С каждой пройденной милей, жизнь подводников входила в прежнее русло: кто-то нес вахту, кто-то играл в покер, кто-то читал книги, кто-то писал отчеты. Но все хотели одного — скорее вернуться домой! Собственно, они уже шли домой, не дожидаясь команды с берега. Им оставалось только выйти из Охотского моря в Тихий океан, подтвердив радио донесением своё существование на этом свете. Они ещё не знали, что обнаружены самым обыкновенным вертолетом рыбоохраны. Эпизодически, когда было топливо, инспектора пролетали вдоль побережья в поисках браконьеров, добывающих знаменитую на весь мир камчатскую красную икру. Собрав дань и штрафы, они возвращались на базу и обратили внимание на какой-то темный силуэт, просматривающийся из-под воды. Они пролетали здесь не в первый раз, поэтому сразу заподозрили неладное. Из Магадана пообещали разобраться и уже вскоре там появились военные. Началась проверка района и состояния кабеля. Вроде бы все было как обычно, и кабельная линия функционировала нормально. Военные уже собирались свернуть поисковую деятельность, полагая, что инспектора нафантазировали на пьяную голову, как вдруг с водолазного катера поступил доклад об обнаружении утерянного «Гоуст» контейнера с четко различимой биркой на английском языке: «Собственность правительства США»…
— Ни хрена себе! — воскликнул Главком ВМФ СССР, получив доклад Командующего Тихоокеанским флотом о таинственной находке на дне Охотского моря. — Найти супостата и уничтожить!
Те, кто пришпиливал эту бирку, и представить себе не могли, что американская собственность окажется в «Совдепии». С момента ее обнаружения, в поисках неизвестной подлодки задействовался весь советский тихоокеанский флот от Камчатки до Владивостока. «Гоуст» находилась в Курильской котловине и подворачивала ближе к проливу Буссоль, когда прозвучал доклад гидроакустика:
— Мостик — акустик! Пеленг двадцать градусов, удаление две мили — слышу работу гидроакустического буя!
— Есть акустик! — отреагировал несший вахту старпом. — Боцман! Право на борт! Курс один-семь-ноль!
У Канетти было два сменщика. Все они не первый год служили в подплаве, поэтому, один из них, по кличке «Медуза», четко проорал:
— Есть, сэр! Право на борт! На курс один-семь-ноль градусов по гирокомпасу.
Пока подворачивали, старпом с минером и присоединившийся к ним поднятый по тревоге Бест, вспоминали основы противолодочных действий.
— Почему они сразу применили активные буи? — сам у себя и у всех остальных спросил капитан.
— Сэр! Наверняка работают и пассивные, — ненавязчиво заметил минер. — А это не только спектральный анализ и определение интенсивности шума наших винтов, но и пеленгование. С нашей шумностью, удивительно, что акустики вообще обнаруживают буи, — минер укоризненно посмотрел на Дюрера, как будто он во всем и виноват.
У Дюрера от такой наглости минера самопроизвольно выпятились глаза. Не давая опомниться механику, тот выдвинул свою следующую мысль:
— Мы сейчас находимся в зоне звукового эффекта, сэр. Отразившийся от нас сигнал в виде эха подается на сброшенные в море буи. Соответственно, принятые ими эхо-сигналы по радио передаются на самолет, где обрабатываются и отображаются. Как только наши акустики обнаружат работу других буев, станет понятно куда дальше подворачивать, чтобы выйти из опасной зоны.
Минер как в воду глядел, ибо поступил второй доклад:
— Мостик — гидроакустик! Пеленг сорок, удаление четыре — взрыв заряда гидроакустического буя.
— Минер? — автоматически спросил командир, видя, что тот в этом вопросе «дока».
— Дождемся следующего взрыва, сэр. Курс можно не менять — противолодочный барьер, судя по всему, пока только выставляется. Гидроакустик? — минер захватил инициативу на мостике, вероятно, воображая себя будущим капитаном подлодки, чего его «друг» Дюрер, также претендующий на аналогичное место, явно не ожидал.
— Есть акустик! — прозвучало как из погреба.
— Искать большую надводную цель, следующую в пролив Буссоль. Найдете — с меня пузырь!
— Не найдете, — добавил Бест, вспоминая в этот момент почему-то любимые словечки Эльзы, — нам капут!
Некоторое время все молчали, ожидая третьего взрыва.
— Сэр, — мрачно сказал минер, до которого что-то дошло. — Я знаю, где будет третий взрыв — они отсекают пролив Буссоль. Барьер выставляется параллельно Курильским островам.
— Ты уверен? — мрачно произнес Бест.
— На сто процентов, сэр, — твердо произнес минер. — Но…
— Что? — как за соломинку уцепился Бест за последнюю фразу минера.
— Сэр! Слишком огромная территория! Все пространство одной авиацией они не охватят.
Бест задумался над последними словами минера буквально на несколько секунд и, неожиданно даже для него, проорал:
— Боевая тревога! Торпедная атака! Выставить имитатор по курсу тридцать! Право на борт на курс два-один-ноль!
Через небольшой промежуток времени, атомоход едва заметно содрогнулся. Все поняли — имитатор подводной лодки покинул «Гоуст», чтобы отвлечь противника на себя.
