, кэптен Бест. Впрочем, капитан, с медалью на мундире от самого Президента Соединенных Штатов, был неоднократно замечен и в других местах Бангора в окружении двух прелестных дам, прогуливавшихся с ним под ручку. Как и обещал, Бест регулярно прохаживался по набережной с молодой супругой и матерью, стараясь соединить несовместимое — свекровь и невестку.
Бангоровские подводники пытались выудить у Беста и его подчиненных причину такого всеобщего почета. Но в экипаже только разводили руками: мол, сходили в море, да и только. Кто-то, как и положено, «держал рот на замке», а кто-то ничего и не ведал о деталях этой спецоперации.
В экипаже осознавали, что это временное затишье и командование разведки на достигнутом успехе не остановится. Поэтому, многие подводники морально настраивались и готовились к новому походу. Каждый день на нижней площадке дока проводилось утреннее построение экипажа.
Здесь сразу было видно — замышляется очередное ноу-хау, а иначе, зачем так тщательно прятать «Гоуст» в армейские маскировочные сети? Под днищем подлодки день и ночь шли сварочные работы, о назначении которых знали только главные подводные начальники и «спецы». Само днище было также тщательно замаскировано, но в экипаже уже догадались — снизу готовят люк для выхода людей за борт. Догадка подтвердилась, как только в штате появились первые водолазы-глубоководники. «Гоуст» нашпиговывалась всё новыми и новыми причиндалами и к лету 1971 года работы завершились.
Параллельно с этим разрабатывался очередной план боевой эксплуатации «Гоуст». Шеф Беста Бредли, теперь воспринимался как «тот самый, который…, ну, вы знаете» и, несмотря на его прежнее воинское звание кэптена, умудрялся проникать в высшие эшелоны власти. Там он обкатывал свои умопомрачительные идеи. Так получилось и в это раз. Получив очередное «добро» своих военно-морских шефов, он добился встречи в Белом доме с… советником Президента США по национальной безопасности Генри Киссинджером.
Начало диалога не предвещало ничего хорошего, но именно поэтому оно и вошло в историю подводных операций США. Было сказано буквально следующее:
Киссинджер: «У вас есть десять минут. Начинайте.»
Бредли: «Уложиться в десять минут я не могу. Если это всё время, каким мы располагаем, то лучше вернуться к этому вопросу позже.»
Киссинджер: «Хорошо, хорошо. Начинайте, я сам вас остановлю».
Они проговорили больше часа. Учитывая сверхсекретность подобного рода диалогов, можно только догадываться, как всё происходило. Но, вероятно, это было так…
— Сэр, вы, конечно, наслышаны о проведенной нами подводной операции по обнаружению русской подводной лодки в 1700 милях к северо-западу от Гавайских островов на глубине более трехсот миль?
— Иначе бы мы с вами здесь не сидели, Бредли, — сказал Киссинджер с присущим ему немецким акцентом. — Я видел фотографии. Дальше.
— Сэр, мы технически подготовили «Гоуст» к ещё одной не менее заслуживающей вашего внимания операции.
— Но ведь вашу «Гоуст», если мне не изменяет память, спланировали на обеспечение подъема К-129?
— Да это так, сэр, — подтвердил Бредли. — Хотя я был против… Не против участия «Гоуст», нет. Я был против самого подъёма подлодки. Мне кажется, что лучше было бы разработать специальные глубоководные аппараты для проникновения внутрь корпуса русской подлодки. Ведь для нас что важно? Важно достать аппаратуру сверхбыстродействующих передач, кодовые таблицы, документацию. Но…
— Что но? — быстро уточнил Киссинджер.
— Вмешалось ЦРУ, и они решили поднимать её целиком.
— И правильно, — подтвердил главный советник Президента. — Надо достать всё разом. Для вас главное отдельные фрагменты. Для нас — создание новых технологий по подъёму утонувших в разное время крупных объектов. Это предполагает… Впрочем, Бредли, мы ведь не для этого здесь собрались. Что у Вас конкретно?
Киссинджер, в преддверии чего-то интригующего, поудобнее разместился в кресле, уложив обе ноги на журнальный столик. Бредли первоначально хотел довести до сведения высокопоставленного лица свои большие сомнения в целесообразности подъема подлодки, имевшей пробоину и стопроцентную разгерметизацию корпуса после удара о грунт. Теперь же, он окончательно убедился в бесперспективности своих доводов и не стал возобновлять дискуссию на эту тему, решив для себя: «Время рассудит кто прав, а кто нет.»[18]
— Сэр! — с самым серьёзным видом произнес Бредли. — Речь идет о прослушивании подводных кабельных линий, по которым ведутся переговоры должностных лиц военного флота СССР.
— Так! — сходу заинтересовался Киссинджер. — И о чем, как вы думаете, они там говорят?
— Полагаю, сэр, о дислокации, составе воинских формирований и руководителях, вооружении и снабжении, планировании боевых походов субмарин к нашему побережью… Обо всём, сэр!
Киссинджер задумался, затем пристально взглянул на Бредли и неожиданно задал ему вопрос не по теме:
— А скажите Бредли, почему вы, имея допуск в высшие инстанции, до сих пор не имеете адмиральского звания? Вам было бы проще решать многие проблемы.
— Вам покажется странным, сэр, — скромно ответил Бредли. — Но мне некогда заниматься этим вопросом. Тем более, что некоторые назойливые генералы, пытавшиеся быть в курсе наших дел и получившие «от ворот — поворот», пообещали торпедировать любые предложения на этот счет. Главное для меня, не очередное воинское звание, а ваше мнение. Важно, чтобы вы, выслушав мои аргументы, поддержали новую идею. Она менее грандиозная, чем предыдущая, но очень необходимая для безопасности страны.
Киссинджер одобрительно взглянул на своего собеседника, отметив про себя: «Вот на таких парнях и держится американская нация».
— Хорошо Бредли, — подвел черту первого этапа переговоров Киссинджер. — Теперь коротко и понятно поясните мне технологию спецоперации.