— Что делаем? — прокричал Бест, как только он появился на мостике. — Какие есть предложения?
— Главное, сэр, оторваться от дна! — уверенно сказал Дюрер. — Мощности реактора для этого хватит. Мои «бубуины» уже очищают механизмы от песка, мелких рачков, ракушек. Как только оторвемся, пойдет нормальная забортная вода — всё нормализуется. Не на сто процентов, конечно, но… Других вариантов нет, сэр. Если остановим парогенератор — он больше не включится. Также и по реактору — ничего останавливать нельзя. Да вы это и без меня знаете, как бывший главный ядерщик. Сэр!
— Да, Дэвис, мне понятно. Какие ещё есть мнения? — Бест решил выслушать всех желающих высказаться.
— У нас винты конструктивно находятся над песчаной поверхностью дна, сэр, — заметил старпом. — В этом, в данной ситуации, наше преимущество.
Поэтому, они не зароются в песок, и им не повредит наша попытка оторваться от дна с одновременной дачей хода.
— Хорошая мысль, кто ещё?
— Позвольте, сэр? — вклинился один из дежурных трюмных.
Бест взглянул на Дюрера, как бы запрашивая его компетентность. Тот молча кивнул головой, и все услышали мнение трюмного старшины:
— При экстренной продувке балласта, сэр, учитывая глубину моря в этом месте, мы не удержим «Гоуст». Она неизбежно вылетит на поверхность. Что не желательно…
— Это точно! — вклинился старпом. — Нам категорически нельзя всплывать в надводное положение! Любой случайный свидетель и всё — жди глубинные бомбы!
— Из этого следует, господа, — решительно сказал Бест, — что мы будем продуваться порциями.
Бест, по привычке, заломив руки за спину, прошелся туда-сюда по мостику. В его голове созрел план. Он уже собрался скомандовать, как раздался голос Каннети:
— Якоря, сэр…
— Точно, Тони, — спохватился Бест. — Нас держат якоря. Так, так…
— Придется, сэр, — прозвучало предложение старпома, — якоря оставить здесь. Иначе они не дадут нам оторваться от дна.
— Это не лучший вариант, но другого нет. Попробуем действовать поэтапно! — решил Бест. — Дать слабину якорям!
Его первая команда была моментально исполнена. Якорь-цепи словно подводные змеи выползли из клюзов[23] и расположились вдоль бортов.
— Продуть главный балласт порциями по пятьдесят тонн! Дюрер! Улови момент, и дай турбине малый вперед!
— Есть, сэр! — рявкнул мех и напрягся, чтобы вовремя дать ход.
«Гоуст» попыталась одновременно подвсплыть и сдвинуться с места. Вибрация корпуса была настолько сильна, что со столов на мостике стали съезжать документы, падая на палубу.
— Турбина средний вперед! — напряженно прокричал Бест, как бы помогая «Гоуст» усилием своего голоса.
— Есть, сэр! — гаркнул мех, и с силой двинул вперед рукоять машинного телеграфа. — Турбина работает на средний ход!
Подлодка не сдвинулась с места.
— Всё! Нам конец! — эхом прозвучало где-то по громкоговорящей связи и всем стало не по себе.
Бест поочередно глянул на мокрых от пота старпома и механика, ожидая от них комментариев произошедшего. Старпом вгляделся в лица подводников и твердо сказал капитану, а в его лице и всем остальным:
— Сэр! Надо сбросить якоря! Это — первое! Второе — нам не следует так расходовать воздух высокого давления! Необходимо одним рывком продуть весь имеемый на борту балласт! Теперь уже, нам наплевать на то, что мы вылетим на поверхность. Других вариантов нет, сэр!
— Он прав, сэр! — поддержал идею старпома Дюрер. — Мы напрасно потратили воздух! Выход один — продуть всё сразу, предварительно сбросив якоря. Всё это сделать с одновременной дачей хода.
— Согласен! — после некоторого раздумья сказал Бест и что-то шепнул старпому. Тот выбежал с мостика и вскоре вернулся. Все заметили, что его карманы чем-то набиты. Старпом, не стесняясь взглядов подводников, тут же вынул из карманов три пистолета и дал один из них капитану, другой механику. Затем Бест взял в руку микрофон боевой радиотрансляции и сказал:
— Внимание! Говорит капитан! У нас возникла чрезвычайная ситуация! Подводная лодка застряла в грунте. Есть только один шанс спастись — продуть весь балласт с дачей переднего хода, предварительно сбросив якоря. От каждого зависит всё! Либо мы всплываем, либо… Никакой паники! Паникеры будут расстреляны на месте! Мы прорвемся! Готовность номер один!
Бест еще раз окинул взглядом всех присутствующих на главном командном пункте, задержав взгляд на старшине Канетти.
— Тони! — не по-уставному скомандовал Бест. — Сбро… Отставить!
Все удивленно взглянули на Беста, в голове которого в этот миг родилась новая идея. Канетти покрылся потом, будучи готовым исполнить предыдущий замысел капитана. Он ждал команду сбросить якоря, но услышал, как и все остальные на мостике, совсем другое:
— Якоря сами оторвутся, если не выдержат нагрузки при всплытии. А если выдержат, мы зависнем на якорь-цепи, не всплывая на поверхность. Понимаете разницу? Также и с дачей переднего хода. Будем на «товсь»! А там — по ситуа-ции!