— Приготовиться к погружению на предельную глубину! — уверенно скомандовал Бест. — Проверить лодку на герметичность!
Когда все наорались и накомандовались, Бест спокойным голосом сказал:
— Перед тем как погрузиться на предельную глубину, надо напрячь мозговые извилины, и поискать другой выход из ситуации — не стандартный! Мы ведь не уверены, что найдем под кого поднырнуть. Всем думать!
На мостике на некоторое время воцарилась тишина. Народ лихорадочно соображал что предпринять. «Гоуст» тем временем зашумела в противоположную сторону, отдаляющую её от входа в океан.
— Сэр! — первым, как и положено, сообразил опытный старпом. — Самое логичное для нас, предполагая, что они будут пытаться перекрыть пролив Буссоль, ближайший для выхода в океан, идти на юг. Там Японское море…
— Нет, старпом, — перебил его Бест, редко с ним не соглашавшийся. — На юге, русские как раз и создадут мощный противолодочный рубеж. Там сосредоточено большинство их сил и средств. А здесь, кроме авиации, никого нет.
— К тому же, сэр, — нагленько вклинился минер, — у нас есть еще один имитатор и приборы помех.
— Это наша последняя надежда, — согласился с минером Бест. — Пока они с ними разберутся, мы кого-нибудь да найдем. Не может быть, чтобы здесь, в районе интенсивного судоходства, мы не сможем найти хоть какое-нибудь судно.
— Минер! — Бест впился в него своим, не мигающим трудно-выносимым подчиненными взглядом. — Ты уловил суть проблемы и поставил правильную задачу акустикам. Иди к ним! Передай, что я, и весь экипаж… Мы рассчитываем на них!
Минер, гордо поглядывая на меха, ушел. Прошло некоторое время, и прозвучал доклад акустика. Он доложил, что противник произвел… бомбометание глубинными бомбами.
— Мать их так…! — проорал расстроенный этим известием Бест. — Где они бомбили?
— Сэр! — на этот раз прозвучал голос минера. — До нас это далеко. Вероятно, они жахнули на всякий случай…
— Понял! — коротко ответил Бест и начал на карте измерять расстояния до ближайших проливов, чтобы прорваться в океан через один из них.
Это было плохое известие, но вскоре последовало и хорошее. Акустики смогли обнаружить несколько гражданских судов, двигающихся прямиком в ближайший пролив. Им опять повезло. Они не стали, как ранее планировал Бест, погружаться на предельную глубину и даже подвсплыли, нацелившись поднырнуть под судно, как вдруг что-то крупное и неуклюжее свалилось на них прямо с неба. Субмарина, не ожидавшая этого коварного вражеского маневра, пусть даже случайного, слегка «провалилась» вниз с заданной глубины.
Экипаж «Гоуст» не мог знать, что в дело поиска вражеской подлодки включился гроза и гордость советского Тихоокеанского флота лётчик первого класса майор Вонифатьев…
Аэропорт Елизово, МАП[24], Камчатский полуостров, Российская Федерация
Его звали просто: «Французская вонючка».
Майор Вонифатьев, Иван Дмитрии, имел привычку, вспотевши после напряженного, изнурительного во всех отношениях полета на новом, ещё никем не освоенном, поэтому очень секретном, вертолете-амфибии МИ-14, падать, не раздеваясь, прямиком вниз… на пол.
Вообще-то, он постоянно падал… на обнаруженные всем ТОФ-ом, то есть Тихоокеанским флотом, подводные лодки, время от времени, попадавшиеся в сети противолодочных сил. Но это было там — над морями и океанами. А здесь, в офицерском общежитии, могли бы, что-нибудь и подстелить, уважаемому летчику, зная его странные привычки.
Майор упал и уснул одновременно. Сегодня, он даже не «принял на грудь» из сэкономленных спиртных запасов, которые, как это известно не только в его доблестном полку, должны были быть использованы в очередном полете по прямому назначению — для предотвращения обледенения стёкол кабины его же вертолёта. Однако и на этот раз, естественно за счет мастерства пилотирования, спирт был оптимизирован, то есть сэкономлен. Для чего? Правильно! Для профилактики внутренних органов. А причин выпить было более чем достаточно. Взять хотя бы его вторую половину — умчалась восвояси «в ридну Вукраину», не дождавшись пока майор объяснит, что вовсе не он на последней вечеринке полкового начальства прижимался к официантке Верке, а это она, «разведёнка», липла к нему, как банный лист. А как его голова оказалась у неё на груди, он тем более не знает. И вообще, какой козёл придумал эту фразу: «Дамы приглашают кавалеров!» Опередив законную жену, на танец его пригласила именно Верка. Хотя она на этом вечере должна была наливать и подносить — на то ее и взяли официанткой в столовку лётного состава.
Запашок в комнате стоял специфический: смесь летно-технических компонентов, издаваемых не снятым с тела пилота комбинезоном, обыкновенного человеческого пота и проспиртованного от всех предыдущих попоек пространства. Фамилия Вонифатьев в сочетании с этим запашком, прозванным почему-то именно французским, и определили его кличку «французская вонючка». Догадывался майор о ней или нет нам неизвестно, но, как и в американском, в советском флоте, а тем паче в морской авиации, за каждым начальником числилась какая-нибудь кликуха-погремуха.