— А ведь верно замечено! — после некоторого раздумья согласился Дюрер. — Как я сам-то не допер?
— Согласен, сэр! — коротко подтвердил свое мнение на это счет старпом и добавил:
— Сэр! С дачей хода, можно намотать на винты собственную якорь-цепь! Тут надо четко уловить момент!
— Верно, старпом! Но, это уже моя проблема.
Старшина Канетти взглянул на Беста, как бы спрашивая, когда ему действовать в новой ситуации и тот, поняв беспокойство боцмана и уловив его взгляд, спокойно сказал:
— Слушай мои команды, Тони!
— Понял, сэр! — твердо сказал Канетти и на всякий случай взялся за рукоятки прибора по отдаче якорь-цепей.
Капитан поочередно посмотрел в глаза всему расчету мостика и убедившись, что все готовы действовать, уверенным громким голосом произнес:
— Всплываем! Продуть все балластные цистерны!
Поток команд смешался с нарастающим гулом. Атомарина напряглась из последних сил. Она сейчас чем-то напоминала штангиста, делающего последний подход для взятия веса, когда болельщики почти не верят в успех. Иногда, пропроисходит невероятное. Штангист, усилием всех собственных и потусторонних сил одерживает победу! Но это иногда…
— Давай, малышка, отрывайся! — механик нутром почувствовал момент отрыва от дна. — Давай, милая…
И субмарина оторвалась. Сначала медленно, а затем, набирая скорость всплытия — ведь продули почти весь воздух. Наконец наступил решающий момент: подлодка содрогнулась всем корпусом и… зависла на якорь-цепях.
— Держать! — громко проорал Бест, полагаясь на трюмных Дюрера, которые и без команды удифферентовывали лодку на зависании, то принимая, то удаляя забортную воду. Наконец, им удалось удержать её на глубине.
— Лодка стала! — радостно проорал Дюрер. — Лодка держит глубину!
— Под килем семьдесят футов! — ликующе прокричал дежурный офицер.
— Так!!! — изрек Бест, в голове которого рождалась очередная идея. — А что, если попытаться сохранить якоря?
Намек был понят и Бест впился глазами в Дюрера, ожидая мгновенной реакции главного механика-ядерщика. Тот что-то подсчитал себе в уме и затем уверенно сказал:
— Сэр! Попробовать можно, но вы должны отдавать себе отчет о последствиях этого шага. Если якоря притянут атомоход вниз, на дно — второго всплытия не будет! Мы уже потеряли контейнер «спецов» со всей аппаратурой прослушива-ния, что, согласитесь, гораздо дороже якорей.
Бест посмотрел на старпома, который без раздумий жестко выразил своё мнение:
— Сэр! Я категорически против этой затеи! Черт с ними, с этими якорями. У нас на борту столько ценной информации, что рисковать из-за сбережения каких-то железок, лично я, не вижу никакого смысла.
— Старшина Канетти! — решительно произнес Бест, давая тому понять, что наступил момент его действия.
— Есть, сэр!
— Обе якорь-цепи — за борт!
— Есть, сэр!
Раздался скрежет металла, грохот. Когда всё стихло, Бест спокойным голосом выдал очередные команды:
— Малый вперед! Дифферент три градуса на нос!
Подлодка повиновалась. Хотя реактор не набирал всей мощности и корпус, при каждом переключении машинного телеграфа на изменение скорости хода, вздрагивал, «Гоуст», шумя как никогда, всё же двигалась в нужном Бесту направ-лении. Он понял, что самое страшное позади, вернул свой пистолет старпому и взяв микрофон в руки, произнес:
— Слушать в отсеках! Говорит капитан! Господа! Я вас поздравляю! Мы вырвались из ада!
Радости не было предела. Все, не обращая внимания на различие в рангах, бросались в объятия друг друга. Они уже собирались качать на руках Беста, но только не знали где его подбросить — слишком низкие были потолки. Кто-то судо-рожно молился: мусульмане на коленях воздавали руки вверх и тут же кланялись в палубу; христиане набожно крестились, что-то шепча себе под нос. Сам капитан, выбрав момент, оставил на мостике старпома, забежал в каюту и поочередно поцеловал фотографии Эльзы и Элизабет.
— Всё обошлось, дорогие мои, — сказал он, глядя на их фотографическое отображение. — Всё обошлось!
Ночью всплыли. Бест, несмотря на отчаянные просьбы утопленников-курильщиков, не разрешил никому подняться наверх в рубку. Обстановка оставалась опасной и надо было пребывать в готовности немедленно вступить в бой. Компрессора судорожно заглатывали воздух, набивая систему ВВД — воздуха высокого давления. Только через три часа «Гоуст» восстановила свою способность погружаться и всплывать. Бест закрыл верхний рубочный люк, и субмарина погрузилась на заданную глубину. Она полным ходом помчалась в глубоководный район, подальше от своего рокового места, гремя турбинами на всё Охотское море. Глубины под килем достигали двух миль, но «Гоуст» достаточно было и одного кабельтова, чтобы иметь возможность обнаруживать противолодочные корабли до того, как они обнаружат её. Бест стремился уйти на юг как можно дальше — туда, где было интенсивное судоходство.